Джайан кланяться не стал. Стоял против закатного солнца, смотрел прямо на гостя. Может и не во всем равны Высокий Дом и Драконье Пламя, но сейчас, после выигранной битвы не время рангами считаться. И Анхит, казалось, понял. Сощурил глаза, словно стрелой из арбалета целился, и конь фыркнул Джайану почти в лицо, переступил беспокойно точёными копытами, раздувал зло ноздри нежного храпа. Холодный ветер от костров пах гарью.

- Правитель Наронг беспокоится о вашем здоровье, - голос Анхита бесстрастен и лицо холодное. Словно изморозью подёрнуто. Ни следа былого участия. Не союзники больше, хотя и не враги ещё. Джайан вопросительно вскинул бровь. - Вы отказываетесь приехать в крепость и встретиться с ним, ссылаясь на занятость и необходимость отдыха. Для вас и ваших людей... Вы здоровы?

Джайан смотрел на них обоих и думал - одной масти оба - конь и человек. Только человек опаснее во стократ.

- По условиям договора я подчиняюсь Правителю до взятия крепости. После этого мои люди должны вернуться на наши земли. Правителю известно об этом.

- Вы собираетесь отбыть в Драконье Пламя?

- Да. И как можно быстрее. До того, как лягут снега, надеюсь. - Он старался, чтобы голос звучал ровно. Но думал о другом. О смерти, подступающей так близко, что ему самому становилось трудно дышать.

- Мне сообщили, вам удалось взять в плен кого-то из Журавлиного Дома.

Джайан стиснул пальцы за спиной, ну вот... Вот ему и сказали, за чем пришли. Глаз не отводил. Пускай Анхит Высокий видит, что он не боится. А тот смотрел непонятно. Взгляд смущал. Вежливый, почти ласковый, даже ресницы чуть опущены. Имени не назвал. Хотел, чтобы Джайан признавался, отчитывался? И все же угрозы не чувствовал.

- Вы не думаете, что разумнее было бы перевезти его в крепость? В целях его безопасности прежде всего. Я слышал, он тяжело ранен. Его родичи, могут быть обеспокоены. И потом - врачи Наронга искусны.

- Нет. Не думаю. - Джайан словно в ледяную воду прыгнул - надо выплыть. Как тогда - в проруби. Страшно. Больше всего боялся, что захотят силой забрать. Тогда он знает, что делать. Безумие, но по-другому никак. Сейчас ещё можно удержаться, не соскользнуть. И может быть получится уйти. Ведь Сюэ когда-то удалось вырваться вместе с ним. - Он мой пленник. Более того, он и есть мой родич. У Правителя Наронга нет оснований требовать у меня его выдачи. Это было бы нарушением условий договора, заключённого между нашими Домами.

- Что ж, другого ответа я не ждал. - Анхит помолчал, рассматривая Джайана со странным интересом. Будто впервые увидел. - Он может оказаться важной фигурой... И опасной. Что, если вы потеряете его?

Джайан не ответил, стиснул зубы. Он был готов ко всему. Даже умереть. Тогда сам Сюэ первым отправит и за ним последует, чтобы там, за чертой догнать успеть.

- Вам настолько он дорог? - Анхит будто прочёл его мысли, отвёл пряди волос, кинутые ветром в лицо, мешающиеся с растрёпанной конской гривой, улыбнулся грустно. - Если так, то я надеюсь вы знаете что делаете.

- Его я не отдам.

Анхит смотрел долго, молчал так, что у Джайана заныло сердце. Он прикинул мысленно, сколько его людей сейчас в лагере. Каким путём отступать придётся? Где реку переходить? Мосты людьми Наронга заняты. С боем пробиваться? Нет. Не выход. Другое надо. Уходить к северу, там тоже есть броды и переправы. Как увезти Сюэ, который совсем слаб и без сознания? Не выдержит. Значит, надо тянуть время. Анхит без отряда, приехал договариваться. С кем приехал? С ним немного людей и несколько тяжело груженных повозок. Что это? Выкуп? Нет... Не надо ему никакого выкупа.

Анхит прижался щекой к морде жеребца, а тот совсем тихо стоял, смотрел на Джайана, и глаза у него, как у кошки светились. Потом кивнул, словно издалека откуда-то мыслями возвращался. Улыбка почти болезненная, режущая, и слова, как кинжалы. Кажется, это он сам произнёс их. Или тот, когда в седло садился?

- Иногда, чтобы удержать, приходится отдавать...

Уехал. Повозки остались. Добро, трофеи, доля Драконьего Пламени. Земля... Земли пока нет. Наронгу зиму здесь пережидать. Пока вся земля его. А там видно будет.

Джайан вернулся в шатёр. Решение давно пришло. Без Анхита знал, что делать. Врача позвал. Тот сомневался, тревожился. Рискнул отговаривать. На неопытность свою в таких делах кивал. Да кто мог быть опытным? Кто по доброй воле свой дар отдаст и без искры угасать захочет? Редко такое случалось.

Он сел на постель, вгляделся в серое лицо. Хрипит в груди воздух, через запёкшиеся губы вырывается слабо. А скоро и его не будет - не хватит сил. И слепой бы увидел. Может, поэтому Анхит и не стал настаивать. Понял, что и так умирает мальчишка, который всегда лишней фигурой на доске был.

Джайан кивнул лекарю. Надо уследить. Может успеет. Так, чтобы хоть искра осталась. Ванида не справилась, а он должен. Взял в руки прохладную ладонь Сюэ, трогал, гладил тонкие пальцы. Рукоять меча вложил. Тот куском льда казался.

Что дальше делать, давно знал. От Ваниды ещё, когда говорить могли. Дар его давно слушался, как хотелось ему, по жилам тек, пускай и слишком слабый, бесполезный почти. Хоть для чего-то, да пригодится. Вспоминал, как учился огонь в ладони держать, как плясали искры на кончиках пальцев, не желая превращаться в языки пламени, и что-то распирало грудь, бродило в крови горячей ртутью, не желая смиряться, подчиняться. «Не понимаешь, да?! Ты - хозяин! Прикажи!» - Сюэ тогда за руки схватил почти к глазам Джайана поднёс, встряхнул нетерпеливо, сжал чуть ли не до следов. Всегда в нем эта сила непонятная проявлялась. Волосы разметались по плечам и глаза щурились сердито.

Он разозлился тогда. Беспомощность ощущал такую, что хотелось выть и колотиться лбом и кулаками во все стены от собственного бессилия. И сейчас то же чувствовал. Как удержать?! Один раз тот, кто в сердце засел терновым шипом, ушёл, но невредимым оставался, и надежда теплилась - увидятся, найдутся. И судьба сведёт, спаяет обе дороги в одну. Вспомнил слова из детства - однажды тебе придётся сделать то же самое для меня. Джайан закрыл глаза, медленно задышал, успокаиваясь, сосредотачиваясь. Да, Анхит знал, что говорить. Надо отдать. Надо суметь отдать самое дорогое... Отдать мечу, потому что меч и жизнь - одно...

Холод растекался по телу, затапливал видимые берега, сковывал движения бьющихся рук и ног, проникал к самому сердцу ледяными струйками. Стекляшками звенели осколки льда в полынье, и чёрная вода подступала все выше, заливалась в рот и нос, не давая дышать. Ещё немного, и затопит по самую макушку. Ничего не останется. Нечего ждать. Никто не придёт спасать. Не увидится знакомое лицо, и серые глаза не глянут из-под узких чёрточек бровей в изморози колючего инея. И некому станет подкинуть в угасающий костерок веток, чтобы согреть ледяной ночью среди заснеженного леса. Никто не проснётся от его прикосновений с улыбкой в ямочках губ, не закинет рук на шею, не застонет нетерпеливо и жадно, прижимаясь горячим после сна телом, оплетая длинными ногами, отвечая на поцелуй истосковавшимся за ночь ртом. «Чтобы удержать, надо отдать... Чтобы вернуть - просто взять за руку... Надо отдать... Отдать... Бери же. Хоть все... «Ванида-лисёнок, я помню.»

Его откинуло стеной огня, вставшей пред глазами, ослепившей, ударившей в виски. Как когда-то, в страшном прошлом плеснуло в глаза чем-то жгучим, и взорвались болью изломанная рука и бедро. Той самой болью, о которой не вспоминал давно уже. Крик рвался из пересохшего горла, и невозможно было закричать, будто не было его. Одна боль оставалась. Он смотрел сквозь мутную пелену брызнувших слез, узнавая место, и видел, как страшно пульсируют стены знакомой пещеры, и дрожь пробегает по ним. Там в чёрной пустоте что-то ворочалось, лезло, выпуская липкие нити, плевалось чернильными сгустками, сворачивающимися, шипящими. И пространство раздавалось под ними, плавилось, текло, сминалось уродливыми складками. Джайан смотрел выжженными глазницами и видел своё отражение в засасывающей смолянистой тьме зеркала, идущего частой рябью по некогда гладкой поверхности, сквозь которую трудно было разглядеть что-либо. Но его двойник все так же стоял там в тёмном омуте, вскинув меч над головой и не отводил отчаянного взгляда от того, что надвигалось, становилось ощутимым, принимало изменчивую пористую форму, сочащуюся едкой слизью, растворяющей гранит, прокладывая себе дорогу сквозь толщу камня. И от человека с мечом там в отражении вдруг плеснуло волной зеленоватого пламени прямо в сердцевину твари, что бугрилась новыми отростками, обрубками, клешнями и щупальцами, лупя в бьющиеся под напором стены, стараясь добраться до источника огня, смести, уничтожить затопить. Чернотой дотягивалась до человека, оплетала его, тянулась к клинку и всасывалась, сжималась, плясала и билась на острие, схлопываясь в одну единственную, последнюю искру.

«Чтобы удержать, надо отдать!» - эхо ударило в уши ослепшего от боли Джайана и отшвырнуло, оттолкнуло, разорвалось где-то в глубине ошпаренного мозга, накрывая темнотой, страхом, холодом, и он рванулся вперёд из последних сил, проламывая вставшую на пути тугую перепонку прохода, обхватил руками ускользающий от него огонь, прижал к себе, потянул, вырывая из ледяной воды, как когда-то тот - его самого... И с долгим вздохом, показавшимся последним, понял, что справился. Дар тек под его ладонями расплавленным золотом, сращивая разбитые кости и порванные мышцы, затягивая раны, искрами играл в обновлённой крови, прибавляя силы. Дно приближалось неотвратимо, и он, поймав встревоженный взгляд врача, кивнул... Ещё... Ещё каплю... Себе оставить хоть искру... Достаточно? Или все? Чтобы удержать, надо отдать...

Зрение возвращалось вместе с дыханием. Джайан обнаружил себя лежащим на постели, уткнувшимся лицом в одеяло, которым был укрыт Сюэ. Почувствовал - руки прижимают, гладят по волосам на затылке слабыми, неуверенными движениями.

Вскинулся, в лицо тому глянул. Бледное, но губы порозовели и дышит глубоко. В груди не слышно больше страшного хрипа и скрежета. Тыльной стороной обожжённой ладони по лбу и щеке провёл - тёплые, но лихорадка ушла.

Он взглянул на свои руки, зашипел от боли. Сюэ смотрел на него испуганно, нахмурился, свёл брови в отчаянии. В глазах упрёк до слез дорожками на висках, такой, что Джайану захотелось зажмуриться. Мотнул головой отрицательно:

- Нет! Не бойся. Не до конца... Я успел.

Сюэ кивнул недоверчиво - хорошо. Шевельнул сухими губами, воды просил. Джайана оттеснили от постели. Пока врач подживающие раны осматривал, новые повязки готовил, один из его помощников руками Джайана занялся. Кожа на ладонях словно в раскалённых углях побывала. Меч не взять. Хоть бы поводья лошади удержать. Но Сюэ выглядел бодрее и не сводил с него напряжённого, взгляда, в котором страх за него бился, мешаясь с тем, невыразимым, отчего тепло и сладко ныло в груди. Лекарь на вопрос о дороге кивнул утвердительно. Опасности для жизни больше не видел. Можно было готовиться к отъезду.