Джекс

***

Их новым домом на некоторое время стал дом сопротивления, который тщательно охранялся и был самым безопасным местом в Неррине. Этот город напоминал скромную особу, вечно ускользающее солнце было тому доказательством. Дождь моросил редко, несмотря на сероватый оттенок неба. Авекор славился подобными противоречивыми городками. Сюда редко заглядывали власти, но люди здесь были счастливы, невзирая на маленькие зарплаты и несправедливое отношение. Возможно, власти думают, что Неррина слишком невинна для постройки очередной школы для «порочных».

Джекс сидел на мягкой серой кровати по-турецки, и в первый раз после двух лет заточения не знал, чем заняться. Руки тянулись к кистям и краскам, которые он оставил в общежитии. Порыв порисовать сопровождался порывом вновь по чему-то ударить.

- Нужно попросить поставить сюда грушу, - поделился мыслями Мэтт, лежа на точно такой же кровати напротив Джекса.

Их комната была гораздо меньше предыдущей, но куда лучше комнат в их настоящем доме. От воспоминания об отце Джекс вздрогнул, по спине пробежал холодок. Знал ли он о том, где сейчас его дети? Смотрит ли новости?

- Твои картины бы сейчас пригодились, - продолжил Мэтт, - я бы рассматривал их и не о чем не думал.

- Мне тоже их не хватает, но, наверное, хорошо, что они остались в общежитии.

Тут дверь отворилась и в их комнату ворвалась Лора, женщина, являющейся одной из участников организации сопротивления Неррины.

Ее лицо было бледным, а глаза бегали по комнате. Новость, которую она намеревалась сообщить явно необходимо было поднести с осторожностью.

- Мэтт, там новости о Саманте.

Брат тут же сорвался с места. Буря эмоций окутала и его, Джекса. Новость либо убьет брата, либо раздавит. Ничего хорошего точно ожидать не стоит.

Он, нахмурившись, последовал за ними. Том, Коди и Кин уже присутствовали в общей столовой с огромным телевизором. Лица их не выражали ничего хорошего.

- Фредрик мертв, - сообщил Том, как только заметил приближающихся Альдери.

- Мертв? – в шоке переспросил Джекс и сложил руки на груди.

Мэтт до боли прикусил щеку.

- Сейчас идет репортаж о доме. И о...

- Заткнись, Коди, - огрызнулся Мэтт.

Кин присела на место, энергетика парней ее явно напрягала.

-... Однако девушка подняла руки, став единственной сдавшейся властям пациенткой «Двадцать Три», - замелькали кадры с место происшествия. Вот Саманта поднимает руки и даже не оглядываясь твердо шагает вперед. Лица девушки невидно. Неужели их в этой передряге успел кто-то заснять? – Со всех бунтующих школ по Авекору собралось около тридцати сдавшихся, которые были отправлены в «Один», в Джофилл. Вопрос с системой поддался рассмотрению, и власти обещают решить данную проблему как можно скорее. А пока, они просят остановить...

Кто-то из присутствующих выключил телевизор. Джекс повернул голову и увидел хмурого Лео с пультом в руках.

- Нечего здесь смотреть. Пустые слова.

- Лео, смерть Фредрика не такое уж и пустое слово, - пожал плечами Том.

Джекс глянул на Мэтта. Единственного, чье состояние ему действительно было важно.

- Плевать, - выдал Мэтт и тяжело втянул воздух, - Плевать. Это ее решение.

- Именно, - согласился Джекс, садясь рядом.

- Мы должны сосредоточиться на том, чтобы придумать, где будем жить дальше.

Джекс похрустел пальцами:

- Решим этот вопрос позже.

Вокруг раздавались несмолкающие разговоры, и это напомнило ему о телефоне. Он подошел к соседнему столу, оставляя Мэтта смотреть ему вслед.

- Лео, мне нужен телефон.

Их смотритель оглядел его с ног до головы. Под взглядом строгих карих глаз Джекс ощущал себя неловко, будто стоял перед ним голым.

- А ты не разобьешь его об стену после разговора?

Джекс усмехнулся, но по поднятым бровям Лео стало понятно, что тот не шутил.

- Я в порядке.

- Уверен?

- Уверен, сэр. О, мне нужен номер смотрителя Натали. Будет ли возможность...

- Валяй, только я пойду за тобой, - перебил Лео и привстал, высовывая телефон из переднего кармана джинсов.

- Эта штуковина не отслеживается, - предупредил он, - А даже если им и каким-то образом удастся поймать сигнал, они сюда не сунутся.

Они поднялись на второй этаж. Сердце Джекса забилось чаще, когда он в очередной раз подумал о предстоящем разговоре.

- Буду стоять снаружи на случай, если покалечишь себя или дом.

- Вы прям как Смотрящий, - в эйфории выдал Джекс и взял телефон.

Номер Натали был первым в списке контактов. Он нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху, ожидая, когда смолкнут гудки. Парень уже и не помнил, когда в последний раз пользовался сотовым.

- Да?

- Натали, Здравствуйте, это Джекс. Мне нужно поговорить с Эмили. Она рядом?

***

Их разговор состоял из долгих пауз и коротких фраз, его странных шуток и ее ангельского смеха. Джекс еще никогда не чувствовал себя таким окрыленным. Все действительно наладилось. Они и правда были в безопасности.

Он пережил это. Он сделал то, что от него требуется. Бурлящая горячая кровь в жилах говорила о том, что он все еще дышит. Он дома.

И он понял, точно и бесповоротно, что домом была она.

***

Дни шли и быстро и медленно. Время - странная штука.

Бунтующие добились желаемого. Через кровь, пот, слезы и вечные шрамы на теле. Фредрик, один из директоров, определивших судьбу многих мертвых студентов, покончил с собой. Как выяснилось, он тоже был пешкой в чьей-то игре, и он поддавался правилам. Его грозные глаза навсегда закрыты. Его руки навсегда холодны.

Директора повсюду подверглись панике. Многие сбегают на край света, боясь агрессии со стороны жителей Авекора, чье мнение по поводу избавления от Вспышки изменилось в поддержку действий бунтующих.

Сдавшимся предоставлялся выбор обучаться в той же школе, и теперь «Двадцать Три» называлось интернатом, где таким, как они, оказывался особый уход, теперь без опустошающих лекарств, запретом на общение с родителями, и, естественно, без ужасающих наказаний за непослушание.

Однако Саманту перевели в больницу, заметив ухудшающее состояние девушки. У Мэтта, наконец, отлегло от сердца. Ведь по крайней мере, с ней все было в порядке и о ней заботились, рада была она этому или нет. Альдери переехали в небольшую квартирку в Неррине, которую им предоставил Авекор, с условием проживания вместе с новым опекуном. Лишить отца родительский прав оказалось правильным и взрослым решением. После этого, Джекс решил остаться в этом маленьком городке и не рассматривать возвращение в Игнис. Мэтт потихоньку приходил в себя, груша в их общей комнате отлично снимала стресс. Им необходимо было посещать школу и психотерапевта, так же, как и принимать усовершенствованные лекарства, и Джекс с радостью согласился на подобные условия. Зато теперь их не называли «порочными».

- Лео, я хотел сказать... - начал было Джекс, глядя прямо мужчине в глаза и стараясь не замечать громкие удары брата по груше на втором этаже.

- Я хотел сказать спасибо. Тебе правда не стоило...

Лео, разбиравший многочисленные коробки с вещами для нового дома, на секунду остановился и тепло взглянул на него:

- У меня никогда не было детей, - вздохнув, признался он, - И я помогаю не только вам, но себе. Вы с братом поможете мне постичь все прелести отцовства, даже несмотря на то, что вы уже относительно взрослые, - он втянул воздух, непонятно, из-за произнесенных слов или тяжелой коробки в руках, - Я постараюсь, Джекс. Правда постараюсь. Весь этот долгий процесс усыновления я прошел не зря, так ведь?

Так и было. Так как родственников у них не оказалось рядом, Лео предложил свою кандидатуру и получил «добро».

- А теперь займись делом, парень. Тащи сюда своего брата и немедленно помоги мне с коробками, - в шутку диктаторским тоном произнес Лео.

Джекс усмехнулся:

- Слушаюсь, сэр.

***

Ной-Сара

***

Благодаря суду Ной добился заключения отца и психотерапии для матери. Весь процесс казался нескончаемым. Парень настолько тонул в вечных переговорах с юристами, что на время и вовсе позабыл, что находится вне стен школы. Он ни на секунду не расставался с сестренкой. Теперь-то ей точно ничего не грозит, но Ной никак не мог свыкнуться с этой мыслью и боялся потерять ее из виду. Он вернулся в обычную школу и обустроил сад на балконе новой квартиры. Неринна была великолепна. Маленький город внушал ему чувства безмятежности. Пока в качестве опекуна в его доме поживала молчаливая тетя Кира со стороны матери, однако он не жаловался на присутствие еще одного человека в доме, кроме его, сестренки и Сары.

Ной стоял у окна и размышлял о неожиданных поворотах в его заурядной прошлой жизни, как вдруг услышал открывающуюся входную дверь.

Сара несла коробки в новую квартирку. Конечно, у нее был выбор приобрести шикарный дом где-нибудь в столице, но Ной предложил пожить пока в тишине, скрыться от ста пар глаз и на неопределенное время залечь, так сказать, на дно. Она подсознательно понимала, что ей это необходимо. Телефон отдавал тяжестью в правом кармане джинсов. Ее единственная связь с работой и яркой жизнью, полной денег и славы, пока не являлась приоритетом. Девушка ногой открыла дверь и заметив Ноя у окна, солнечных зайчиков на его белом лице, развивающиеся платиновые волосы и неловкую ухмылку, улыбнулась ему.

- Давай, помоги с остальным, у меня еще куча вещей, - сказала она, - Ты что, забыл с кем связался?

Ной пожал плечами и опустил взгляд, скрывая широкую, такую несвойственную для него улыбку:

- Как уж такое забудешь?

***

Том.

***

Слезы на щеках Тома еще не высохли. Он ненавидел рыдать, ненавидел видеть на лице что-то, кроме улыбки. Это напоминало ему о тех беззвездных ночах с пустотой в груди. О моментах после очередного показа, когда он в своей мягкой кровати на определяющую секунду поддавался слабости и мольбе сердца. Мать видела его таким и корила, и он пытался, пытался заглушить эти чувства, но как, как избавиться от пустоты и жажды разрушения?

Теперь он более-менее справлялся, да и слезам было объяснение. Ему пришлось оставить Коди. Единственного человека, с которым он не боялся поддаваться слабости Вспышки.

- Все будет хорошо, Томас. Мы вылечим его.

- Я смогу с ним видеться?

- К сожалению, пока посещения запрещены. Вспышка и наркозависимость очень сложный тандем. Но вы сможете звонить и спрашивать о его состоянии, да и через какое-то время он сам вам расскажет. Не переживайте. Время пролетит незаметно. Вы правильно сделали, что сами привезли его сюда.

Может и правда правильно, только вот Коди этого не хотел. Он только вышел на свободу, только вдохнул свежего воздуха полной грудью, как вдруг лучший друг бросает его в лечебнице.

Так было нужно, и он знал это. Но почему ему так совестно?

- Спасибо.

По крайней мере Том знал, куда отправится сам. Сев за водительское сиденье своей новой машины он принял по новой назначенные лекарства, которые в отличие от предыдущих лекарств «Двадцать Три» не отрывали от реальности, а лишь подчеркивали ее, наделяли способностью мыслить холодной головой и успокаивали, будто объятья матери. Матери, которой у него никогда не было. Был только диктатор, решающий за него всю жизнь наперед и требующий незамедлительного повиновения. И слабохребетный отец, создающий с такой матерью прекрасную команду.

Ему придется жить вместе с ними некоторое время, но он точно покинет этот дом, как только достигнет совершеннолетия.

И придет за Коди, как и всегда.

***

Эмили

***

Я была уверена в совершенном выборе, хотя меня и убеждали в обратном. Наконец-то у меня была цель, я и была готова приложить все силы для ее достижения.

Я пыталась убедить в этом Джекса, хотя он не очень-то и жаловал мое желание помочь маме и остальным бунтующим. Но я со стопроцентной вероятностью выполню свое обещание, даже несмотря на то, что Джекс вот уже второй час пытается уговорить меня оставить эту затею.

- Ты не понимаешь. Я не могу сидеть сложа руки, пока моя мама и остальные рискуют своей жизнью...

- Эмили, - в очередной раз перебил меня Джекс. Я закатила глаза. Жаль, он этого не видит, и вряд ли увидит в ближайшее время.

- Они всегда будут точить на тебя зуб. Власти все это не оставят, ты понимаешь?

- Но ведь школы потихоньку закрываются. Нам лишь нужно приложить еще чуть больше усилий для полного измены системы.

- Ты слышишь себя, Эми?

Я ненавидела, когда он меня так называл. Потому что не могла подавлять ощущение того фейерверка эмоций, который дарит мне его голос.

- Это то, чего я хочу, - ответила я после продолжительной паузы. По ту сторону телефона я расслышала его беззвучный смех. Представила, как он сжимает переносицу и закрывает глаза от безысходности.

- Я не могу потерять тебя.

Я знала, как сложно ему давались признания в собственных чувствах, невзирая на то, что он довольно прямолинеен во всем остальном. Мое сердце забилось чаще, и я в очередной раз вздохнула:

- Не потеряешь. Я хочу стать участницей организацией сопротивления, Джекс. И я ею стану. Риск минимальный.

- Но он все же есть.

- Риск есть всегда. Тебе нужно принять это, как данное. Я уже приняла.

Мой взгляд упал на не заправленную кровать и новенький синтезатор на ней, так и манящий своими клавишами. Хоть комнаты в организации сопротивления казались не такими привычными и довольно маленькими по размеру, я все равно рада тому, что осталась. Я не видела бежевые стены. Не видела комнаты, которая напоминала об отце и брате. В тот дом мы тоже не вернемся.

Теперь это – мой дом.

Джекс произнес почти шепотом:

- Ты же приедешь?

Я усмехнулась, радуясь тому, что мы наконец поменяли тему разговора.

- Неринна не входит в города, подвергшихся «порочными» в отвратительных школах, однако я могу заглянуть... Все зависит от поведения одного моего очень хорошего знакомого художника.

- Ты не представляешь, сколько твоих портретов я написал.

- Вот и покажешь...

В запертую дверь постучали, я обернулась на стук.

- Эмили?

Голос Патрика был звонким и веселым, казалось, еще немного, и он рассмеется.

- Патрик? Джулия? Кин? – перечислял Джекс, строя догадки моему отвлечению.

Я так часто проводила с ними время, что имена друзей отскакивали от зубов. Кин тоже была в Неринне, однако после ее рассказа я решила пригласить девушку сюда, в Лонот, посоветовавшись, естественно, с остальными. Девушка была бездомной, ее отец, единственный кормилец в семье, погиб от сердечного приступа, а мать отказалась от нее, поэтому девушка добровольно переступила порог «Двадцать Три». Хоть Кин и почти не разговаривала, очень многое можно было сказать по ее глазам. Она настоящий борец.

Однако сейчас в мою дверь стучал кое-кто другой.

- Патрик, - ответила я Джексу и добавила чуть громче, - Что такое, Патрик? Входи.

Улыбающийся во все тридцать два парень заметно окреп за наше нахождение в Лоноте. Скорее всего, повлияло то, что он перестал читать новости о родителях и махнул рукой на людей, которым до него нет никого дела.

- Джекс на телефоне?

- Привет, Патрик! - раздалось у меня в ухе так громко, чтобы Патрик услышал. Я поморщилась и поставила телефон на громкую связь.

- Вот, теперь можете говорить.

- Мы с Джулией и Кин копались в оставшихся документах Фредрика и нашли кое-что... Смотри. Остальным пока не показывали.

Я взяла в руки красивую записную книжку, обернутую кожей, и открыла его.

- Что там? – спрашивал Джекс.

- Кажется, его дневник.

- Да, - согласился Патрик, - Смотри на почерк. Меняется почти с каждой страницей. Буквы пляшут туда-сюда. Словно он...

- Был не в состоянии писать, - закончила я.

Пролистав его, я поймала себя на мысли, что не понимаю ни слова. Буквы слились в один танец.

- Невозможно прочитать. Ничего не понимаю... - призналась я.

- Мы тоже, - ответил Патрик, - разобрали какие-то слова, но всего пару, не более. Однако почерк вводит в ступор.

- Ты думаешь, он был... - я не смогла закончить фразу. Уж больно неправдоподобными казались мне мои предположения.

- Не может быть, - раздался голос Джекс с телефона, - Вы думаете, он болел Вспышкой?

- Нельзя судить по одному почерку, - вмешалась я, - Может, он был пьян?

- Эмили, - выдохнул Патрик, - Фредрик точно не пил. Мало того, насколько мне известно, он терпеть не мог алкоголь.

- Может, это какой-то шифр? – сделал догадку Джекс.

- Зачем шифроваться Фредрику? У него не было недоброжелателей, помимо самих «порочных» - ответил Патрик, выделяя последнее слово, копируя голос директора.

Я вздохнула и провела пальцами по гладким страницам. В голове мелькают картинки, как Фредрик садится за стол и открывает дневник, как дрожит в его крепко сжатых пальцах ручка, как он хватается за голову во время очередного срыва. Как смотрит прямо перед собой, теряя способность себя контролировать и поддается гневу. И рушит, рушит, рушит.

Я так редко видела его лицо, но голос, пропитанный холодом мне не забыть никогда.

- Покажем остальным? – предложил Патрик, массажируя плечо. Здесь он занялся спортом в отведенном тренировочном зале, и из него выжимают все возможное по максимуму. Джулия занимается вместе с ним, и только мы с Кин остались в стороне, несмотря на уговоры тренеров. Спорт не по мне, музыка была моим избавлением. А у Кин... Ну, Кин вообще мало чем интересовалась. Я сделала пометку в мыслях пойти и постараться завязать с ней очередной разговор.

- Это ведь ничего не изменит, так? Он мертв, - проговорил Джекс.

- Да, но эта находка поможет доказать, что он был не в порядке. Укажет на ошибку властей. Они доверили управление школы нестабильному человеку.

***

Так мы и сделали. Как выяснилось после разбора написанного, Фредрик действительно писал о симптомах Вспышки и занимался самоанализом. Патрик показал дневник старшим бунтующим, и мы принялись действовать. Это ускорит процесс избавления от оставшихся школ.

С нами на связь вышли бывшие Смотрящие, которые в подробностях рассказали о состоянии Фредрика при жизни. Я слушала все, боясь пропустить малейшую деталь. Они подтвердили факт – Фредрик несколько раз впадал в истерию и не мог себя контролировать. А значит, располагал Вспышкой.

Мы не проводили точную диагностику, однако выясненное окрыляло и убивало.

Нам открылось невероятное - взрослые тоже могли заражаться. Многие из них наверняка живут обычной жизнью, в то время как подростков по всему Авекору собирают под одной крышей и «лечат о порока».

В один очередной день без сна в попытках развязать узел мыслительных потоков, я начала разговор с Кин. Мне ничего не было известно о ее родителях, но я тщательно следила за ее реакциями на происходящее, часто смотрела на нее во время приема пищи, стараясь разгадать ее, понять, какая она. Девушка часто вздрагивала и отшатывалась. Смотрела по сторонам, часто оборачивалась. И мне необходимо было понять, почему.

- Мои родители были... странными. До того, как папа умер, он часто впадал в истерику, - девушка вновь посмотрела по сторонам, словно боясь, что ее остановят, подвернула рукав рубашки и показала мне огромный синяк, рядом с которым проглядывались мелкие шрамы, - Мама тоже, но не так часто. Они будто... взрывались от гнева и не знали, куда податься. А я была единственной живой душой, которая была тому свидетелем. Они плакали, иногда пугали меня, держась за сердце, уверяли, что вот-вот погибнут.

- Кин... - мой голос задрожал.

- Я знаю, знаю.... Они болели Вспышкой, да?

***

Мы начали с запуска эфиров по телевизору. После общего голосования, к своему шоку я поняла, что многие отдали голос за меня.

Мне предстояло стать лицом революции.

Слова были просты, как день. Над подачей нужно было поработать. Однако после тщательных тренировок, я научилась правильно подавать себя на экране. За время подготовки мы находили все больше и больше материала, и собирали доказательства бывших Смотрящих, говорящих о прямой связи Фредрика с Вспышкой. Открытие меня поразило, но я старалась не выдавать панику.

Взрослые тоже склонны к Вспышке. Значит, миру требуется лечение, пока не стало слишком поздно и развращенная человеческая природа не смешалась с крупной дозой гнева и жестокости.

- Мы призываем правительство окончательно перейти на нашу сторону, - говорила я, твердо стоя перед камерой. Мое лицо на тысячах экранах по стране. На меня смотрит Джекс, Сара, Ной, Мэтт, Том, Коди... И может быть, даже Саманта.

Идея работала. Все работало, как часы и я не чувствовала усталости. Лишь поглощающее нетерпение. Я ждала результата. Ждала голосов. Ждала.

Я созванивалась с Джексом каждый день и рассказывала о происходящих изменениях. Разрывалась от здравого смысла и эгоистично размышляла о Саре, руки тянулись к телефону, тянулись нарушить ее с Ноем покой и уединение. Но я держалась. Они избрали свой путь, я – свой.

Вспышка в моей покалеченной душе угомонилась. Может ли это быть результатом моей борьбы?

Я ненавидела ждать. Но порой ожидание – лучше, чем победа или поражение. Теперь-то все в наших дрожащих руках. Народ на стороне «порочных». Остальное – лишь вопрос времени.

Я вздохнула запах дымящихся, сочных свежеприготовленных вафель под клубничным соусом и села за общий стол.

Рядом со мной улыбающийся гений Патрик, молчаливая Кин и дерзкая Джулия. В душе – любимая стерва Сара, вспыльчивый Мэтт, тихий Ной, смеющиеся Том и Коди, и... сосредоточенный Джекс.

- Мы это сделаем. Добьемся справедливости, - уверял нас Патрик.

- Добьемся, - подхватила я.

Впервые в своей жизни я верила во что-то так сильно.