— Скоро вернусь, — слышится голос Альберта.

Он тихо шепчет эти слова, когда замечает, что я просыпаюсь от шороха в комнате.

Открываю глаза, и ничего не меняется — за окном такая темень, словно кто-то закрасил стёкла чернилами. Тучи заволокли небо,  не пропуская лунный свет на землю. Немного жмурюсь и ресницы снова опускаются вниз.

— Спи, крошка, - добавляет он и целует меня.

Так сильно хочется спать, что нет сил ответить ему. Просто мычу что-то в ответ и зарываюсь в одеяло ещё глубже. Слышу, как тихо закрывается дверь в комнату и проваливаюсь в сон.

Уверена — я даже не вспомню об этом утром.

Меня будит тишина.

Полное отсутствие движения и каких-либо звуков для городского жителя кажутся концом света, и я, раскрыв глаза, разглядываю комнату, пытаясь заглянуть внутрь своих биологических часов. Судя по всему, сейчас не раньше, чем одиннадцать дня. Нужно лишь протянуть руку, чтобы достать из сумки телефон и посмотреть время, но я чувствую себя слишком слабой. Продолжаю некоторое время пялиться на сумку, и в конце концов, подобрав подушку под себя и подоткнув одеяло, устраиваюсь в кровати ещё удобнее.

Продолжаю лежать так и наслаждаться утренней дрёмой до тех пор, пока до меня не доходит: «Альберта до сих пор нет».

Резко вскакиваю и, завернувшись в одеяло, подхожу к окну.

Никого.

Сердце неприятно сжимается, когда я вижу пристройку, куда Турок с Портли приволокли вчера мужчину. Дверь в сарайчик открыта и колышется на ветру, открываясь шире, ударяется о стену и снова пытается закрыться.

— Который же сейчас час? - бормочу я, шаря в рюкзаке в поисках телефона, — Точно помню, вчера я положила его сюда.
Неужели Альберт снова лишил меня связи?

Бросив тщетные поиски, одеваюсь и решаю выйти из комнаты.

Прохожу по коридорам, и всё также не слышу ни звука. Даже половицы не скрипят под моими ногами! На всякий случай прокашливаюсь и слегка щиплю себя за руку — вдруг, я ещё сплю и вижу сон, ну, как тот малыш Палле из детской книжки?

— Наконец-то! — восклицает, взявшийся откуда ни возьмись, Турок и делает хлопок ладонями, — Ещё немного, и ты бы опоздала на рейс. Покупать билеты за наличные деньги — огромная проблема, понимаешь?

При первых его словах, я громко вскрикиваю и хватаюсь за грудь, а пока он говорит что-то о ближайшем перелёте, я пытаюсь наладить ритм своего сердцебиения.

— Как же ты напугал меня, Джейсон, — я стараюсь контролировать своё дыхание, но он так сильно ошарашил меня своим внезапным появлением, что мне это слабо удаётся.

— Нам нужно уходить, — говорит он, игнорируя  мой сердечный приступ и хватает куртку, — Возьму тебе кофе в дороге.

— Где Альберт? — спрашиваю я, чувствуя, как на меня набегает новая волна тревоги.

— Возникло срочное дело, — отвечает Турецкий, — Он попросил меня за тобой присмотреть.

Джейсон бесстрастно смотрит на меня, но если улыбку возможно передать тоном голоса, а не мимикой лица, то можно сказать — он улыбается мне.

— Прости, я только что проснулась и не совсем понимаю, что происходит... — лепечу я, пока он, схватив меня за локоть, выводит на улицу и подводит к машине.

— Тебе нужно покинуть город, — обьясняет он.

Я вопросительно смотрю на него, округлив глаза.

— Страну, — уточняет он, — Тебе нужно покинуть страну.

— Ага, - киваю головой и покорно сажусь в машину, пока мой разум пытается переварить информацию.

Что за хрень случилась здесь ночью, пока я спала? Куда пропал Альберт?

Хочется заплакать: нельзя сказать, что с тех пор, как я вляпалась в эту историю, каждое моё утро похоже на рекламу детского печенья, но сегодня паршивость наступившего дня бьёт все рекорды. Кажется, сейчас у меня наступит паническая атака — без Альберта мне совсем не по себе: я растеряна, я не ничего не понимаю, я скучаю, я боюсь, я не доверяю Турецкому, я хочу кофе...

Стоп.

Я не доверяю Турецкому?

Ловлю его хмурый взгляд в зеркале заднего вида.

И зачем я села на заднее сидение — сейчас это кажется мне довольно жутким.

Может быть, он убил всех остальных, чтобы забрать себе и золото и деньги, и теперь везёт меня...

Но куда и зачем?

Судорожно сглатываю и, снова поймав его взгляд, натянуто улыбаюсь — глупости! Если бы это было правдой, он убил меня вместе со всеми.

— Могу я узнать ещё кое-что, помимо того, что уже знаю? Или эта информация является исчерпывающей? — решаю спросить я, и не дожидаясь ответа, продолжаю: — Могу я узнать, куда лечу? Когда я увижу Альберта? Сегодня? Завтра?

— Ты ничего не знала ночью и довольно крепко проспала половину дня, — отвечает он.

— Я хорошо выспалась, — я пододвигаюсь к нему ближе, упираясь рукой в спинку переднего кресла, — Достаточно для того, чтобы знать больше.

— Давай откровенно, Лотти, — Джейсон делает паузу, чтобы перестроиться в нужный ряд, — Не надо было тебе вообще во всё это ввязываться. А раз уж ввязалась — помалкивай и делай то, что тебе говорят, хорошо?

Он смотрит в зеркало, чтобы увидеть меня и снова улыбается одними лишь глазами, стараясь, видимо, смягчить сказанное им в такой резкой форме.

Разочарованно откидываюсь назад и рассматриваю улицу. Мы уже выехали с сельской дороги на более оживлённую, и картинка за окном меняется: вместо деревьев появляются столбы, перевязанные между собой проводами, а по краям шоссе наставлены логистические центры, облепленные со всех сторон грузовиками. Самый скучный пейзаж на свете, поэтому, когда мы подъезжаем к Блетчли, я выискиваю глазами кофейню, чтобы попросить Джейсона притормозить.
Мы проезжаем несколько скучных строений, и я почти разочаровываюсь в том, чтобы выпить свой утренний кофе.

Я скоро вернусь

Фраза эта, сказанная Альбертом ночью, всплыла в моей голове внезапно и показалась знаком. Будто он зовёт меня. Какая ужасная тупость — видеть предзнаменования там, где их быть не может, однако так происходит всегда, когда я чувствую страх или волнение.

Быстро моргаю, пытаясь отбросить бредовые мысли и делаю глубокий вдох-выдох. Турецкий — друг Альберта. Он отвезёт меня в безопасное место, где я смогу встретиться с Хиллом: мне нечего бояться и подозревать что-то нечистое.

— Остановись! — буквально выкрикиваю я, когда мы заезжаем на круговую развязку.

Раздаётся визг, за которым следуют автомобильные сигналы и всевозможные ругательства остальных участников движения, но не это пугает меня, а лицо Турецкого, который поворачивается в мою сторону, предварительно поставив ручку коробки на «паркинг». Непонятно почему, но это выглядит пугающе — лучше бы он просто не спускал ногу с педали тормоза.
В тот самый момент, когда он открывает рот, чтобы спросить меня «Какого хрена?», раздаётся телефонный звонок.

— Да? — резко бросает он в трубку, — Какого..? Откуда ты..? — Джейсон снова бросает на меня взгляд, морщится и вздохнув, отвечает невидимому собеседнику:

— Послушай, я не могу сейчас ругаться матом, так что перезвоню тебе позже.

— Я всего лишь хотела взять кофе с собой, — бормочу я, когда он вопросительно смотрит на меня, сжимая телефон в руке так сильно, что напряженные бицепсы мужчины можно разглядеть даже через плотную ткань куртки.

— Мы в Данстэбле, здесь до аэропорта рукой подать, неужели ты не можешь немного потерпеть? — интересуется он.

— Мой организм не способен усвоить обычный кофе, который стоит дороже «Крика» Мунка, — я закатываю глаза, — Ты разве незнаком с ценами в аэропорту?

— Я заплачу за твой кофе, — отвечает он и заводит машину, выруливая с обочины.

— Это не займёт больше пяти минут, — настаиваю я, указывая на нужный съезд.

— Что ж ты... — вздыхает он, посмотрев на часы, но всё же съезжает с трассы в город.

— Американо с подогретым молоком, пожалуйста, — прошу я у парня, стоящего за стойкой.

— Будете пить его в зале, — улыбается он в ответ и даже подмигивает мне, — Или возьмёте с собой?

— С собой, пожалуйста, — отвечаю я и почему-то краснею, когда вижу явное разочарование в его лице.

До того, как я встретила Альберта Хилла, ни один из парней не флиртовал со мной, или я попросту не замечала этого факта?

Оборачиваюсь к прозрачным дверям, чтобы увидеть улицу: Турок вышел из машины и эмоционально разговаривает с кем-то по телефону. Наверняка, ругается матом на всю улицу, пока меня нет рядом.
Взгляд парня следует за моим — пару мгновений изучает того, что привёз меня сюда, затем снова переводит взор на меня.

Почему мне хочется оправдаться перед незнакомцем? Прямо распирает от желания сказать ему о том, что тот лысый мужчина, нацепивший на себя старомодную кожаную куртку и орущий в трубку, не является моим дружком.

— Видел бы ты моего парня, — мысленно протягиваю я и невольно улыбаюсь: неужели я никогда не смогу привыкнуть к тому, насколько хорош Альберт Хилл.

— Это всё? — слышу я голос симпатичного бармена.

Молодой человек снова смотрит за дверь, потом на меня. Неужели мы с Турецким смотримся настолько нелепо, что заставляем волноваться окружающих на мой счёт? Будто заразившись этой тревогой, снова начинаю думать о том, что здесь что-то не так.

— У вас все в порядке? — шепчет парень, — Может быть, хотите позвонить?

— Что? — не сразу понимаю, что он имеет в виду, а когда до меня доходит, начинаю тихонечко хихикать, — Всё в порядке, — добавляю я.

Всё в порядке.

Друг моего парня, заботясь о моей безопасности, везёт меня в аэропорт — что же здесь подозрительного?

— Где туалет? — спрашиваю я, прикидывая в уме, возможно ли наличие окна в уборной, или такое бывает только в кино.

— Там, — отвечает он, указав на неприметную дверь в конце зала.

Возможно, я буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, а может быть, этот поступок мою жизнь спасёт. Я ни в чём не могу быть уверена на сто процентов, учитывая обстоятельства.

Возможно, если бы в туалете не оказалось окна, я бы вышла на улицу, села в машину Турка, покорившись судьбе, но окно оказалось слишком удобным для того, чтобы незаметно покинуть кофейню.

Слишком много всего вокруг происходит: я не знаю как вернуться домой: вирус, кризис, конституция, обнуление, паника на каждом шагу. Возможно, вместо того, чтобы следить за новостями, я должна сконцентрироваться на чём-то более приятном. Но весь этот ужас доводит меня до истерики.

Ну пусть будет короткая глава, ок? Чтобы я отвлеклась, а не вот это вот всё...