- Я хотела признаться в убийстве своей одноклассницы.

Мейлин поднесла к губам стакан с минеральной водой. Сделала первый большой глоток, после которого сильно нахмурилась и зажала рот ладонью, словно поперхнулась.

- И почему же, Вы решили обратиться с этим именно ко мне? - Леон даже растерялся, не ожидая подобного рода темы.

- А мне есть к кому податься? - она растерянно покачала головой, на секунду отвела взгляд в сторону, по-прежнему рассматривая кабинет. - Мне не хочется выслушивать чьи-то крики, изумление, возмущение. Я, итак, знаю, что за все поступки придётся расплачиваться. Рано или поздно. Видите, я сама сдалась с поличным. Но, - протяжно вздохнула и замолчала, будто давая себе отдышаться и прийти в чувства. - Прежде, мне хотелось бы облегчить душу.

- Вы верующая? - уточнил с настороженностью в голосе.

Это было, как минимум странно придерживаться какой-либо религии в такое время. ЦНР не жаловало. Да, и не умерла ли вера в Бога вместе с миллиардами людей?

- Была ей раньше. В какой-то степени. Знаете, эта глупая потребность думать и надеяться, что после смерти вся твоя жизнь не раствориться в воздухе, будто и не было её... - Мей в задумчивости осматривала пальцы рук. Недолго думая сорвала последний пластырь, наблюдала, как медленно он отслаивается от кожи, оставляя после себя липкий след. - Во времена вируса вера в Бога, ну, или, по крайней мере, в лучшее, как никогда усилилась. Вот и я. Верила. Стадный инстинкт, если подумать.

Ещё один глоток и девушка вернула стакан на край стола.

- Мы отошли от темы. - Произнесла с тревогой в голосе. - Что ж... Честно признаться, подумать не могла, что буду сидеть в кабинете психотерапевта, уж тем более по собственному желанию. Но в жизни не без неожиданностей. Так ведь? С чего бы начать... - Мейлин сосредоточенно смотрела на шипящие пузырьки в графине, потом с мимолетной неловкостью перевела взгляд на Леона. - Мою жизнь сложно назвать безоблачной и счастливой. Многие возразят, начнут ссылаться на действительно настрадавшихся, но... моя жизнь от этого лучше не станет. Да, я, тоже, не стану счастливей... Я одна из тех, на кого с раннего детства возлагали воистину огромные надежды. Всё было куда хуже, чем несбывшиеся мечты родителей, которые я должна воплотить. Нет. Из меня желали сделать определённого человека, образ, характер, то, что мои родители не просто хотели видеть во мне. Они целенаправленно добивались, возводили мою личность. По кирпичику. Вы только представьте себе! - Мей вскинула руку и сделала какой-то странный, размашистый жест. - Идеальная современная женщина! Воплощение успеха, лидерства, достойной жизни и феминизма! Знаете, - с наигранной грустью уставилась на Леона. - А я ведь была на пути к совершенству...

- Ваши родители, я так понимаю, погибли, - психотерапевт одернул манжеты рубашки и оперся локтями о стол.

- Да. Отец умер ещё до моего рождения. Не знаю, почему и когда. А мать, - Мейлин поднесла палец к губам. - Где-то в ноябре... Вирус только начал проявлять себя.

- И как же Вы оказались здесь? В Эли, под Куполом.

- Всё благодаря отчиму, - заключила девушка. - Он весьма холодно отнёсся к смерти матери. Не было между ними ни особых чувств, ни взаимной притягательности, ни общих детей... даже в браке не состояли. Может, их совместная жизнь стала привычной или просто взаимовыгодной, но так или иначе они прожили вместе года три-четыре. Без ссор и скандалов, пустых истерик и битой посуды. Странно даже... Мы жили на удивление спокойно.

Мейлин судорожно сжала собственные руки, уставилась на садящие колени, а потом со злостью одернула края юбки, так что они скрыли повреждённую кожу.

- Моя мама называла себя творческим человеком, постоянно находилась в поиске себя и своего места в жизни, - произнесла с доброй долей сарказма. - Именно поэтому, я сменила семь разных школ, пять городов и три страны. Посетила множество исторических и культурных мест, с детства отдыхала на самых престижных мировых курортах, должна была унаследовать целую парфюмерную компанию. Правда, неплохо звучит? Хмм... Всё это стало рушиться незадолго до вируса. Сначала парфюмерная компания. Моя мать не умела правильно вкладывать деньги, и уж тем более, вести бизнес. Оборвались мои путешествия и переезды, исчерпал себя прежний ритм жизни. Когда мне исполнилось одиннадцать, пришлось покинуть нашу квартиру в центре Лос-Анжелеса и перебрать в халупу отчима. - Мейлин замолчала, смотря куда-то мимо Леона. - Вы не подумайте! Я вовсе не избалованна обеспеченной жизнью! Просто, та разница в жизни до и после... слишком... первое время было действительно тяжело! Тогда, я думала, вот и началась моя мрачная, опустошенная жизнь. Время привязаться к чему-то материальному и довольствоваться тем, что есть... Думала...

Леон мерно постукивал кончиком ботинка о ножку стола, параллельно отмечая отрывки сказанного девушкой в записной книжке. Это для отчёта. Психотерапевт прямо-таки чувствовал запах печатной краски и гогот сотрудников, знал наперёд, какая поднимется шумиха и сколько всплывёт вопросов.

- Но как оказалось... - голос, будто сорвался. - Начало моим бедам положила смерть Бэтти. В голове никак не укладывалось! Мы же столько пережили, и, казалось бы, всё кончено! Теперь нас ждёт новая жизнь! Да, что там, новая эпоха! Это как обновление после самой крупномасштабной чистки! - и в глазах странный блеск, истинное восхищение. - Смерть Бэтти, вернее... её самоубийство, как издевка. Злая шутка после стольких событий! Эта дуреха покончила с собой из-за сущих глупостей. Ей было настолько страшно, что она выпрыгнула из окна спиной и с закрытыми глазами. А дальше, как мы все знаем, летальный исход.

- Вы так уверены, что это было именно самоубийство? - Леон поставил точку с запятой в последней из записанных фраз, оторвал глаза от листа.

- Да. Не только я. Все. Думаю, в ЦНР тоже так считают.

Девушка прикусила губу и нахмурилась, будто вспомнила что-то неприятное и волнительное.

- А потом, - проговорила медленно и тихо, словно что-то стало поперёк горла. - Потом... Мы сильно повздорили с Брианой, моей одноклассницей и соседкой по комнате. Я всегда называла её подругой, но в реальности, никогда таковой не считала. Бриана - единственное, что хоть как-то связывало меня с женской половиной класса и удерживало на грани между странная и просто не общительная. Этот пресловутый женский коллектив... В то время как я - единственное, что поднимало авторитет Брианы в классе, а так же баллы по контрольным... но это не столь важно. В общем, наша дружба была взаимовыгодной, не слишком прочной, а последнее время и вовсе накалилась. Причиной становились наши неиссякаемые ссоры, а они в свою очередь появлялись из-за разных мировоззрений и той самой "бытовухи". - Мейлин сильно изменилась в лице, в приятных чертах проглянули злоба и стервозность, глаза налились сплавом гнева и раздражения, а миниатюрный носик обострился. - Бриана оказалась на редкость нетерпимым человеком, к тому же злопамятной. Мы с трудом уживались, и, пожалуй, исключительно благодаря моим нервам. Но они ведь не вечны. Так?

И снова вопрос с пустоту. Она прекрасно знала, что Леон не ответит, но раз за разом обозначала его присутствие.

... Сомневалась, что он здесь? Сомневалась, что слышит её?...

- Так вот, мы в очередной раз поссорились. Очередная безделица, но Бриана как никогда вспылила. Кажись, в тот день она встала не с той ноги. А ещё смерть Бэтти... Её на удивление волновало случившееся, она изо дня в день толкала пустые речи про бездушность учительского состава и ЦНР, неправильность их решений и лицемерие окружающих. Каждый день. С утра до вечера она только и делала, что твердила одно и тоже. Постоянно. И уже после нашей ссоры она опять завела свою шарманку. - Мей медленно покачала головой. - Не понимаю таких людей. Почему нельзя жить и радоваться тому, что есть?! Почему нужно лезть с надуманными проблемами к окружающим, которые вполне довольны своей жизнью?!

- Наверняка, хотела привлечь внимание к неверному устрою ЦНР, - рука ловко скользила по белоснежному листу, и Леон на секунду отдернул её.

- Я не согласна с Вами. Это пустословие. Возможно, моё мнение радикально, но если в этом мире от тебя ничего не зависит толкать подобные, пустые речи, последнее и действительно низкое дело, - она поднесла стакан к губам.

- Бриана не первая и не последняя, кто жалуется на давно установленные порядки. - Леон подошёл к собеседнице с графином в руках. Та послушно разжала похолодевшие от волнения пальцы и передала ему стакан. - К слову, это никогда не доводило до добра...

- Как я уже говорила, в тот день, Бриана была не в духе, - проговорила девушка, наблюдая как, стакан наполняется шипящей минеральной водой. - Она распахнула окно в нашей комнате и залезла на подоконник с очередными словами о лицемерии и хладнокровии окружающих. Она говорила, что, как и Бэтти не видит смысла в своей дальнейшей жизни, какое бы хорошее будущее ей не пророчили. Смеялась. Шутила. Все эти колкости, её выкаблучивание. Это вывело меня из себя. - Мейлин снова опустила глаза и на какое-то время плотно сжала челюсти, будто пыталась пересилить саму себя. - И тогда, я высказала ей всё что думаю. О её поведении, произошедшей трагедии, системе ЦНР, школьных правилах... Я хотела поставить её на место! Заткнуть этот неиссякаемый фонтан яда и издевок. Вы не представляете насколько она меня выбесила! - зубы глухо скрипнули.

Мей закрыла глаза. Её тёмные ресницы дрогнули, застыли в миллиметре от фарфоровой кожи, подернутой вытянутыми тенями. Глубокий вдох.

- Она смотрела не меня как на дуру. Она держала меня за наивную, ничего не смыслящую в людях, идиотку, - голос еле заметно дрогнул. - А я распиналась перед ней, из кожи вон лезла, чтобы донести до неё хоть что-то. Но люди слепы к чужому мнению.

Девушка криво улыбнулась, настороженно посмотрела на Леона, видимо, ждала от него хоть какой-то реакции. Он же оставался без эмоциональным, даже мрачным, без капли бодорства в лице.

- Когда я замолчала, Бриана рассмеялась, сказав, что я не смею указывать ей как жить. Сказала, что такие, как я, не смеют ей указывать. А потом... - Мей осеклась, подняла глаза на психотерапевта, ища в нём то ли поддержки, то ли понимание. - Она произнесла то... что задело меня за живое больше остального. Куда больше остального.

Ручка в руках Леона протяжно щёлкнула.

- Иии... что же?

- Начну немного издалека, - она нервно переминала пальцы рук. - В моей жизни есть единственный человек, которым я искренне дорожу, единственный, кого могу назвать другом. Мой одноклассник и по совместительству лидер нашего класса - Алан75a.

- О, я о нём наслышан, - психотерапевт не стал сдерживать улыбку.

- Так вот, - она продолжила, не обращая внимания на его слова. - Бриана назвала меня подстилкой для Алана и его проблем. Той, о которую он постоянно вытирает ноги, а она продолжает поддакивать и ластиться. И знаете, вполне вероятно, она была права... Это трудно признавать, но со стороны наши отношения действительно выглядят такими. Но это ни в коем случае не вина Алана! - голос в корне изменился. Более высокий, звучный и взволнованный, он сопровождался нежностью и трепетом, что мелькнула в глазах. - Поверьте, Алан действительно хороший человек, в отличие от меня... - и нежность померкла. - Тогда, со злости я толкнула Бриану. Слабо, практически не прикладывая усилий, - медленно, словно в недоумении покачала головой. - Ей не составило труда удержать равновесие. Мало того, она дико рассмеялась, назвав меня психичкой. Но когда она захотела спуститься... то ли споткнулась, то ли ноги заплелись... - снова длительная пауза. - Вы бы видели её лицо в тот момент! Её было не узнать! Я и не думала, что страх так сильно меняет людей! Я могла спасти её. Однозначно. Ни капли не сомневаюсь в этом. Могла ухватить её за руку, любой край одежды... но этого просто не было в моих мыслях! - короткий, глухой смешок с ноткой злорадства. - Я уверена, Вы не верите ни одному моему слову.

Так и есть. Леона съедало ощущение того, что его пытаются обвести вокруг пальца.

- Но мне просто нечего скрывать...

Она поднялась на ноги, дрожа всем телом, до боли сжимая запястья собственных рук. Бледная, с пустым, расплывающимся взглядом тусклых глаз и плотно сжатыми челюстями. Она попятилась назад, сильно ударилась о стул, но, кажется, вовсе не заметила этого. Лишь тонкие пальцы синеющих рук разжались, и склянка с алыми капсулами стремительно полетела вниз, ударившись об пол, разлетелась на множество блестящих осколков.

- Я кое-что не сделала... Мне нужно идти... - голос еле слышный, готовый оборваться протяжным беззвучием. Губы двигались неестественно, не в такт словам, с трудом разжимались, обнажая ряд ровных белоснежных зубов.

Леон мгновенно очнулся, вырванный из транса. Так же быстро вскочил из кресла, пересёк кабинет, слыша, как под ногами хрустит стекло вперемешку с капсулами.

- Увы! Я обязан передать Вас начальству!

Глаза невыносимо болели, расплывался мир вокруг.

- Сколько времени у меня осталось? - прозвучало совершенно невнятно, практически шёпотом.

- Что?

Почувствовал, как собственное лицо искажается в недоумении.

- Восемь штук этих капсул. Сколько времени у меня осталось?

Леон застыл, не веря своим глазам. Мысли с трудом сплелись, образовав прочный, неразрывный круг.

- Я надеялась, - уголки её губ изогнулись, образовав напуганную гримасу. - Думала, что переживу это. Но смерть Брианы на моих плечах. Это неподъемный груз. Слишком. Для меня.

Мей снова попятилась, пытаясь ускользнуть от Леона.

- Я должен отвести Вас к врачу! Если продолжите сопротивляться, я...

- Вот, скажите, что меня ждёт! - громко, чётко, без капли волнения, с вызовом в глазах. - Меня исключат из школы и отправят гнить прямо Улей*! Я всё равно сдохну! Сдохну! Сдохну! - она зажала лицо обеим руками, пытаясь скрыть текущие по щекам слёзы. - У меня не было другого выхода!

... Ещё в коридоре, тогда, её трясло. Всё складывается. Она наглоталась таблеток ещё до прихода в медпункт...

- Я должен отвести Вас к врачу! - Леон грубо схватил Мейлин за руку. - Когда Вы придёте в себя, то... - Он опять не успел договорить.

- Думаете, Вы добродетель?!

Метнулись в воздухе тёмные волосы. Мей рванулась, со всей мочи, не чувствуя ни боли, ни кажется, собственных ног.

- Просто подумайте, на что Вы меня обрекаете!

... Обычная психологическая манипуляция. Жалость. Всего-то...

_______________________

Три часа - ровно столько времени проходило после передозировки успокоительными, а дальше - летальный исход.

Здравый смысл, кажется, испарился, когда Леон разрешил Мейлин ненадолго вернуться в школу и сам ринулся вместе с ней. С другой стороны, как отказать? С максимальным трагизмом и самоотверженностью в глазах девушка назвала этот "поход" последним желанием, а дальше пусть делают с ней, что хотят (хоть в гроб иль сразу в землю, хоть в монастырь сошлют или, как начесть, с размаху на кол). Ей всё равно.

Солнце давно село, погрузив всё вокруг в полупрозрачную синеву. Небо чернильное и непроглядное тянулось над самой головой, сливалось с крышами зданий и густой листвой деревьев, совершенно пустое без единой звездочки или прорехи, как кусок картона, накрыло бетонное мироздание.

Мейлин летела вперёд уверенным размашистым шагом, не чувствуя ни усталости, ни щемящей боли в груди, которые так навязчиво напоминали - твои часики тикают. Леон с настороженностью придерживал её за плечо, хотя точно знал - Мей не вырвется и не убежит. Ей просто-напросто негде скрыться. Слишком поздно пасовать перед проблемами, которые сама себе и нажила.

В парочке школьных окон по-прежнему горел свет. Предвидя вопросы и удивление, девушка в нескольких словах рассказала о вечеринке. На минуту остановилась, будто в нерешительности окинула задумчивым взглядом все три этажа школы, покосилась на медпункт, крыша которого все ещё проглядывала среди деревьев.

- Помните, я говорила, что не согласна с Брианой и её желание публично заявить об общественных проблемах? Говорила, что это лишь отягощает жизни тем, кто доволен существующим раскладом. Так вот, забудьте. - Она сильно нахмурилась, продолжая мрачно всматриваться куда-то в. даль. - Я изменила свою точку зрения. Теперь не понимаю, в чём же смысл такого существования. Смириться с в корне неверной системой? Жить ожиданием, что эта прогнившая махина вот-вот рухнет? Да, я ничего не смогу изменить. Абсолютно! Но это не значит, что не изменят другие...

Мейлин хотела было двинуться дальше, как вдруг остановилась, стиснув руки в кулаки, оглянулась на Леона.

- Знаете, - её волосы взъерошил ветер, в глазах блеснул огонёк решительности, слабой, но готовой в считанные секунды распалиться. - Я хотела признаться во всем сразу... Сразу после смерти Брианы...

- По сути, Вы не виноваты в её гибели, - перебил Леон, хотя верить Мей на слова не хотелось. И этот нелепый порыв оправдать её.

... Нужно просто развернуться и отвести её обратно в медпункт. Хотя, не потащишь же её насильно...

- Виновата, - девушка кивнула в подтверждении своих слов. - Даже моя совесть против меня. И к тому же, у меня совершенно не осталось сил двигаться дальше. Просто... просто я устала бороться за место под солнцем. А что... что если и нет этого солнца! А наша жизнь - сплошное пекло и всё ради ничего! Впервые, я хочу поддаться течению. Будь что будет!

Она развела руками и глупо заулыбалась.

- А почему же Вы не признались сразу? - этот вопрос напрашивался с самого начала. - Побоялись?

Мейлин потупилась и неловко отступила назад.

- Я сжигала мосты, - увидев, непонимание в глазах Леона, поспешно добавила. - Не хочу, чтобы единственный человек, которого я ценю, мучился из-за того, что меня не будет рядом. Не хочу грусти, истерик и тоски. Я, итак, причиняю ему боль и веду себя, как истинная эгоистка. Я сжигала мосты. Старалась разрушить нашу связь. Всё, чтобы ему было легче.

Миниатюрные каблучки лакированных туфель отбивали звонкую дробь о пологие ступени. Леон не больше пары раз бывал внутри школьного здания, а потому с трудом ориентировался в широких, петляющих коридорах и выступающих тут и там боковых лестницах. Большинство из них перекрытые, запертые под ключ или заставленные чередой стульев, Мей обходила стороной, петляла то в вестибюле, то возле парадной лестницы. Двери в актовый зал они обогнули раз двадцать, но девушка беспрестанно твердила про какой-то чёрный вход и кладовую территорию за сценой. В то время как Леон краем глаза наблюдал за прибывающими и покидающими вечеринку учениками. Их иссиня-черные силуэты проскальзывали мимо, неясные голоса гулом отдавались в голове. И музыка, громкая, пронизывала, казалось бы, всё здание школы.

Наконец, они остановились у аккуратной белой дверцы в отдалении второго этажа, и Мейлин с уверенностью дернула округлую ручку на себя. Та, вероятно развинченная, ходуном ходила во влажной ладони, протяжно скрипнула, но не шелохнулась с места. Леон жестом попросил девушку отстраниться и резким рывком, сопровождаемым посыпавшейся краской, распахнул дверь. Непроглядную темень узкой коморки рассекала прорезь пышного, сиреневого занавеса. В воздухе завис тяжёлый запах чего-то палёного и психотерапевт недовольно насупился, оставил входную дверь позади себя открытой.

... Пусть проверится, а то не продохнуть...

- Ждите здесь, - бросила через плечо Мей и ринулась к тучному занавесу.

Ещё один шаг и она проскользнула меж его пышных складок и очутилась на сцене актового зала. Леон хотел было окликнуть её, спросить о намерениях, но грохочущий бит и взревевший зал заглушили абсолютно всё.

Затем, музыка постепенно стихла, отступила на задний план, а потом и вовсе растворилась во всепоглощающей тишине.

Силуэт Мей, не чёткий и вместе с тем ясно проступающий среди полумрака, высокий и заметно скованный виделся на самом краю сцены. Долгое молчание. Она ждала полнейшей тишины, раз за разом осматривала присутствующих, выискивая в толпе знакомые лица.

- Добрый вечер, - а голос без малейшей дрожи, слова, будто на распев. - Хотя, нет... Не верно... Просто вечер. Для кого-то добрый. Для кого-то обычный. - В лице лёгкая туманность и задумчивость.

По залу прокатилась волна шепота и откровенного недоумения. Мейлин, как и положено, выдержала вторую длительную паузу, ожидая, когда всё уляжется само собой.

- Меня зовут Мейлин43m. Я ученица 8b класса инженерной направленности и по совместительству зародитель данного мероприятия. Хотя... за организацию следует благодарить совершенно другие лица... Так вот, причины, по которым проводится эта вечеринка довольно много. Первая, это, конечно же, непосредственно первый опыт проведения мероприятий подобного рода. Вторая, - снова окинула весь зал тёплым взглядом, - окончание четверти и итоговых ежегодных экзаменов. И третья. Негласная, но, пожалуй, самая важная. Та причина, по которой я вышла на эту сцену и так нежданно-негаданно прервала ваше веселье.

Новый приступ негодования охватил зал.

- Я хотела поздравить всех присутствующих с новоиспеченным праздником лжи и лицемерия, ведь нет ничего важнее собственного благополучия и не запачканной совести! - её лицо исказилось неистовым ликованием. - Ну что вы все замолчали?! Разве, не слышали о таком?!

Гробовое молчание.

- Хотя все верно. - Мей прижала палец к губам. - Тсс... Тихо. О таких вещах не говорят вслух. О своих грехах не говорят в открытую. Нууу, - она усмехнулась и сделала широкий шаг влево вдоль кромки сцены. - Что же вы такие печальные? Мы собрались здесь, чтобы оградить себя от чужих проблем и грусти, отринуть прошлое и воздать должное радужному будущему! Чего не улыбаетесь? - неожиданно её лицо побледнело, а уголки губ стремительно скользнули вниз. - Ах, да, вы ещё не поняли... - в голосе прорезались твёрдые нотки. - Эта вечеринка всего лишь плод тех смертей, что произошли на территории школы. Забавно? А мы как идиоты веселимся, машем хвостиком при виде первой же подачки. Впрочем, нам это и не надо - проблемы, смерти, их последствия. Отгородиться бы от этого всего! Жить, как в пробирке, не ведая, что там за стеклянной поверхностью, дышать простерилизованным воздухом из пластиковых пакетов.

  Леон заметил нескольких учителей, державшихся особняком от основной ученической массы. Они в напряжении застыли, о чём-то переговариваясь, некоторые неспешным шагом двинулись к сцене.

- Мы столько прошли! Столько пережили! А так и не научились бороться за лучшую жизнь...

  Из глубины толпы раздались протяжные свистки, кто саркастически захлопал.

- Мы, ведь всего-то дети! От нас ничего не ждут, кроме как подчинения и смирения, в свою очередь мы сами привыкли полагаться на кого угодно, кроме себя. Привыкли, что за нас решат всё, даже наши собственные проблемы... - голос будто бы сорвался.

Мейлин отступила назад, зажав рот обеими руками глухо закашляла. Нервный смешок сорвался с её губ, а бледная кожа лица исказилась синеющими полосами.

- Мы, как стадо баранов, загнанное в угол. У нас не просто нет выхода, мы даже не желаем его видеть, - и снова сухой кашель.

Девушка попятилась назад, как только увидела, подступивших к сцене учителей. Но ноги не слушались, застыли, словно ватные, не желая больше подчиняться ни сознанию, ни силе воли. По телу пробежался необъяснимый озноб, а горло заложило новым приступом кашля.

Леон не долго думая сорвался с места, подхватил потерявшую равновесие Мейлин. Она тяжким грузом обмякла в его руках, нелепо запрокинулась её голова, руки застыли в складках бордовой юбки, глаза пусто взирали сквозь распахнутые веки.

- Врача! Срочно! Кто-нибудь! Срочно вызовите врача!

Но все застыли. И их окоченевшие лица безмолвные, как маскарадные маски, смотрели куда-то через сцену. Будто вовсе и не было, ни Леона, ни Мей.

Мей думала, что умерла ещё тогда - три года назад.

И белоснежное лицо матери, впалые её глаза, синеющие, как на морозе губы. Воспоминание стояло перед глазами изо дня в день, злостным напоминанием о самой большой во всей жизни потери. Потери себя и самого смысла двигаться дальше.
Этот путь не продлился бы долго. Даже осененный новым смыслом, он был обречён на медленное и мучительное гниение. Не затягивались старые раны, лишь пуще прежнего разрастались и въедались в плоть.

Жизнь душила Мей, отчаянно не принимая её в свои объятия, оставила в этом бренным мире, обрекая на страдания.

*Улей - жилой сектор на территории Купола.