Деликатное позвякивание вилок уже доводило Алису до стресса.

Практически первый раз за такое количество времени она встречала год не с семьей Соколовых, а в собственном особняке. Девушка ненавидела в этот момент мать и прочих гостей за то, что они вынуждают ее находиться здесь против воли.

Лица у людей были одинаковы, губы презрительно поджаты, спины ровны, а мизинцы картинно оттопырены.

Алисе было плевать, что она выделяется из всех более раскрепощенным поведением. Главное сейчас - дождаться, пока все разъедутся.

- Ма-а-ам! - вдруг капризно крикнул Кирилл Лагмарин и обиженно тыкнул пальцем в тарелку с салатом.

Анжелика Юльевна мигом отшвырнула свои столовые приборы и наклонилась к сыну.

- Что, мой хороший? Что случилось? Что-то горькое попалось?

Алиса закрыла лицо ладонями, чтобы гости не смогли прочесть на нем отвращения.

Смотреть, как Анжелика лимонничает с сыном, было просто невыносимо.

- Лук! - скривил губы Кирилл и демонстративно двумя пальцами достал его из блюда. - Здесь что, поварам не доложили, что я лук не ем? И что теперь делать? Эй, мам! Прикажи тут кому-нибудь, пусть выковыряют его из моего салата!

Анжелика вмиг побагровела и крикнула Алисе:

- В самом деле! Вы что, до сих пор не знали, что Кирюша не любит лук? Пусть сюда немедленно явится повар. Раз он допустил такую оплошность, то пускай исправляет. Алиса, прикажите повару, чтобы он достал из салата весь лук. Да чтобы не кусочка не осталось! Немедленно подайте сюда кулинара!

Девушка с усмешкой взглянула на Анжелику.

Происходящее вдруг перестало ее отвращать, а стало лишь забавлять.

- Пусть ковыряет сам, - ехидно заметила Алиса. - Женщина, являющаяся автором данного блюда, сейчас в кругу своей семьи встречает Новый год. При всем желании я... подать ее вам не смогу.

Кирилл надул губы, раздраженно отшвырнул ложку и плаксиво крикнул:

- Ма-а-ама! А чего это она про меня плохое сказала? Почему она командует? Мне нужна Эрика Вячеславовна, она всегда со мной любезна. Где она?! Дайте мне ее сюда! Почему здесь нет хозяйки дома?

- Я - хозяйка, - Алиса резко поднялась и с вызовом воззрилась на Анжелику.

Лагмарина вмиг побелела и, едва ли сдерживая ярость, выпалила:

- Что за вздор? Где Эрика Вячеславовна?

Алиса сжала руки в кулаки, глубоко вздохнула и совершенно спокойно проинформировала:

- Эрика Вячеславовна будет отсутствовать на данном мероприятии. Вам в красках описывать причины, или обойдемся одним лишь фактом?

Анжелика захрипела от возмущения, но осознание того, что сейчас она находится по существу в доме Алисы и ест ее пищу, вкупе с воспитанием не позволили женщине произнести все то, что она думает. Скорее всего, она планирует пожаловаться насчет отвратительного поведения Алисы самой Эрике Вячеславовне, когда наконец встретится с ней.

Сейчас она лишь гневно произнесла:

- Алиса, вы обидели моего Кирюшу. Извинитесь же перед ним, и мы продолжим трапезу. И еще надеюсь, что вы сможете отыскать для Кири блюда, в которых отсутствует лук. Впредь же не допускайте подобных ошибок.

Алиса вздернула брови.

Хотелось сказать ей пару неприятных слов... Но проблема в том, что Эрика Вячеславовна, похоже, была настроена серьезно, когда намекала об увольнении Мирона.

Подставлять его девушка не будет ни за что. Ради этого можно даже подавить свою гордость и пойти на унижение.

- Кирилл, прости меня, пожалуйста, - на одном духу выпалила Алиса. - Я действительно высказалась в твою сторону недостойно. И я позабочусь, чтобы ты получил блюда без ненавистного лука.

Кирилл удовлетворенно хмыкнул, откинулся на спинку стула и ухмыльнулся:

- А на "ты" мы, кажется, не переходили. И я для вас не Кирилл, а Кирилл Германович.

Алиса закрыла глаза и мысленно досчитала до трех. Выдохнула.

- Извините, Кирилл Германович, за такую оплошность.

Сил стоять больше не было. Алиса снова села на стул.

Кирилл жеманно промокнул губы салфеткой и поинтересовался:

- А где мой вальс? В пригласительном письме Эрика Вячеславовна обещала вальс. Где он?

Алиса снова закрыла глаза.

Раз...

Два...

Три...

- Полагаю, для начала нам стоит поесть, - нежно улыбнулась Алиса. - А потом я обязательно с вами станцую.

Кирилл фыркнул и пригладил на голове волосы.

- Это правда, что вы хотите за меня замуж? - бесцеремонно спросил он.

Алиса сжала руки в кулаки.

Раз...

Два...

Три...

- Это воля Эрики Вячеславовны. А я не могу сказать, что сгораю от желания являться вашей супругой.

- Почему?

- Думаю, мы еще... недостаточно хорошо знаем друг друга для столь поспешных решений.

Кирилл выпятил нижнюю губу. Неужели он привык, что женщины толпами ложатся у его ног? Очевидно, да. Хоть внешность у Лагмарина довольно неприятная, но зато его родители имеют немаленький денежный капитал.

- Что здесь происходит?

Алиса обернулась.

Мать все-таки изволила появиться на празднике. Эрика Вячеславовна снова выглядела безукоризненно: взлохмаченные ранее волосы были собраны в высокую прическу, лицо украшал макияж, который скрывал и болезненную бледноту лица, ходить мать старалась уверенно и прямо. Но единственный момент, что выдавал ее состояние - глаза. Глаза не замазать, не скрыть, они всегда будут предательски сообщать о чувствах и здоровье обладателя.

Эрика Вячеславовна приветливо поздоровалась со всеми гостями, а Алиса облегченно выдохнула. Это замечательно, ведь теперь у девушки нет нужды сидеть здесь и выслушивать капризы семьи Лагмариных. Руководство над мероприятием взяла в руки мать.

- Милочка, ты так похорошела! - льстиво защебетала Анжелика, широко улыбаясь Эрике Вячеславовне. - У тебя прекрасно все - одежда, интерьер... Ты великолепная хозяйка особняка. Но нет людей без недостатков... Они присущи и тебе, Эрика. Как не прискорбно...

Мать вздернула брови, тряхнула головой и хмыкнула:

- Что ты имеешь в виду? Намекаешь на мой внешний вид?

Лагмарина замахала руками.

- Что ты, дорогуша, ты как всегда подобна цветущей розе! Но тебе не дано воспитывать детей. Твоя дочь... несколько... далека от светских манер.

Алиса поперхнулась.

Впрочем, этого и следовало ожидать. Вероятно, Анжелика хочет, чтобы девушке стало стыдно, вот и говорит о ней столь открыто. Главное, чтобы мать теперь не разгневалась...

Эрика Вячеславовна холодно взглянула на дочку и процедила:

- Воспитанием занималась не я, а гувернер.

- Ой, так это сразу видно! Чужие люди ничего хорошего не дадут. Я вот Кирю никогда никому не доверяла, всегда сама с ним нянчилась. И вот какой прекрасный парень вырос! Так мамочку свою любит! Правда, Кирюша? Котеночек мой!

Кирилл зарделся и неприязненно поджал губы. Даже ему стало стыдно от нелепых восклицаний Анжелики.

- А у вас что? - продолжала укорять Алису Лагмарина. - Грубая, эксцентричная и самовлюбленная особа! И из одежды у нее - какой-то красный мешок. А украшения! Такое чувство, что их из могилы Тутанхамона вытащили!

Эрика Вячеславовна вдруг посерела и крикнула:

- Драгоценности принадлежали самой графине, моей бабушке!

- Ой, милая, да все давно уже знают, что у твоей бабки не было вкуса! Сейчас все это не модно...

Алиса сумела бесшумно вынырнуть из-за стола и ускользнуть из комнаты.

Сейчас начнется! Мать будет кричать на Лагмарину, Лагмарина на мать, они снова разругаются, потому что Анжелика имеет привычку в открытую обсуждать всех вокруг, а виновата во всем как всегда будет Алиса!

И это Новый год?! Эти напыщенные люди, лесть, сплетни, капризы - это алисин любимый волшебный праздник? Как же ее угнетала эта наигранная обстановка!

Хотелось сбежать. Неважно, куда. Просто убежать подальше. Вырваться из этой тесной клетки. Выбраться из омерзительного особняка и от чванливых людей.

Тетя Соня и дядя Лева уехали три дня назад в Турцию, и Новый год они встречают там. У Василинки сын болеет ветрянкой, и гостей их семья не принимает. Идти к Федору? Но не настолько же они близки, чтобы Алиса встречала год у них. Тем более, Юрик наверняка на нее злится после того, что девушка устроила ему в клубе.

Но хотелось исчезнуть.

Убежать.

Встретить праздник одной, сидя в лесу на заснеженном пне и глядя на далекие фейерверки? Даже на такой исход событий Алиса согласна. Только бы не видеть всех этих физиономий гостей...

Девушка накинула шубку и выбежала на улицу.

В глаза тут же попали снежинки. Мороз кипятком ошпарил щеки. В нос ударил запах свежей ели.

В кармане шубы был телефон, который Алиса еще не вытаскивала со вчерашнего дня.

Замерзшие пальцы принялись тыкать в экран.

Хоть бы он взял трубку... Пожалуйста! Только он сейчас может спасти Алису! Он был так ей нужен...

Просто возьми трубку!

- Слушаю, - донесся вдруг из динамика баритон.

Алиса всхлипнула от восторга.

- Мирон! - захлебываясь, крикнула девушка. - Ты где? Ты сейчас очень далеко? Просто здесь... невыносимо... Ты в квартире родителей? А, нет, у тебя же какой-то писательский банкет должен быть...

На той стороне провода замолчали.

Только не отключайся, только не отключайся...

- Далеко... это смотря откуда, - вдруг заметил Мирон. Возле него стали различимы какие-то женские голоса... - Ты ведь должна присутствовать на празднике?

- Эрика Вячеславовна на нем, а я во дворе, - выпалила Алиса. - Я знаю, что у тебя банкет. Ни в коем случае не приезжай, моя прихоть того не стоит... Просто... пожелай мне, пожалуйста, счастливого Нового года... Это все, что мне нужно. Именно этого мне не хватает. И я сразу отключусь. Просто скажи мне... эти три слова, чтобы я не чувствовала себя брошенным изгоем. Умоляю, просто скажи...

Мирон вновь замолчал.

Ему что, так трудно?! Или он слишком занят? Почему он постоянно прерывается?

Алиса потопталась на крыльце, так и не решаясь куда-нибудь отойти.

- Мирон, - жалобно позвала в трубку девушка, и снова динамик был безмолвен.

Все. Он окончательно слился с работой. Он забыл об Алисе. Навсегда забыл. Теперь у него есть дела другие. Поважнее...

Она вновь всхлипнула от безнадежности и обиды.

В эту же минуту входная дверь особняка распахнулась.

- С Новым годом, Алиса, - неожиданно раздалось за спиной.

Девушка испуганно обернулась.

Сердце начало усердно разгонять по венам кровь.

Холод исчез... Лицо залилось краской.

- Ты был здесь! - восхищенно воскликнула Алиса. - Ты не уехал! Но... тебя ведь нигде не было. Я думала...

Мирон привычно подошел к девушке, накинул ей капюшон и застегнул его на пуговицы.

- Новый год я привык встречать в кругу семьи. А писатели никогда ей для меня не станут. Родителей нет, Василинка не пускает... А одному с Борей, который сейчас живет в моей квартире, слишком грустно и одиноко.

Алиса благодарно уткнулась лицом в его наспех накинутое пальто.

Мирон прижал ее к себе, пытаясь согреть своим теплом.

- Я сидел наверху, - со вздохом произнес он. - Книгу писал. Новую... Привилегий, чтобы сидеть за столом вместе с гостями, я не имею. Да и не хочу... Если уж тебя они довели до того, что ты от них сбегаешь... Страшно представить, что это за люди.

Алиса посильнее зарылась лицом в колючую ткань. Девушка чувствовала себя под защитой. Это было непередаваемо...

- Давай уедем? - жалобно попросила она. - Не могу больше здесь оставаться. Меня тошнит от них! Я... я хочу встретить год в твоей новой квартире. Или дома у тети Сони с дядей Левой. Только не здесь...

Мирон вдруг рассмеялся и отступил на шаг.

- Ты, похоже, так и не станцевала с Лагмариным, - весело выдал он. - Мать тебя убьет!

- Мать? Да нет... Они разругались вроде бы. Анжелика начала комментировать вещи бабки Эрики Вячеславовны, а это ее, ты же знаешь, ужасно раздражает.

Мирон понимающе улыбнулся.

Падающий снег теперь исполнял восхитительный вальс - совсем как тот, которому отдалась сегодня Алиса.

В свете фонаря лицо Мирона казалось фарфоровым, неестественно прекрасным.

Девушка несмело взглянула в его глаза.

Прав был Федор. Абсолютно прав. Как бы много Алиса не знала о Мироне, ей никогда не станет известно, о чем он думает и что чувствует.

- Поехали, - вдруг задумчиво кивнул мужчина. - Только не ко мне и не к родителям. Устал я от шума и городской суматохи... Голова уже болит. Я... знаю одно место. Тебе оно непременно понравится. Только я возьму сейчас со второго этажа свой портфель, а ты же зайди в дом и немедленно надень шапку. Там... ветер всегда очень сильный.

***

Изба эта чем-то напоминала хижины из третьего мира.

Вот только от этой веяло уютом. Настоящим уютом. Да, она была заброшена и находилась во всеми забытой деревеньке. Но дух добрых людей, некогда населявших ее, остался здесь навсегда.

На стенах висели ковры. Кровати были заправлены колючим клетчатым одеялом, поверх которого лежали вязаные салфетки. На стенах висели портреты, на полках - мягкие советские игрушки. На окнах, за которыми бушевал уходящий декабрь, виднелись красивые рисунки мороза. И это все можно было рассмотреть лишь при сиянии свечи - электричества в избе не имелось.

- Что это за место? - восторженно спросила Алиса. - Ты раньше никогда его мне не показывал!

Мирон ориентировался здесь достаточно хорошо. Он мигом зажег несколько свечей.

- Это дом моей бабушки, - тихо произнес он. - Не снимай пока шубу, здесь очень холодно. Я сейчас быстренько дров наколю и печь растоплю. Будет гораздо теплее... Елку срубить уже не успею, но постараюсь срезать еловых ветвей, чтобы запах и атмосфера присутствовали.

Алиса с восхищением касалась стареньких обоев в ромашках.

- Деревенский домик на окраине леса, - выдохнула она. - Это же как мой, только настоящий, добрый! Здесь, в отличие от моего особняка, нет тяжелой мебели и напыщенных людей! Нет, здесь спокойствие, уют, лесная тишина... И мы будем тут встречать Новый год вместе, вдвоем! Как же это чудесно! Ты так и не ответил, почему не показывал этот домик раньше.

Мирон вдруг замялся и потер щеки.

- Это... слишком личное, - смутился он. - Слишком личное для меня место. После смерти бабушки я... часто приезжал сюда. Вспоминал детство. Ходил иногда на горку, с которой когда-то учился кататься на лыжах. Здесь я мог по-настоящему дать волю чувствам. Тут никто никогда не меня найдет. И когда мне осточертевал народ, только этот заброшенный домик меня понимал. Понимал, как никто другой...

Алиса с грустью взглянула на Мирона.

Слова были излишни. Да и вряд ли его откровение нуждалось в комментариях.

Он, как и обещал, растопил печь, срезал еловых ветвей и поставил их в вазы.

Мирон много чего показал здесь Алисе. И его первые детские стишки, и рисунки, которые он создавал бабушке на день рождения и Восьмое марта. Показал он также и пыльную коробку, в которой лежали старые фотоаппараты, пленки, различные проявители и закрепители.

- Дедушка очень любил заниматься фотографией, - с какой-то душевной теплотой делился Мирон. - У него даже комната была специальная, правда, туда потом меня поселили. Как я помню, у деда был такой огромный мешок с дырками, в котором он проявлял все фото. Специально его для карточек сшил... Дедушка постоянно звал меня, чтобы я вместе с ним создавал фотографии, а мне не до этого было - я с мальчишками гулять бежал. Теперь очень жалею о том, что так и не научился этому. Деда уже давно нет, и сейчас мне о том уже никто не расскажет.

Это было так странно. Странно до невозможности.

Старая заброшенная изба. Забытые вещи. А сколько в них людского тепла, сколько уюта!

Мирон не зря взял с собой портфель.

- Я хочу прочитать тебе черновой вариант своей книги, - взволнованно говорил мужчина. - В особняке у меня настроения на это нет, Эрика Вячеславовна вкупе с атмосферой сбивают весь настрой. А здесь никто не помешает. Я... хочу знать, насколько живыми вышли герои. Проработаны ли их чувства?

И он читал.

Огонь в печи уже разгорелся, и в избе стало тепло.

Мирон позволил наконец снять шубу. Алиса умоляла, чтобы он не вез ее назад к матери, потому что Эрика Вячеславовна ее буквально загрызет, едва увидит. Потому что теперь отмазка с Лагмариными не прокатит.

Алисе хотелось пожить хотя бы ночь. Хотя бы ночь не волноваться и не нервничать из-за матери.

Мирон все понял и нашел на антресолях старые вещи, чтобы девушке не пришлось ночевать в праздничном платье.

И сейчас, сильно закутав Алису в плед, мужчина под сиянием свечки читал девушке свою рукопись.

Он упорно не верил в то, что книга идеальна и никаких замечаний нет. Его все время что-то не устраивало, он злился и пытался отыскать ошибку.

Алису клонило в сон. Она улеглась на узкую скрипучую кровать, посильней закуталась в колючий плед и сонно пробормотала:

- Как это у тебя получается? Ты всегда можешь мерзкий день сделать волшебным. В обыденных предметах ты видишь нечто сказочное, в серых красках - яркие цвета. Ты всегда мыслишь оптимистично, ты веришь в лучшее и сам это лучшее создаешь. Я всегда любила тебя за это... в смысле, как друга, который безумно дорог мне.

Мирон сидел на стуле перед окном. Его взгляд задумчиво следил за бушующей круговертью. Свеча уже не горела, поэтому Алисе был виден лишь иссиня-черный силуэт мужчины.

Он грустно вздохнул и вполголоса произнес:

- Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана... Я показал на блюде студня косые скулы океана.

Вой вьюги умиротворял... Это был очередной чудесный Новый год. Вопреки всем опасениям Алисы, он вышел ничем не хуже предыдущих.

Мирон прекрасен...

- Маяковский? - улыбнулась девушка.

Он кивнул.

Да, он любил стихи этого поэта. Стремился во всем на него походить.

И походил. Внешностью Мирон отчасти был похож на Владимира Маяковского, но дело вовсе не в этом.

Что-то... было в нем такое... что делало сходство между ним и общепризнанным поэтом. Чувствительность? Тяга к писательству? Непокорный нрав?

Мужчина вздохнул и завершил:

- А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?

Жить сегодняшним днем - не самый лучший выход.

Но иногда только это дает нам стремление к существованию...