— Перестань, — говорит он ей.

И Мэги вновь задыхается: в горло ей ливнями залились отчаяние, трепет и преклонение. Преклонение перед ним — перед Ником, что стоит напротив. И Мэги может думать только об этом: вот он, вот же он, взаправдашний, возвышается одиноким маяком перед ней, перед этой жалкой — когда-то такой уверенной в себе — Мэги Смит.

— П-перест... перест-тать?

— Хватит вести себя так.

Тренер поставил их в пару. Мэги сначала радовалась — ей ведь выдалась возможность коснуться Ника и ей посчастливилось смотреть на него не украдкой. Но теперь, стоя на мате босыми ногами, она, не дыша, исчезает, исчезает, исчезает; ведь Ник Харт, кажется, покрывается льдом, когда он с ней. Мэги мёрзнет под его взглядом и дрожит.

Ник Харт давит её в своих льдистых ладонях. Мэги Смит теперь — сдавленная в лепёшку гусеница. Мэги Смит — расчленённая на кусочки дохлая бабочка.

— Ты как обезумевшая.

Ей не дышится.

А он продолжает:

— Ты как сумасшедшая дура.

Небесный воздух для неё перекрыт навсегда.

А он говорит:

— Просто хватит, хорошо?

Мэги Смит любит Ника Харта до травящего ядом безумия. Ей даже и не хочется, но она не виновата, что Ник весь из себя такой идеальный.

— Всё из-за того, что я уродина? — спрашивает она сипло, тихо, а затем давится, давится, давится.

Она ничего из сказанного им не отрицает — и фактически признаётся в чувствах. И ей не стыдно совсем. Ей, глупости какие, больно — выдрали всего лишь жалкое сердце. Мэги пронзили обжигающими колючками: припаяли к шершавому льду.

— Ты меня не знаешь, — шипит Ник. Мэги его уже практически ненавидит: ей хочется пришить Ника к себе горячими иглами; от них он растает талой водой, впитается в её органы, и они будут вместе навсегда.

— Я всё о тебе знаю.

— Это просто смешно, Мэги.

Она запорхала оторванными крыльями; оживилась и наполовину взметнулась ввысь.

Мэ-ги.

Из уст Ника собственное имя звучит для неё как песня, забытая в детстве. Из уст Ника песня воскресает и омывает грехи человечества.

— Просто хватит, хорошо? — повторяет он. И смотрит почему-то отчаянно. — Просто будь собой, ладно? Если это любовь, то лучше уж без такой любви жить, понимаешь?

Мэги не понимает. Она — растворяется в его голосе. Мэги взлетает к небу и дышит.

— Это как болезнь, — говорит Ник безнадёжно.

Мэги Смит любит его — болезненно и до безумия. Когда она на него смотрит, ей не дышится. Когда он проходит в переполненном студентами холле, она задыхается, останавливается и не может пошевелиться.

Ник бы тоже полюбил её, будь она собой.

Будь она уверенной в себе и амбициозной Мэги Смит.