— Мне с тобой легко.

Признаваться всегда тяжело, будь то тяжелое преступление или разговор о любви. Мне всегда казалось, что Лухан настолько изуродовал мою и без того серую жизнь, и больше никто не сможет перекрыть всё это. Каждый раз, когда я пыталась строить отношения после опыта с Луханом, я боялась. Сравнивала всех с ним, опасалась, а вскоре избегала. Мои стереотипы об отношениях и искренней любви поменялись, и я предпочла просто оставить всё, как есть. Но бездействие — это хуже всего.
Влюбляться заново, это то же самое, что вновь родиться. Все в новых красках и цветах, ощущается по-другому. Любовь подобна цветку, и твой возлюбленный сеет в тебе тот цветок, который будет характеризовать вас в целом. Лухан посеял во мне дикую розу, с острыми, длинными шипами. И по мере того, как я пыталась отщипывать эти шипы, лепестки с прекрасного цветка либо опадали на землю, либо чернели, увядали.
Бэкхён же посеял во мне душистых хризантем. Известно, что если ухаживать за ними и менять воду, то они долгое время простоят. Так и с любовью. Ее нужно лелеять, взращивать.

— А правильно ли всё то, что мы делаем?
Бэкхён бездумно глядит в потолок, наверняка, обдумывая ответ.
— А если люди счастливы, должны ли они задумываться о правильности поступков?
— Мы счастливы?
— Мне кажется, мы можем попытаться стать счастливыми, — шепчет он, и я сжимаю его руку крепче. Рядом с ним, в одной комнате так спокойно и уютно. Секунды кажутся вечностью, и я была бы согласна лежать вот так на кровати, в обнимку с ним всегда. — Я испытывал неприязнь к тебе, но не ненависть. Ненависть — слишком сильное и убийственное чувство. Мне было обидно за себя и своих друзей, но намерений мстить у меня не было. Я не из таких людей.
— Твои родители знают обо мне?
— Знают, что была девочка, подвергавшая меня насилию. Но вряд ли они узнают тебя.
— Мне стыдно. Всё это кажется столь неправильным.

Бэкхён резко вскакивает и нависает надо мной, пристальным взглядом изучая. Дыхание учащается, как и сердце набирает нездоровый ритм, и я отвожу взгляд, не в силах выдержать его. Бэкхён аккуратно касается моего подбородка и разворачивает обратно лицо, а затем льнёт к моим губам своими, оттягивая сладкий момент надолго...

Какой-то стокгольмский синдром, честно говоря.

— Так нельзя жить, — шепчет он, не открывая глаз. — Это дико. С этого момента ты будешь всегда со мной, а я с тобой. Я познакомлю тебя со своими друзьями, ты не будешь скучать.
— Не хочу привязываться, — морщусь я, вспоминая, как мне тяжело было без Лухана первое время. А если со мной не будет Бэкхёна, что же станется? Это будет окончательная остановка для меня во всех смыслах. Любовь к нему характеризовалась у меня легким опасением, некоторым недоумением и безграничным счастьем, о котором хотелось говорить лишь с ним.
— Ты не привязываешься, — фыркает парень, перебирая мои тёмные пряди. — Ты просто со мной. И не так уж это неправильно. Пошли завтра в кафе или в кино с моими друзьями?
— Я, наверно, буду только мешать.
— Почему же? Они тоже придут со своими девушками.
— Ты им не рассказывал про меня?..
— Они знают, что в школе надо мной издевалась девчонка, но что это ты — не знают. Я и не скажу.
— Вот что называется «начинать жизнь с чистого листа», — шепчу я, прикрывая глаза и чувствуя, как Бэкхён лениво мажет губами по моей щеке. — Эй, мне щекотно, прекрати.
— Тебе, в первую очередь, приятно, — мурлычет он, прикасаясь своим идеальным пальцем к моему носу. — Ты, правда, изменилась. Как внешне, так и духовно.
— Надеюсь, это так.
— Что случилось с тобой в университете? Почему ты рыгала?
— Когда я сильно волнуюсь, то головная боль и рвота тут как тут. Это выработалась, когда я была с ним. И ещё это побочные эффекты после ухода астмы. Я раньше болела ею, но общими усилиями моих родителей и врачей удалось от этого избавиться.
— Кошмар, — выдыхает парень. — А ещё я к тебе пристал.
— Это справедливо. Рано или поздно мы расплачиваемся за все свои поступки и, вероятно, всё это является лишь малой долей моего наказания.
— Мне кажется, ты достаточно намучилась. Пора бы и счастливой побыть, — Бэкхён поднимается с кровати и тянет меня за руки. — Не спать! Пошли на балкон.

Морозный воздух тут же обдает лицо, и я приятно щурюсь. Бэкхён пристраивается позади, обнимает со спины, укладывая руки на талию и тихо шепча на ушко:
— Погляди, какое волшебство. Ради такого нужно жить.

Я не выдерживаю. Кажется, всё происходящее — прекрасный сон, который оборвётся в любую минуту. По щекам катятся слёзы, и я тихо всхлипываю да трясусь.

— Тебе холодно? — удивленно спрашивает Бэкхён, разворачивая меня к себе. — Ну ты чего? Не надо слёз, смотри, какие красивые снежинки. Ну, Виен.
Мну его футболку в своих руках и утыкаюсь в грудь, потому что виновата, безумно виновата перед всеми людьми, любящими и верящими в меня.
Бэкхён приподнимает моё лицо и обнимает за щеки. Холодный порыв ветра играется с моими распущенными волосами, путая их между собой и развевая. Сильные руки Бэкхёна обнимают меня и греют. Он льнёт своими губами к моим, аккуратно придерживая лицо руками, словно я — фарфоровая кукла.

— Если тебе так плохо, то мы можем покричать вместе. Никогда не молчи. Это только усугубляет ситуацию, тебе я всегда помогу. Но всё же, оцени красоту этого вечера.

Снежинки в медленном вальсе летят на землю, оседая и тая. Свет, отбрасываемый на них, создает ощущение волшебства и магии.

— Быть счастливой тоже нужно уметь, Виен.

***

Окончание последней пары было для меня вроде спасательного круга, и как только она закончилась, я немедля покинула аудиторию. Снаружи уже поджидал Бэкхён, и я удивленно ахнула, когда парень резко притянул меня к себе. Сердце тут же подпрыгнуло, и фейерверки взорвались внутри, стоило ему посмотреть своими тёмными завораживающими глазами на меня. Я буквально утопала в них, и Бён, что это — моя слабость.
— Идём? — тихо прошептал он, целуя в уголок губ. Возмутившись такому жесту, я буркнула что-то под нос, но Бэкхён тут же поспешил оправдаться, — Если в губы поцелую, не остановлюсь, пошли быстрее, ребята нас ждут.

Когда мы покинули университет, снаружи уже ждали друзья Бэкхёна. Трое из них были со своими девушками, один пришел с младшим братом, который насильно напросился пойти с нами.
— Мы здесь, — воскликнул Бэкхён, и я всем кивнула в знак приветствия.
— Так это та девушка, глаз с которой ты не сводил с самого поступления сюда! — улыбнулся Исин, поправляя шапку на голове. — Бэкхён из-за тебя стал таким задумчивым, аж страшно. Обычно он мало думает.
— Быстро вы, — хмыкнул Сехун, обнимая стоящую рядом с ним миниатюрную маленькую девушку.
— Это просто моё обаяние, — отшутился Бэкхён, сцепляя наши руки. — Вам далеко до меня.
— Ну, мы рады. Теперь осталось Минсоку кого-нибудь подцепить, — засмеялся Исин. Подцепить? Так вот как они это называют. Я тут же нахмурилась и прикрыла лицо бордовым шарфом, чтоб не выдать своё маленькое недовольство. Об этом с Бэкхёном можно поговорить чуть позже.
— Зачем Мисноку кто-то? Вон, у него какой милый братик, — улыбнулся Бэкхён, присаживаясь на корточки перед мальчишкой. — Сколько тебе.
— Можешь не присаживаться, не намного я и меньше тебя, — огрызнулся мальчишка. — Мне двенадцать.
— Совсем малявка, — цокнул Бэкхён. — Виен, всё хорошо? — чуть тише осведомился он. — Ты так подозрительно молчишь.
— Молчать тоже можно подозрительно? — улыбнулась я, приспуская шарф. — Всё хорошо.

Было единогласно решено идти в кафе. Каждый заказал себе по бургеру и напитку. Пахло уютом и теплом. Впервые за долгое время мне было так хорошо. Мы с Бэкхёном устроились у окна и стали глядеть на волшебство, творящееся за окном.
— Знаешь, я не поэт, чтоб красиво описывать что-либо, но это, несомненно, красиво.
— Фантастично, — улыбнулась я, прижимаясь ближе к Бэкхёну. Он обнял меня за талию и примостил свою мохнатую макушку на моём плече. Сехун со своей девушкой о чем-то оживленно спорили, при этом она сидела на его коленях, Минсок со своим братом говорили о том, что спиртное он ему ни в коем случае попробовать не даст, а Исин со своей девушкой пошли к сцене, заказывать песню, чтобы спеть.
— У тебя друзья такие...
— Какие?
— Необычные, шумные.
— Да я и сам чуток такой, — стушевался Бэкхён, почёсывая макушку. — И для них удивительно, что ты такая тихая.
— Нам удивительно, что он хоть минуту может молчать. А он молчит вот уже как полчаса, — пояснил Сехун, отпивая кока-колы. — Вот она — сила любви.
— Да уж, любовь — удивительная штука, — промурлыкала девушка Сехуна, прижимаясь к нему щекой, и я задумалась о том, что на публике я бы немного постеснялась показывать свои чувства, как Сехун и его девушка. И, похоже, Бэкхён понимал это, поэтому держал себя в руках.
— Если тебе не нравится, мы можем уйти, — пробормотал Бэкхён, и я уловила нотки обиды в его голосе.
— Если я молчу, это не значит, что мне не нравится, — улыбнулась, целуя Бэкхёна в щеку. Парень зажмурил глаза от удовольствия и уткнулся в мой нос своим, обводя контур моих губ пальцем.
— Завтра тоже можем погулять! Исин предложил сходить в пиццерию, а потом к нему домой. На домашний вечерний сеанс фильмов.
— Весело вам.
— Нам, — поправил Бён, пряча мои руки в своих.

Я всегда буду благодарить Бэкхёна, за любовь и счастье, подаренные мне. Именно с этим человеком я впервые почувствовала себя столь живой и яркой. Доселе я боялась, что больше не смогу полюбить, а теперь люблю окончательно и бесповоротно. Все мои мысли витают вокруг одного человека, сидящего сейчас рядом, греющего мои руки своими и заставляющего мое сердце трепетать раз за разом. Любовь приходит спонтанно и неожиданно, когда ты меньше всего этого ждешь. Когда уже отчаиваешься в самой себе.
Отчаяние затопило меня с головой, и я не рассчитывала на шанс на спасение, но появился Бэкхён.

— Спасибо, Бэкхён, что умеешь прощать и любить. Спасибо, что научил меня любить по-настоящему.
Бэкхён на это лишь прижал меня ближе к себе и прильнул к губам, растягивая сладкий момент на дорогие сердцу секунды...  

Конец.

Конец слит ( впрочем, как всегда), но да ладно.