Никогда не простит... ни Маркос себя, ни она его. Никогда...

Маркос хотел рвать на себе волосы в момент, когда не сумел найти Еву в участке. Он выбежал на улицу, ища ее перепуганным взглядом, но девушки нигде не оказалось. Она пропала. У Маркоса начиналась ужасная истерика. Он вернулся в кабинет и съехал по стенке на пол, закрывая лицо руками и начиная стонать. Что же он натворил? Перед его глазами стояли ужасные сцены ее напуганного лица, он буквально слышал, как она плакала. Сердце сжалось. Маркос резко встал и пошел к Мигелю.

Открыв комнату для допросов, он не обнаружил его там. Нашел по пути Розу, начиная с криком паники спрашивать, где же тот ублюдок. Роза указала на камеру. Маркос ничего не хотел больше говорить. Шел туда, не слыша никаких звуков, не думая при этом ни о чем, кроме любимой Евы. Попросил открыть ему дверь и влетел в камеру, как дикий зверь.

Мигель сидел с книжкой на кровати. Маркос, оказавшийся моментально рядом, схватил его за ворот футболки и приподнял вверх, смотря в глаза так, будто планировал, как будет следом его убивать.

— Где Ева? — спросил Маркос.

— Что, уже пропала? Я же сказал, что вы совершили ошибку...

Маркос ударил его в нос, от чего тот упал на кровать. Сразу потекла кровь.

— Где Ева?

— Явно уже отсасывает Хавьеру.

Маркос снова его ударил, только уже сильнее и дважды. Перевернул лицом к себе. Кровь текла из носа. Ударил его по челюсти и Мигель улыбнулся кровавой улыбкой.

— Где, сука, Ева? Если с ней что-то случится, я вас всех перестреляю! — закричал Маркос, но Мигель начал противно смеяться.

В камеру забежала Роза. Она начала хватать Маркоса за руки, чтобы тот отпустил задержанного, но мужчина отмахнулся от коллеги и та врезалась спиной в стену.

— Маркос! Он того не стоит! Не трогай его! — закричала Роза, отчаянно останавливая Маркоса.

Тот все же выпустил Мигеля и пулей вылетел из камеры. Роза последовала за ним. Маркос замер посреди коридора.

— Они похитили Еву. Ты понимаешь? Похитили! Я не знаю, что мне делать, вдруг она уже мертва?

Роза подошла к нему и молча обняла. На ее удивление он расплакался прямо на плече, выпуская все эмоции наружу.

— Она жива. Я в это верю и мы найдем ее вместе, — сказала Роза, гладя его по спине.

— Она никогда меня не простит...

Маркос даже не знал, с чего начать поиск. Не имел никаких зацепок. Он вернулся в кабинет, судорожно выпив таблетки успокоительного. Внезапно экран телефона загорелся — пришло сообщение и сердце Маркоса пропустило удар.

Ева.

Он схватил телефон, заходя в их диалог и по его спине пробежал холодок. Текст был написан не Евой.

«Ну что, Маркос, условия просты — наши потерянные пол миллиона и плюс отпускаешь Мигеля. Тогда Ева будет жить и возможно даже не пострадает. С любовью, Лос Коронес».

Маркос перечитывал текст раз за разом. Все вокруг плыло, а от шума в ушах хотелось закричать. Нет, нет, он не поддастся на их требования. Нельзя вести переговоры с террористами.

«Мигель сгниет за решеткой, это я тебе гарантирую. И если с Евой что-то случится... я найду все ваши семьи и лично перестреляю».

Это не было в стиле Маркоса. Слова, написанные в этом сообщении, полностью противоречили его характеру, но он хотел звучать убедительно. Хотя прекрасно знал — для картелей, как Лос Коронес, эти слова звучат, как шутка.

«Хорошо, сладкий. Завтра спрошу еще раз».

* * *

Влажный воздух в подвальной комнате был настолько противен, что за несколько часов Ева пару раз начинала думать, что задыхается. Постоянное чувство небезопасности не давало сомкнуть глаз. Она не знала, сколько точно прошло времени. Прислушивалась к тишине, ожидая услышать шаги Маркоса и крики полицейских. Но ничего не было слышно. Ее не нашли.

Ева погладила рукой неприятную ткань матраса. Она задалась вопросом — сколько девушек лежали на нем до нее? Ей хотелось верить, что она первая, что никто больше не ощущал то же самое чувство ужаса.

Свет вновь зажегся, ослепляя не привыкшие глаза Евы. Она заслонила рукой лампочку и услышала, как дверь отворилась. Тяжелый замок так мерзко скрипел, что Ева скривилась. Она ожидала увидеть Себастьяна, но перед ней стоял пешка Хавьер. Прижав к груди колени, Ева забилась в угол. Хавьер держал в руках две тарелки с едой, как профессиональный официант. Он подошел к Еве и, поставив тарелки перед ней на пол, сел на матрас рядом. Достал вилки из кармана и протянул Еве. Она смотрела на прибор, не моргая.

— Бери, пока дают, — сказал Хавьер и Ева выхватила из его рук вилку.

Она боялась есть эту еду, ведь не знала, что в ней. Хавьер увидел эту мысль в ее глазах и усмехнулся, беря свою порцию в руки. Начал есть, мерзко чавкая. Это была порция жареной картошки с куриными ножками. Даже лежали кусочки свежих помидоров и огурцов. Ева недоверчиво потянулась за своей, сев на край матраса максимально далеко от Хавьера.

— У Себастьяна дочь почти твоего возраста, поэтому ему обидно, что Маркос отказался тебя спасать, — сказал пешка с полностью набитым картошкой ртом.

— Он бы никогда не отказался меня спасти.

— Наивная. Говорю, ты его игрушка. Маленькая, которую можно заменить на раз-два. У меня таких тоже было много... раньше.

Ева глянула на него исподлобья. Медленно жевала картошку, она была вкусной, но аппетита совсем не было.

— Почему нет сейчас? — решила спросить Ева, хотя знала, что такие вопросы не помогут его задобрить.

— Потому что есть моя единственная. Когда я накоплю достаточно денег, мы сбежим на другой конец мира и поженимся, — сказал гордо Хавьер и приблизился резко к Еве, от чего та отскочила назад. — Она все же родит мне ребенка и я буду самым счастливым.

— А где она сейчас?

— В Португалии, но ты не ревнуй, она не знает, чем я точно занимаюсь и с кем сплю кроме нее.

Ева скривилась, сжимая в руке вилку. Ей так хотелось всадить ее прямо в глаз Хавьеру...

— Мерзко предавать ту, кого любишь.

Пешка отставил полупустую тарелку в сторону. Положил на нее вилку и громко отрыгнул.

— Может быть для таких наивных как ты это предательство, но это твои проблемы. Я все равно куда лучше твоего слабака и труса Маркоса.

Хавьер встал с матраса, явно уже собираясь уйти. Он встал над Евой и протянул ей руку, чтобы она отдала тарелку. Ева сжала вилку еще сильнее и, глянув на мясистую ногу пешки, замахнулась, вонзая ее. Хавьер закричал.

— ¡Maldita perra! (с исп. «Чертова сука!»)

Он замахнулся здоровой ногой, ударяя Еву в живот и от боли у нее заплясали звездочки перед глазами. На крик Хавьера сбежались другие преспешники Себастьяна. Они помогли ему выйти, придерживая за руку. Оставшуюся еду забрали и Ева осталась в комнате, заливаясь слезами. Свет не погас.

— Я ее убью, ей богу, я ее убью! — кричал Хавьер когда ему бинтовали ногу.

Себастьян сидел рядом, держа в руках стакан с виски.

— Всегда успеешь, успокойся.

— Дай мне волю и я сделаю так, что Маркос завтра же переведет нам деньги и Мигель будет сидеть рядом.

— Ты же знаешь, что я не особо хотел грубо играть, — сказал Себастьян.

Его голос был настолько спокойным, будто они обсуждали ужин, а не судьбу девушки.

— ¡Me importa una mierda! (с исп. «Мне похер!») С таким нужно разбираться раз и навсегда.

Хавьер не был тем человеком, которого заботила мораль. Если он хотел чего-то — делал без каких-либо лишних мыслей. Он налил и себе виски, не добавляя льда и выпил залпом.

— Ты же знаешь, что я тебе доверяю, как себе. Так что делай, что считаешь правильным.

Он усмехнулся, потянувшись за второй порцией виски. Хавьеру даже было плевать на боль в ноге. Она — ничто по сравнению с тем, что он хотел сделать с Евой. Хавьер дал ей спокойную ночь, чтобы заявиться с утра пораньше.

Он взял штатив и спустился к ней. Ева уже не спала, смотря на него не менее перепуганными глазами. Ее волосы успели стать грязными. Хавьер скривился, поставил штатив на пол и подошел к девушке.

— Ты — мерзкая. Грязная шлюха. Тебе стоит помыться, — сказал он.

Ева не шевелилась. Хавьер поднял ее с легкостью. Ева начала отбиваться, но Хавьер сжал тонкие запястья.

— Отпусти меня! — кричала Ева.

— Тебе нужно помыться.

Он пододвинулся ближе к ней, вдыхая неприятный аромат и потящил к выходу. Снова лестница. Ноги не несли Еву, она со страхом смотрела на Хавьера. Увидела знакомую комнату, но уже без Себастьяна. Она была наедине с Хавьером, а он пугал сильнее всего.

Пешка затащил Еву в ванную. Небольшую, но светлую, с огромным зеркалом на стене. Ева стояла неподвижно.

— Раздевайся.

— Выйди.

— Я сказал — раздевайся!

— Мне нужна приватность.

Хавьер закатил глаза и начал снимать с нее одежду. Ева сильно билась руками, пытаясь его остановить, закричала, но Хавьер ударил ее по щеке. Снова жгучая боль.

— Не испытывай мое терпение! — закричал Хавьер, тряхнув ее с силой за плечи.

Он порвал футболку, Ева прикрыла руками черный лифчик. Слезы текли без остановки. Она дрожала. Хавьер стянул с нее лосины. Ева отрицательно начала мотать головой.

— Прошу, не надо, не надо...

Хавьер открыл горячую воду в душе.

— Не надо было вилку мне в ногу засаживать. Шлюха.

— Что подумает твоя девушка... ты же ей делаешь больно...

Хавьер схватил ее за волосы, от чего она снова вскрикнула. Толкнул в душевую кабинку. Одним рывком разорвал застежку лифчика, подаренного Маркосом и бросил на пол. Так же поступил с трусами. Вода стекала по телу Евы, она не могла остановить истерику. Секунда и она просто начала кричать, как ненормальная. Снова во всю мощь, которая пока была.

Хавьер не шевелился, смотря на ее голое тело. На маленькую аккуратную грудь, на пятую точку, на плоский живот. Даже не слышал ее крика. Эти звуки были настолько привычными в его жизни, что он их игнорировал. Но даже его терпение могло когда-то лопнуть. Он снова схватил Еву за волосы и с силой, но не полной, ударил головой по стенке душевой кабинки, чтобы она заткнулась.

Ева съехала вниз. Она уже не кричала, лишь сжалась, прижимая колени к груди. Ждала, когда все закончится, когда он наконец ее убьет. Она не чувствовала уже ничего. Даже вода не казалась горячей. Хавьер стоял над нем принут пять, пока не закатил глаза, выключая следом воду. Схватив полотенце, он поднял Еву, укутывая в него. Она была марионеткой.

Безвольной куклой.

Подняв ее на руки, Хавьер последовал обратно в подвал. Ева хваталась за полотенце, как за единственное спасение в этой ужасной комнате. Хавьер установил штатив, поставил на него ее телефон и включил видео. Глянув на Еву, которая смотрела в пустоту, Хавьер усмехнулся. Для него шоу только начиналось.

Запись началась. Ева глянула в камеру с надеждой. Возможно, за ней где-то Маркос. Где-то его теплые объятия, его голос, его любовь...

Хавьер стоял спиной к камере, но так, чтобы обзор на Еву при этом не закрывался. Расстегнул ремень, стянул с себя джинсы, бросил их на пол. Ева на него не смотрела. Лежала, как мертвая, укрытая лишь жалким куском белой ткани. Хавьер снял с себя трусы и внутри Евы все сжалось в маленький комочек.

Как же ей хотелось к маме...

Один шаг, второй. Хавьер дернул за край полотенца и Ева тихо прокричала «нет». Она закрыла все интимные места руками, сжалась в клубочек. Хавьер потер руки в предвкушении. Схватив Еву за ноги, он вынудил ее открыться. Она повторяла без остановки «нет». Мысленно умоляла.

Морально умирала.

Хавьер схватил ее за плечи, вжимая с силой в матрас. Она не смотрела на него. Закрыла глаза, которые по-прежнему слезились. Он сжал ее грудь. С силой, которая желала вырваться из него и поскорее. Она била его руками, пока Хавьер не сжал их одной своей рукой. Такая худая... ее легко можно было сломать, немного переусердствовав.

— Что, Маркос не делал этого с тобой? Явно боялся тебя коснуться, хотя я не представляю, как он мог сдержаться при виде такого соблазна, — сказал своим мерзких голосом пешка.

— Прошу, не надо, умоляю!

У нее не было сил сопротивляться, а у Хавьера не осталось терпения. Он глянул в камеру, куда хитро усмехнулся. Хотел, чтобы Маркос увидел лицо того, кто покажет его девочке кто такой настоящий мужчина. Раздвинув ее ноги, свободная рука Хавьера скользнула по животу девушки. Она снова закричала, будто в последний раз хватаясь за надежду.

— Лучше молчи, или я засуну тебе член в рот, шлюха!

У нее сел голос. Пальцы Хавьера проникли внутрь, от чего Ева начала брыкаться еще сильнее.

— Узкая, как мне и нравится.

Он навалился на нее всем своим весом и, облизнув соленую дорожку о слез на щеке, опустился вниз, от чего Ева вновь вскрикнула. У нее не было сил ни на что. Сознание затуманилось. Мир стал отдаляться с каждым новым толчком. Грубым, болезненным, отвратительным. Она будто была не в своем теле, а снаружи. Смотрела на эту бедную девочку сверху и жалела ее. Гладила по волосам, повторяя, что это когда-то закончится.

Она не знала, сколько продолжался этот ужас, только слышала дыхание Хавьера, ощущала его быстрые движения, от которых все внутри разрывалось на мелкие кусочки. Ева уже не кричала. Даже, наверное, не дышала, пока Хавьер наконец не закончил, падая обессиленно на ее израненное тело.

Ева не шевелилась. Хавьер начал смеяться. Он встал, радостно идя ближе к камере. Посмотрел в нее.

— Ну что, наши требования ты знаешь. Теперь если ты будешь тянуть — Ева будет страдать каждый день, — сказал он, а после повернулся к девушке. — Но черт, какая же она... сладкая. Я бы кончал в нее каждый день. Думаю, ты об этом даже мечтать не сможешь.

Ева надеялась, что он уйдет, но, на ее ужас, Хавьер снова подошел и грубо перевернул ее тело на живот. Она уткнулась носом в матрас. Надеялась задохнуться. Он не закончил, будто решив растянуть удовольствие. Только в этот раз он будто слетел с катушек, его движения были животными. Ева мечтала лишь об одном — поскорее умереть.

Когда Хавьер наконец насытился и оставил ее лежать неподвижно, он подошел к телефону и остановил запись. Хавьер зашел в диалог с Маркосом и отправил ему видеозапись, наслаждаясь при этом от фантазий, как мужчина будет сильно злиться.