Маруяма Мизуки

— Ты расскажешь, что у вас с этим гадом произошло? — пытает меня Юми, добиваясь ответа уже неделю.

— А что рассказывать? Я попала в этот ужасно красивый плен, причиняющий лишь боль, — говорю скривившись.

— Мизуки, предупреждала же! Не смей с ним...Нет. Не смей даже думать о нем. Он ни с кем не встречается, только заводит интрижки. Ты же знаешь это!

— Меня влечет к нему. Что я могу с собой поделать?

— А ты думала, что будет потом? Когда влюбленность пройдет? Когда розовые очки разобьются вовнутрь и боль ослепит тебя, — продолжает настаивать она.

— Юми-и-и, давай сменим тему. Я только о нем и думаю, а еще ты со своими нравоучениями.

— Ладно, ладно, — морща нос, успокаивается подруга.

Учеба уже началась, и как бы ни было прискорбно, но нужно собраться с мыслями. В перерыве между лекциями Мацумото начинает рассказывать, как проводила каникулы с Канеки. Не обошла стороной милости, которыми пара обменивается. Завидую ли я их стабильным и взрослым отношениям? Нет. Они определенно стоят друг друга.

Пока Юми беспрерывно трындит, мне приходит сообщение от Ёсиды.

Свободна вечером? Сходим в бар?

У меня есть выбор?

Ты же знаешь, что нет

Черт, черт, черт. Я вздыхаю и отправляю очередной ответ.

Во сколько?

В 19:00, я зайду

***

Стрелки незаметно подкрадываются к семи часам. Оповещаю родителей, что ухожу, и, оказавшись на улице, стараюсь отойти чуть дальше от дома. Мама и папа думают, что я гуляю с друзьями. Они были бы в ужасе, узнав правду. Для них отношения до окончания университета — бесполезная трата времени и сил. Только если это не какой-то достойный человек. Как они это определят? Я и сама не знаю. Мама сказала, что обязательно почувствует.

Подходя к аллее, вижу, что Ёсида идет навстречу. Мое сердце замирает от его улыбки, которая всегда появляется на лице, когда мы видимся. Он стал более искренним, но все равно держит дистанцию: не рассказывает слишком много о себе, молчит о родных и прошлом. А ещё больше никаких встреч днем, только вечерние походы в бар. Парень приближается и проводит кончиками пальцев по щеке, уводя касание ниже.

— Красивая луна снова перед моими глазами, — льстя, будто мурлычет он.

— Всегда так говоришь.

— А как мне говорить, если это твои кандзи? — смеется Чудак, а я лишь фыркаю в ответ и ухожу дальше по улице.

— Эй, куда без меня? — бежит за мной догоняя.

Теперь мы идем рядом. Наши руки почти всегда соприкасаются, но никто не рискует переплести пальцы первым. Ёсида всем видом показывает, как мы близки, когда это нужно ему. Я марионетка в его руках, но достаточно трудно отступить от выбора своего сердца.

Под незамысловатую беседу подходим к бару, и я слышу грохот музыки. Нас начинают окружать пьяные люди, дым от сигарет и свет неона. Просачиваясь через фейсконтроль, попадаем внутрь, а шум становится таким невыносимым, что готова закрыть уши руками.

— Мы обязательно должны быть здесь? — кричу ему в ухо.

— Тебе не нравится? — кричит он в ответ, но из-за музыки еле слышно.

Чудак обходит сзади и приобнимает за талию, заставляя двигаться в ритм вместе с ним. Мой пульс ускоряется от его дыхания на шее, а мелкие мурашки, укрывая плечи, устремляются куда-то вниз живота. Сердце стучит так быстро, что я забываю, как дышать. Приходится развернуться лицом, чтобы желание не взяло верх. Мой спутник наклоняется, и наши лбы соприкасаются. Музыка сменяется, но тела остаются в том же положении еще на несколько мгновений. Смотрю в его глаза и нахожу только темный омут, в котором тону без сопротивления. Парень распускает объятия, берет мои руки в свои, и грусть овладевает мной. Эти минутные близости нужны мне, как никогда прежде.

— Я схожу за выпивкой. Не скучай, — произносит он, и тогда отпускаю руки, обнимающие его, и Ёсиду поглощает толпа.

Остаюсь стоять на танцполе под стробоскопами. Люди вокруг, словно океан создают волну под музыку, ревущую из колонок. Сразу теряюсь в таком людном месте, мне претит это буйство мигающего света и грохочущих звуков. В привычной жизни отдаю предпочтение уединению и покою, но рядом с ним не остается выбора. Ёсида возвращается спустя пару минут с бокалами.

— Клубника или манго? — он держит перед моими глазами два напитка на выбор.

— Клубника, — забираю алкоголь, морщась, выпиваю шипучую смесь с сиропом почти залпом. Но она оказывается сносной, сладкая, с немного кислым послевкусием.

— Торопишь события? — смеется парень.

— Просто хочу расслабиться.

— Выйдем покурить, — говорит он и тянет меня к выходу. Ведет в курилку, достает пачку и зажигалку из кармана.

— Будешь? — протягивает сигарету, но я, не раздумывая, отказываюсь.

— О, Ямочки, ты снова здесь, — произносит девушка, идущая к нам.

У нее темные волосы, а концы окрашены в красный. Одежда достаточно вызывающая: короткая юбка, которая слегка прикрывает причинные места и топик, подчеркивающий округлую грудь. Очень заметная и ничего не стесняющаяся, это сразу видно по ее походке.

— Привет, — он кивает ей. Затягивается и прищуривает глаза от поднимающегося дыма.

— Может, сегодня к тебе? Посмотрим на звезды? — заигрывает девушка.

Чую укол где-то в области сердца, ведь уже слышала эту фразу от него. Мне наносят боль, это трудно скрывать. Взгляд становится презрительным, а в горле появляется ощущение тошноты.

— Если ты не заметила, я сейчас не один, — указывает он на меня.

— Ой, да это отлично. Бери прелестную особу и давай повеселимся! Наоми, — лепечет она, протягивая мне руку.

Молчу в ответ. Слова будто испарились из моей головы, пока я выбирала, кого из двоих ненавижу больше. Хочется сбежать. Как я могла позволить себе терпеть такое отношение?

— Нет, пожалуй, не сегодня, — отвечает парень за меня.

Она подходит и обвивает его руку своими. Тыкает пальцем в щеку.

— Ну же, Ямочки, пошли.

"Сколько у него прозвищ?"

— Нет, сказал же, — злится и сбрасывает ее руку. — Пошли, Мизуки, — бросает он и уходит, даже не проверив, иду ли я.

Плетясь за ним немного позади, думаю, что именно об этом и говорила Юми. До этого момента мне верилось... Нет, хотелось верить, что он искренен, что значима для него. Казалось, я отличаюсь хотя бы от всех его пассий, но это очередной самообман.

Мы проходим небольшую аллею, если свернуть, то скоро будем рядом с домом. Останавливаюсь, чтобы все закончить.

— Я возвращаюсь, — громко говорю, чтобы он услышал. Парень оборачивается.

— С чего бы? Все же было нормально, — его брови взмывают в удивлении. — Не обращай на нее внимания, она такая прилипала. Между нами ничего нет, — улыбается и подходит ближе, но я вижу ложь в его глазах. Он никогда не был честен со мной, только теперь понимаю это.

— Нет, с меня хватит, это чересчур. Да, мы хорошо проводили время, но я не одна из твоих игрушек.

Парень становится так близко, что приходится задрать голову. Поправляет мои волосы и берет за лицо ладонями.

— Я соскучился, зачем тебе уходить? Разве ты не скучала по мне?

— Это не правильно. Так не должно быть, — говорю, освобождаясь из его хватки.

— Даже если нам обоим этого хочется? — ухмыляется он, как тогда, в первый день нашего знакомства.

— Этого хочется только тебе. Забудь меня. И все, что нас связывало.

"Нужно уйти прямо сейчас. Нужно дойти до дома и там могу плакать, сколько захочу." — отворачиваюсь, начинаю идти быстрым шагом, а затем и вовсе бегу.

Будто стараясь убежать от себя самой. От всех чувств, от воспоминаний и от него.

Хлопаю входной дверью.

— Мама, папа, я дома, — кричу я, еле заставляя себя сохранять спокойный голос.

Оказываясь в комнате, закрываюсь и сползаю по двери. Закрываю рот ладонью, приглушая рыдания.

Нас ничего не связывало, но чувства к нему крепчали с каждой встречей. Я вспоминаю, каким он показался на пляже в Токио, как вел себя в музее, каким нежным был поцелуй на колесе обозрения. И сейчас. Два разных человека. В любую минуту способен поменять маску искренности на безразличие, радости на злобу. Сколько еще обличий хранит этот парень?

Надо выбросить эти воспоминания из головы. Но слезы беспощадно катятся из глаз. Сейчас нечему остановить поток гнева и ненависти, что льется из меня.

Я проплакала почти всю ночь, но чувство обиды и боли не уходили. Они осели где-то на дне души, словно осадок, что останется там навсегда.

Надеюсь, он счастлив, что одержал победу в еще одной битве, которую устроил сам.