🎶Machine Gun Kelly - emo girl🎶

Тут матюкаются, а посему 18+

Это было слишком весело, чтобы никогда не закончиться. Мы все понимали, что когда-нибудь это станет воспоминанием. Или канет в небытие.

Но для нас существовало только сейчас.

— Давай, ебучая трусиха, открой рот! — в сотый раз скомандовал Пёс, самый старший и самый безбашенный из нас.

Лю ныла и звучно втягивала сопли обратно в раскрасневшийся нос. Пакет на ее голове прикольно хрустел.

— Больно не будет, — беззастенчиво врала я, вытаскивая свой проколотый язык и на радость всем присутствующим обводя им блестящие розовые губы. 

Длинная сережка-штанга теребила увлажненную кожу. Я слышала, как мальчики судорожно вздыхали и сглатывали. Даже у Пса дернулся кадык, хотя ему было уже больше двадцати и он не лез к нашим девочкам. После истории с мамкой Рокси, по крайней мере.

— Точно? — сквозь сопли спросила Лю.

Я слезла со стиралки и обняла ее, накрыв мокрое от слез лицо своей длинной челкой, моей гордостью. Говорят, что если эмо отрезать челку, он обязан умереть. Хуйня, конечно. Пусть попробуют поймать меня для начала. Парень Лю, сухой и щуплый пацан с тупым именем Ваня, очевидно ревнуя, подошел к нам и обнял девчонку со спины. Я для затравки показала проколотый язык и ему.

Мартин, приведший в компанию новичка, которого мы окрестили Ананасом за ярко-желтую кофту и зеленые пряди, заглядывал в ванную из коридора.

Пёс, держащий наготове толстую полую иглу, снова приказал:

— Давай язык. Я заебался тут стоять с вами.

Вообще-то, Пёс был панком. Но у него было неоконченное медицинское образование. А такого чела полезно держать в компании, когда временами хочется что-то набить или проколоть сосок.

— Давай, давай, — продолжала уговоры я, стараясь открывать рот так, чтобы Лю видела мой пирсинг. — Будет круто.

Наконец, эта трусиха согласилась и спокойно села на край ванной. Ее паренек вернулся на унитаз, на крышке которого сидел до этого. 

Краску с волос ей нужно было смывать уже через пять минут, иначе будет пурпурный, а не розовый. Чертова ссыкуха.

Когда Пёс крепко ухватил ее за язык, я, подмигнув Рокси и Энди, отправилась на балкон покурить. Девочки хвостиками последовали за мной. Мартин задержался у двери ванной, заставляя таранить его грудью, чтобы пройти.

— У Вани явно на тебя стоит, — закрыв балконную дверь, сказала Рокси с нотками зависти. Хотя она была классная. Немного низковата и полновата, но зато ее черные глаза так классно подведены ярко-розовым карандашом. Мне с моими голубыми такое не шло.

— Да у всех стоит, — подтвердила Энди. Эта красотка светила бледной лысиной, недавно одному тупому гопнику доказывая, что вырвать ей клок волос — не значит убить. Она после драки сбрила все волосы под ноль и собиралась набить татуху "Tokio Hotel" прям на темени. Я еле ее отговорила. 

Ну и ебучему гопнику тогда досталось. Спасибо нашим мальчикам, теперь этот конч не будет доставать нас. Правда, планируется стрелка с его дружками, но нас, девочек, это вообще не касается. Пусть мальчики дерутся, раз им так нравится. Гопыши, наивные, думают, что если у Фила и Мартина накрашены глаза, они не умеют выбивать зубы.

— Вот они обломятся, когда все поймут, — ласково гладя круглый череп Энди, сказала я.

Под смешок Рокси мы с Энди поцеловались. На зимний город резко упал вечер, зажглись уличные фонари. Рокси решила оставить нас, чтобы заняться прической Лю. Но нам с Энди помешал ее брат-близнец, Кокос. Это я его так назвала, и он бесился. Ну кто ему виноват, что у него такая круглая голова?

— Не соситесь на людях. Соседи увидят, — злобно сказал парень, высунув голову на балкон.

— Соси хуй, Кокос.

— Сама соси.

— Я уже нашла кое-что получше. Твою сестру.

Энди усмехнулась моей шутке. Но все-таки мы зашли в квартиру, выбросив бычки на козырек подъезда.

— Суки тупые. Валите из дома, — продолжал Кокос.

— Отъебись, Коль. Домоем Лю и уйдем, — ответила Энди. В этот самый момент Лю заорала чайкой.

— Бляяять, — протянула я, отталкивая пацана и проходя в ванную. — Ну чего?

— Язык! — ответила ревущая ссыкуха.

— Да, блять, прикинь, язык, — похохатывал Пёс, моя в раковине окровавленную иглу. — Засунул. Неси водку.

Энди за моей спиной стремительно испарилась и через момент появилась из кухни с бутылкой.

— Клава, нельзя! Родоки заметят! — завизжал Кокос.

— Да завали. Новую купим! И она Энди, блять, запомни! — Ненавидела, когда ее называли Клавой. Ей не шло.

— Пошла на хуй, сука тупая, я не с тобой разговариваю! — орал Кокосик, глядя на меня.

Не успела я ответить, как Пёс вылетел из ванной и замахнулся на брата Энди.

— Нет! — Моя девочка повисла на предплечье высокого парня. Пёс так глянул на нее, что у меня кровь застыла. На миг я подумала, что он и ей врежет.

— Как оно может быть твоим братом? — охуевал Пёс уже в миллионный раз. Я тоже всегда охуевала.

— Съебываем. Бери водку, — скомандовала я Энди, забрав у нее бутылку и передавая ее Ване. — Заставь ее выпить. И не ной, башка ты мокрая, — обратилась я к Лю, которая размазывала кровавые слюни по подбородку, не в силах успокоиться. — Все же норм, бля.

— Эмо же показывают свои эмоции без стеснения! — Ваня буравил меня взглядом, открывая водку.

— Да. Вот я свои и показываю. Что, не имею права злиться, когда она ревет?

Я отошла и погладила Пса по плечу, пытаясь успокоить. Он перевел горящий взгляд на мои глаза. Вроде подействовало. Кокос с Энди о чем-то ругались в кухне.

Я вытянула свою девочку буквально за трусы, выглядывающие из черных джинсов-сигареток. Все уже толкались на пороге. Мы, не разобравшись, похватали куртки и вывалились всей кучей в подъезд. Кокосик, зыркая и плюясь матами, захлопнул за нами дверь. Пораженный Ананас озирался по сторонам, будто никогда стен не видел.

— Все норм? — спросил его заботливый Мартин. Тот кивнул. 

Я подмигнула мальчику. Он был симпатяшкой. Похож на Энди, такой же светлокожий и светловолосый. Всегда завидовала: им легко перекраситься в розовый.

— В клуб? — спросила Рокси.

— Да. Фил уже там, наверное.

— У меня волосы мокрые! — заныла Лю, посасывая водку. Я видела, что она не пьет, а просто мочит язык. Ну, хоть тошнить не будет. 

Недавно Энди, намешав за вечер всякой дряни, обморала мне юбку так, что проще было выкинуть. Я так и шла домой: в красных колготках, а поверх куртка, и всё. Мать чуть не убила. Хотя она и так меня шлюхой называет. Ее даже не ебет, что технически я девственница. У Энди нет хуя, чтобы провести дефлорацию — наша любимая шутка.

Я обняла и Рокси, и Энди — всегда так делаю, чтобы не вызывать подозрений, — и скомандовала вызывать лифт.

Пока мы дошли до клуба, затарившись пивом в ларьке, было уже темно, как ночью. Волосы Лю выглядели охеренно: блестели от кристалликов инея, оттенок — светлая фуксия. Даже Ваня смотрел на нее как на богиню, будто до этого и не любил вовсе, а сейчас вот втюрился по самые уши. Пёс на меня так же пялился. Иногда напрягает.

Друг Пса пропустил нас через задний вход. Фила мы нашли быстро, он уже был пьян. 

Играли что-то сопливое, поэтому мы застряли в курилке и просто пили. По плечам Лю текли розовые ручейки, опьяневший Ваня слизывал капли с ее веснушчатой кожи. Остальные мальчики явно перевозбудились от такой сцены, так что мы с Энди под прикрытием Рокси отправились на танцпол.

— Когда что-нибудь норм заиграют? — раздражаясь от медленной мелодии, спросила Энди. Я не знала, но своему солнышку я не грублю, поэтому просто пожала плечами.

Обычно по субботам тут играли местные группы, часто каверы на кор или рок. И обычно тут не тухло. Но, видимо, январь всех разморил. В клубе не было пусто, людей было нормально. Но толку никакого, если играет медляк и почти не воняет сигаретами.

— Никакого кайфа. Может, валим? — предложила я.

— Может, без них? — спросила Рокси, кивая на Ананаса, который, как привязанный, ходил за Мартином, а тот хвостом за Псом, которому единственному было весело, потому что он уже чем-то закинулся.

— Согласна, — кивнула Энди.

Валим! Мы спиной вперед направились в сторону туалетов. Оттуда был коридор до гардероба. Надо было забрать куртки и уйти быстро.

— Пропустим стрелку.

— Усралась она тебе, — ответила я Рокси.

— Хотела посмотреть, на что Ананас способен.

— Тебе просто нужен повод засунуть его банан в свою апельсинку, — двигая бровями вверх-вниз, сказала Энди. Я улыбнулась. Скорее всего, так и было. Рокси пробовала всех новых мальчиков.

Надевая шапку, усыпанную розовыми значками, Энди снова превращалась в ту милую девочку, в которую я влюбилась. Надеюсь, волосы быстро отрастут.

На выходе нас догнал Ананас. Спросил, куда мы. Соврали, что за пивом. В клубе алкашка дорогая, да и без Пса хуй нам что продадут. Нам из-за яркой внешности больше тринадцати не давали. Считается же, что после восемнадцати нельзя красить волосы и носить розовые линзы. Нам, правда, и восемнадцати не было, но это уже мелочи.

— Я с вами, — робко сказал Ананас, доставая из внутреннего кармана желтой клетчатой парки пачку купюр. Любитель желтого, он выбивался из нашей черно-розовой компашки. Я поняла, что меня начинало это цеплять.

— У-у-у-у, мне нравится, — Рокси обняла его. — Валим.

Мы вышли вчетвером. После покупки дешевого джин-тоника мы поставили пацана перед фактом, что не вернемся в клуб.

— А стрелка? — удивился Ананас.

— И он туда же. Как хочешь, но это я забираю. — Достала из черного пакета три бутылки, одну сразу отдала Рокси, которая висела на плече мальчика. — Можешь валить на стрелку.

— Но как?

— Ну, вот так. Спасибо тебе сказать? Спасибо, — равнодушно кинула я, под довольный гогот Энди открывая донышком одной бутылки крышку другой.

— Знаешь, ты выглядишь милее, чем ты есть. — Пацан явно обиделся, глядя на оставшиеся покупки в пакете. Рокси не спешила его успокаивать, пытаясь свинтить крышку со своего "Блю-кюрасао".

— Это все розовые линзы и короткая клетчатая юбочка. По правде я именно то, что говорит Кокос. Я сука.

— Я вижу.

Мне надоел этот разговор:

— Идем на крышу.

По дороге Ананас что-то втирал Рокси. Они шли позади нас с Энди, причем шагов на тридцать отставали.

— Я думал, вы нежные и милые.

— Это не зависит от субкультуры, чувак, — усмехалась Рокси. — Это зависит от характера.

— Мне говорили, вы постоянно плачете и хотите умереть.

— Чаще убить. Но это незаконно, пупсик. Если ты искал кралей, то тебе надо в школьную продленку для отличниц. Там все точно нежные и милые.

Рокси знала, о чем говорит. До седьмого класса и она такой кралей была. Волосики в пучок, очечки на нос, юбка длиннее колен, а сиськи не разглядеть через толстый джемпер. Потом ей повезло влюбиться в Пса. Такой романтики я никогда не видела. Даже мы с Энди не такие соплюшки, хотя она единственная, с кем я нежна.

— Но как же так? — не унимался бедный Ананасик, звякая бутылками. — А как же все эти песни?

 Мы подходили к нужному подъезду.

— Песни это хорошо. А ты все переводы читал, точно? Все слова понимаешь?

— Не, я только русские слушал. Ну, Animal ДжаZ там...

— Молодец. Но ты же знаешь, что кроме как пореветь есть еще дохуя эмоций? Злость, страх, ярость, радость, в конце концов. С хуя ли мы должны испытывать только грусть, бля? — Рокси явно завелась.

— Понимаю. Я просто думал...

— Если ты хотел найти кралю, чтобы вытереть ей сопли и спасти от суицида, то тебе не сюда. Лично я люблю жизнь и никуда, нахуй, из нее в ближайшее время не собираюсь.

— Горжусь этой девочкой, — шепнула я Энди. Мы уже поднимались на крышу.

— Эй. Заревную. — Она ущипнула меня за ягодицу, задрав куртку и юбку. 

Я назвала ее сучкой и попыталась проделать с ней то же, но вместо этого пролила джин-тоник. На крышу мы поднялись, воняя сладкими ананасами. В темноте я не могла разобрать, что пью, а по вкусу давно уже ничего не различала. И дело не в пирсинге языка. Честно.

На крыше Ананас не отставал от Рокси, но ей нравилось читать лекции. Мы с Энди ушли в уголок, пили и целовались. Нам было тепло.

Спокойствие длилось недолго. Ананасу позвонили. У меня телефона вообще не было, разъебала как-то, разозлившись, а мать сказала, что новый увижу, когда сама заработаю. У Энди с братиком телефона не было просто потому что. Так что даже Рокси смотрела на Ананаса с каким-то благоговением. Вот же меркантильная сучка.

— Пес потерял. Они идут на третий район пиздить гопников.

— Пойдешь? — с вызовом в голосе спросила я.

— Пойду, — не думая, ответил он. Я кивнула, опустив уголки губ. Хороший парень.

— Я с тобой. — Рокси, сидевшая на перекладине, пьяно поднялась. — Вы нет?

— Мы — нет. — Энди повисла у меня на шее. — Последнюю бутылку оставьте.

— Только не садитесь на нее. Не хочу завтра стекляшки из ваших жоп доставать, — сказала Рокси, уже спускаясь на чердак.

— Посмотрим, что нам придется завтра из твоей жопы доставать! — Я захохотала. Ананас покраснел так, что даже в полумраке чердака было видно.

— Не из жопы. Вряд ли Ананас промахнется, да?

Мальчику совсем поплохело. Он чуть не улетел с лестницы. Мы с Энди и Рокси, уже стоявшей внизу, дружно засмеялись. Милашка. Рокс его попортит.

Проводив этих идиотов, мы с Энди вернулись к краю крыши. Смотрели вниз, опираясь на ледяной железный забор. Зима делала убогие дворы красивыми, блестящими, чистыми. А ночь подкрашивала снег в синий цвет, такой глубокий и приятный оттенок.

— Как же я люблю эту жизнь, — вдруг сказала моя девочка, открывая последнюю бутылку пойла.

— Эту злоебучую трудную жизнь, полную тупых гопников и заебучих мам и Кокосов.

— Да. Охуенно же, что мы живем?

Я поцеловала ее, чувствуя на губах вкус вишневого джин-тоника. Блять, как же она была права тогда.