Нервозность обернулась небрежностью.

Два белых халата комом были брошены на дно картонной коробки, за ними последовал запасной пиджак, пара сменных рубашек, которые всегда лежали на случай, если на работе придётся задержать больше, чем на день.

Вещевой шкаф опустел. Пара пластиковых вешалок покачивались из стороны в сторону, более не отягощенные никоим весом. В глаза бросилась коробка, что мирно покосилась в самом его углу; в ней до блеска отполированные бордовые туфли, бережно лежащие меж газетных листов, лопатка, так и не вскрытый тюбик краски.

...Всё это для важных встреч. Всё это так и не пригодилось...

Документы, отчёты и прочий хлам, наконец, покинул свою обитель, тяжкой стопкой обрушился в корзину. За ними прочий мелкий мусор: не пишущие ручки, смятые колпачки, засохшие маркеры, исписанные стикеры и всё то, до выброса которого, так и не доходили руки.

Оглядев кабинет, Леон тяжело вздохнул. Он забрал бы отсюда всё - абсолютно всё, начиная с ветви, выведенной на стене его собственной рукой, заканчивая мебелью, которая, увы, принадлежала ЦНР.

Многочисленные книги по психологии с пестрыми закладками и карандашными заметками на полях одна за другой были сброшены с полки на край стола. Их с пару десятков, большая часть измяты и потрепаны, но ни одной Леон не намеревался выбрасывать. Часть из них осталась с третьего курса, когда он и не думал работать по образованию, но в один из дней, стоя у книжного заметил парочку интересных переизданий. В учёбе они так и не пригодились, в работе, в принципе, тоже, но дорогая сердцу память о студенческих годах никак не могла оказаться среди хлама.

В коробку не вместилось и половины. Взгляд невольно упал на опущенные рамки, что небрежно лежали на верхней полке книжного шкафа, а рука сама собой потянулась к ним. Фотографии плохо напечатанные, слишком темные, да и краска местами стертая, образовывала тут и там серию белесых пятен. Первое фото в простенькой деревянной рамке округлой формы вызвало прилив ностальгии. Они с сестрой стоят плечом к плечу посреди футбольного поле, где некогда проходила серия важных матчей между городскими школами. Оба раскрасневшиеся от летней жары, в одинаковых футболках и, как невзначай, сдвинутых набок кепках. Мег на два года старше, а потому на полголовы выше, её нос и щеки усыпаны веснушками, улыбка до самых лопоухих ушей блистает на чуть обговорившем лице. Леон в точности повторяет её, правда, куда более натужно.

Ещё парочка семейных фотографий. На переднем плане Эл - чистокровный белоснежный лабрадор, который был подарен Леону на десятилетие. Чётко помнилось, как он вбежал в детскую, неуклюже ступая по ворсистому ковру. Атласный алый бант, красовался на его хребте, совершенно контрастный цвету шести; небольшие чёрные глаза блестели от влаги, а треугольные, чуть золотистые уши, обрамляли жалостливую мордочку.

На девятом году жизни, Эла пришлось усыпить из-за проблем с желудком.
В то время, кажись, сестра уехала поступать в один из калифорнийских университетов и на длительный срок они потеряли с ней какую-либо связь. Похожая ситуация повторилась вновь, годы спустя, во время вируса.

... Как назло дождливый день. Экспресс исключительно поздний, а потому только к кромешной ночи достиг станции. В руках жалкий обрывок бумаги с незнакомым адресом. Леон промок до нитки. Халупа, которую снимала Мег, на самой окраине. И отчаянный стук в дверь. Никто так и не ответил... Как оказалось позже, в квартире - ни одной живой души... Только тело мёртвой женщины, уже как неделю скончавшейся от вируса...

Несколько небольших цветков в резных горшках - единственные, что осталось на полках книжного шкафа, да и вообще, единственное, что когда-либо смягчало холодность помещения. Без малейшего укора совести Леон взял один из горшков со странным кустистым растением, с секунду сухо взирал на него, после чего запихнул в оставшийся полупустым угол коробки. Недолго думая, выдернул фотографии одну за другой из рамок, поспешным движением убрал их во внутренний карман пиджака.

Стук каблуков вывел из задумчивого состояния. На пороге кабинета, чуть облокотившись о стену, замерла Сьюзен37s (по-прежнему одна из самых навязчивых и юных особ). Руки скрещены на груди, рукава больничного халата слегка смяты, яркая блуза небрежно заправлена в прямую тёмную юбку. Две вьющийся пряди выправлены из высокого пучка, очки, как и прежде, сдвинуты, поблескивают среди золотистых прядей. В лице читается надменность - смесь высокомерия и редкостной заинтересованностью.

- Хм....И куда же Вы? Увольняют? Или переводят? - склонила голову набок и криво улыбнулась. - Ммм... День добрый, Леон. Вы, я так понимаю, опять отмалчиваетесь.

... Её здесь не хватало...

Она сделала несколько плавных шагов к столу, плавно обогнула его, остановившись в точности напротив психотерапевта.

- Впрочем, - с ноткой задумчивости протянула она. - Не стану допытываться.

- Неужели?! - Леон искренне удивился.

- Я, итак, всё знаю. Даже если не всё, то детали, - недолгая пауза. - Вы переводитесь. Что даже немного странно...

Не обращая на Сьюзен должного внимания, психотерапевт срыву открыл ящик, и новая стопка макулатуры с треском упала в корзину.

- Вы такой бледный... как будто убили кого... - она бормотала что-то невнятное, но расслышать каждое из слов не составило труда.

Леона еле заметно передернуло, но самообладание тут же взяло верх, вернув былое спокойствие.

- Хм... А вот Вы... скажите мне, что Вы здесь забыли? - смерил её недовольным взглядом.

- А Вы, как всегда, не в духе. Жаль. А я зашла попрощаться. Хотя, быть может, ещё как-нибудь пересечемся.

- Попрощались? Вот выход, - махнул рукой в сторону распахнутой двери.
________________________

Айзек делал вид, что спит. Он лежал пластом, расположив руки строго вдоль корпуса, глубоко и с лёгким свистом дышал. Его веки плотно сомкнуты, ресницы то и дело вздрагивали при малейшем постороннем шуме, пышный вихор чёлки упал на глаза, из-за чего брови Айзека нервно вздрогнули в попытке избавиться от щекочущей тяжести. Тёмные, чуть ли не впалые круги под глазами, ненавязчиво напоминали: "Он страдает от бессонницы, но никогда не признает этого".

... Признать абсолютно каждую из проблем - не сложно. Хотя, сон, кажется, стал исключением...

Застать Айзека посреди ночи не спящим - не новость. Он ссылался на разные причины, всячески выкручивался, заканчивая каждый из подобных диалогов внеочередной истерикой. Она, своего рода, защитная реакция, одна из тех манер поведения, которые проступали в любой неприятный момент. И Алан давно перестал бы действовать ему на нервы, перестал разгребать его проблемы, если бы они зачастую не пересекались с его собственными.

... Порой казалось, Айзек и есть, его большая нескончаемая проблема. Провал. И от него не избавиться...

Самому Алану тоже не спалось, ведь сон - непозволимая роскошь, когда на кону столькое.

Он сидел на краю кровати, уставившись на собственные скрещенные ладони рук, что тяжким грузом покоились на коленях. Временами усталость брала верх и веки сами собой смыкались, но стоило опуститься в пуховое месиво, так изрядно отдающее порошком, как сон пятился, уступая место кратковременному бодрству. И рука сама собой тянулась к тумбе, пальцы скользили по отполированной деревянной поверхности в поиске наручных часов.

...12:05...14:54...15:29...16:01...

Алан в очередной раз щурился, силясь разглядеть хотя бы стрелки часов. Кромешный мрак. В его пелене единственная прорезь - луч сереющего солнца, просочившаяся в щель двери.

...5:30. Эта мучительная ночь, наконец, подходила к концу...

- Айзек, - собственный голос приглушенный и хриплый на секунду расторг тишину.

Рыжий громко и ещё с большим свистом втянул воздух. Выгнулась колесом грудь, левая рука опустилась на лоб, отбросив надоедливые пряди. Протяжно зевнув, Айзек приподнялся на локтях, хмуро осмотрелся.

- Айзек.

- Что? - окончательно сел, потирая кулаками и без того слезящиеся глаза.

- Что бы ты сделал, если бы Купол открыли?

- Ну... - тихо промямлил тот. - Так сразу и не скажешь. Много всего. Много планов.

- А если конкретнее? То, что сделаешь в первую очередь. Типа мечты или желания.

- Тогда, это будут три вещи, - Айзек ни с того ни с сего заулыбался. - Первое, напиться дешёвого винища и объесться всякой гадостью. В общем, восполнить всё то, что упустил... Потом, второе, я бы сходил в сауну. А то эти школьные души... Ну и третье, пожалуй, я бы проколол уши.

- Зачем?

- Что зачем? - Айзек пуще прежнего нахмурился.

- Уши прокалывать, зачем?

- Даже не знаю, - вяло пожал плечами. - Просто, чтоб было. Просто захотелось.

Короткая пауза была прервана ответным вопросом.

- А ты? Что бы ты сделал?

Алан невольно ухмыльнулся.

- Закатное море. Серпантин, а вдоль него яркие вспышки зелени. Красное BMW... И я срываюсь вниз... Красный капот. Красная кровь. Красиво, одним словом.

- Хм... А я думал я один с вывихом. Оказывается, это заразно, - улыбка тут же спала с его лица. - Не смешно, Алан. Вообще. Плохая шутка... - Он отвернулся к двери, притянул к себе край одеяла.

- Знаю, - Алан коротко кивает и вновь смотрит на часы.

В комнате всё тот же кромешный мрак, но утро медленно пробивается в душу.
_________________________________

Летнее утро на удивление прохладное. Мороз покалывал открытые участки кожи, проникал глубоко под одежду к самым костям. Окрестности ЦНР пустынны, пусть и зелены. Приземистая растительность купалась в предрассветных лучах, тонула в фиолетовых отсветах, таяла белыми бликами.

Алан переминал кожу рук, стараясь согнать противные мурашки, кутался в бордовый пиджак, накинутый на плечи, старательно облизывал пересохшие от мороза губы.

- Так о чём Вы хотели поговорить? - зубы отбили звонкую дробь, и Алан с новой силой стиснул челюсти.

Леон, всё это время молчавший, с лёгким недовольством во взгляде покосился на лидера. Сам же, кутался в пышный клетчатый шарф, сосредоточенно вглядывался куда-то вдаль, далеко за пределы Купола, щурился, когда солнце, прибиваясь сквозь редкие ветки деревьев, опаляло кожу. В его некогда спокойных чертах читалась озадаченность; он будто бы над чём-то думал и в очередной раз был вырван из ускользающих размышлений.

- Может, ты застегнешься?

Алан ничего не ответил.

... Пожалуй, он слишком горд, чтобы слушать, чьи бы то ни было советы...

- Застегнись, - настоял психотерапевт. - Иначе придётся зайти обратно в помещение. Хочешь лишних полчаса стоять под надзором охраны? Пожалуйста! Лично мне не сложно.

Демонстративно закатив глаза, Алан, наконец, засунул руки в рукава злосчастного пиджака, параллельно бормоча себе под нос что-то колкое и нарочито недовольное.

... Он делал всем огромное одолжение. И вовсе не в своё благо...

- Отлично, - коротко заключил Леон. - Теперь застегни пуговицы.

- Я знаю, и без Вашей указки!

- Раз такой умный, мог бы молча сделать и не бузить. - Он по-прежнему спокойный, оттого казался ещё более высокомерным.

... И Алана бесило это...

- Я не бужу!

- Бу-бу-бу! Так и слышу.

- Да, я не...

- Что, прости? Никак не могу разобрать, - психотерапевт коротко пожал плечами. - Слышишь? Так вот, я тоже слышу. Тишина. Не правда ли, за-ме-ча-тель-но! Главное уметь во время замолчать, особенно если ты не прав.

Новая, куда более значительная пауза.

- Ну, вот и отлично!

Алан медленно выдохнул, желая прийти в себя и вернуть нервы в прежнюю, устойчивую позицию. Рядом с Леон он чувствовал себя слабым, более того - униженным. Их перепалка - мелочь, но именно она неустанно сверлила самолюбие.

- Как Вы? - вопрос чисто из вежливости, но лидер вряд ли мог бы отрицать заинтересованность в новом знакомом.

- Тогда, в ЦНР, - он нахмурился. – Думал, меня уволят. Вернее сказать, даже ждал. Распоряжения касаемо меня должны были быть отданы куда позже и в несколько другом месте. Но всё решилось куда раньше. Просто я об этом не знал...

- Если я попрошу Вас разъяснить поподробнее, Вы откажитесь, так ведь?

- Да, - лёгким движением поправил шарф. - По крайней мере, не здесь и не сейчас.

- А... Вы так и не сказали, так что поставило Вас под риск? Это тоже связано с Мей? - заранее зная ответ, Алан просто ждал этого протяжного, режущего слух "да".

- Врачебная халатность. Если быть точнее, психотропные средства попали не в те руки. Целиком и полностью моя вина, каюсь, - звучало максимально сухо и ровно, хотя искренности Алан и не ждал. - И да, с Мейлин это связано, причём напрямую. И по поводу, откуда я её знаю, - Леон припомнил своё обещание. - Она обратилась ко мне, можно сказать за помощью. Возможно, я слишком многое на себя беру, возможно, это звучит слишком хвалебно, но... Она призналась в убийстве своей одноклассницы.

Алан с недоверием в глазах покосился на него.

- Ну, как в убийстве, трагическая случайность, в которой она себя винила. - он вскинул голову, снова оглядел задумчивым взглядом рассветное небо, что рябило на расстоянии вытянутой руки. - Так или иначе, но Мейлин наложила на себя руки. Мог бы я повлиять на ситуацию? Да, мог. Можешь ли ты винить меня в её смерти? Вполне, буду не удивлён.

... Быть прямолинейным и одновременно с этим тщательно подбирать слова - бес толку. Но Леон не собирался терять ни одно, ни другое...

Психотерапевт в ожидании покосился на Алана, в свою очередь тот тоже уставился на него.

- Вы так жалостливо смотрите на меня, будто ждёте, что я вот-вот расплачусь, - лидер надменно усмехнулся.

- Сущая глупость, но так было бы проще. Думаю, - скрестил руки на груди. - С возрастом поймёшь, эмоциональным людям всегда проще. Они просты и понятны окружающим, приятны и интересны в общении, раскрепощённее и благоустроеннее в коллективе. А вообще, - чуть прикрыл глаза. - Дай выход эмоция - станет проще. Пройдёт пару дней, и ты разревешься, как семь лет назад. Громко, взахлёб, утирая слюни рукавом и навзрыд зовя маму.

- Вы серьёзно?

- А ты сомневаешься?

- Так, Вас уволили или нет? - увести тему в сторону, казалось, для Алана самым важным.

- Нет, - тут же ответил Леон. - Меня перевели в ЦНР. Все документы были уже готовы, так что с сегодняшнего дня, я уже на новой должности.

- По-прежнему в медицине, я так понимаю.

- Другого и не ожидалось.

Солнце поднималось всё выше и выше над землёй. Мир вокруг всё ещё сумрачный, подернулся иссиня-черными тенями, что густой сетью сочились сквозь кроны.

- Как думаешь, сколько камер установлено на территории Центра? - спросил Леон, не отводят глаз от чего-то вдалеке и Алан никак не мог уловить, куда конкретно он так сосредоточенно смотрит.

- Сотни. Если не тысячи... - лидер усмехнулся.

- А здесь? В этом районе?

- Зачем Вам?

- Просто интересно. Так, что ты думаешь?

Алан старательно огляделся. Угол здания ЦНР на пересечении нескольких густорастущих клуб - тихое и вообще малозаметное с первого взгляда место. Стены в свежей белой краске, выступ крыши, отбрасывающий тень на ближайшие полтора метра; старый, пошедший трещинами асфальт, сквозь который тут и там пробивалась свежая зелень.
Охрана дежурила в нескольких метрах у самого крыльца, и если прислушаться, то можно было расслышать их бессвязный диалог.

- Ну, даже не знаю. Штуки две, наверное... Честно, не вижу. - парень прикусил внутреннюю сторону губы.

- Ты прав, - психотерапевт утвердительно кивнул. - Но, что интересно, на данный момент на территории ЦНР не работает ни одной камеры.

- Да, ну?! Не может такого быть! - Алан чувствовал, что его пытаются обдурить.

- Дело в том, что ЦНР очень печётся о количестве потраченной электроэнергии. Купол прочно связан с электростанции на границе Эли, и на днях там возникли неполадки, а устранить их, как и выйти за территорию Купола, дело более чем долговременное. Вчера вы очень хорошо повеселились, - с ноткой осуждения посмотрел на Алана. - Так хорошо, что у нас слетел основной сервер, не школьный и даже не Центра. Это единый сервер Купола, который измеряет общие затраты электроэнергии. Так что в сберегательных целях камеры отключены вплоть до десяти утра. Сейчас, - Леон сдернул манжет рубашки. - 6:05.

Алан недоверчиво покачал головой.

... Это ведь ЦНР. Безопасность их одержимость, желание контроливать всё и вся - привычка, камеры - необходимость...

- Не веришь? - в лице психотерапевта читалось лёгкое разочарование. - Мне не сложно доказать.

Три плавных шага влево и он остановился у фонарного столба.

- Камера номер одни, - подтянулся на носочках. - Отключена.

Отступил в обратном направлении, где на стене у самого козырька крыши виднелся чёрный маячок. Без зазрения совести щёлкнул по нему пальцами.

- И вторая, тоже выключена, тоже не горит,- махнул рукой в противоположную сторону. - И все три вдоль этой стены, и у самого входа, и внутри самого здания. Абсолютно все выключены.

- Вы меня за этим позвали? - вопрос наклевывался всё это время, но Алан никак не находил момента, куда его вставить.

- Не совсем, - ежесекундно отозвался Леон.

- Не совсем? Тогда зачем же?

Шаг. Шаг. Ещё шаг.

Психотерапевт остановился чуть позади Алана.

- Видишь парковку?

- Ну, да.

В лучах утреннего солнце площадка перед зданием ЦНР размыта и пустынны, пара машин видны издалека, да и то, если очень приглядеться.

- Видишь белый бус? - голос Леона звучал у самого уха.

- У Вас настолько хорошее зрение? - Алан бросил на него косой взгляд через плечо, недоверчиво усмехнувшись, прищурился, пытаясь разглядеть на парковке хоть силуэт. - Ну да, вроде... Вижу.

- Как думаешь, для чего он?

- Мы играем в "угадай-ка"?! - лидер недовольно вздохнул, снова попытался обернуться к собеседнику. Тот ничего не ответил. - Нууу... Думаю, это труповозка. На таких обычно... ну... это... забирают... - нервно сглотнул. - Ну, Вы поняли...

- Да, ты прав, - очередной утвердительный кивок. - ...Труповозка. Однако, странное название...

Вдали Алан различил чьи-то шаги, повернул было голову на звук, как Леон резко ударил его коленом в спину, заставил ноги произвольно согнуться, а тело обмякнуть. Желание закричать было тут же прервано. Рука психотерапевта впилась в его челюсти, влажный платок плотно соприкоснулся с кожей и сладковатый запах хлороформа мгновенно обволок ноздри.

...И Алану до тошноты знаком он...

- Кажись, охрана... за нами... - Леон бормотал что-то ясное, отступился назад, сводя все попытки вырваться на "нет". - Тихо... Тихо... Спокойно...

Алан чувствовал, как ослабевали конечности, и туман в голове всё больше нарастал, поглощая мысли одну за другой, стройной чередой. Последняя попытка дёрнуться, но руки соперника слишком сильно сковали его собственные. Это приносило только боль и ещё большую усталость.

- Тихо... Тихо... - голос Леона убаюкивал, склонял отказаться от малейшего сопротивления.

Снова пара шагов назад. Ступни Алана безвольно загребали пыльную землю.

Один...

Два...

Три...

Хватка чуть ослабела, и он нашёл в себе силы повернуть голову.

Шарф Леона пронзительно синий, щекотал кожу щеки; небо по-прежнему пятнистое, но куда более светлое и чистое, окончательно размылось, и кирпичная стена рассекала его неестественно прямой линией. Тишина. Алан больше ничего не видел. Медленно сглотнул, преодолевая ком в горле, чуть разжал челюсти, ощущая на языке приторный вкус парафина.

- За-чем.. - собственный голос, словно чужой, слишком низкий и сиплый.

И всё оборвалось.