Знаете, что такое быть неудачником? Знаете, какого это, жить все время, прыгая с черной полосы своей никчемной жизни на серую, миную при этом желанную белую? А я вот знаю. Прекрасно знаю и живу (или лучше выразиться — существую) подобным образом уже двадцать второй год, ежедневно испытывая на себе довольно болезненные пинки от матушки Удачи. Сегодняшний день, к моему великому сожалению, исключением не стал.

Все начиналось просто идеально. В приподнятом и взволнованном настроении, я металась по комнате, в спешке собираясь и повторяя нужные вопросы. Глянув на часы и поняв, что совсем не опаздываю, я невольно удивилась. Давно за собой такой пунктуальности не замечала. Быстренько дособиралась и выбежала на улицу, устремляясь в сторону остановки. Вот с этого-то момента и началась череда подзатыльников от категорически невзлюбившей меня судьбы...

Уже на лестнице, ведущей через арку к площади, мой каблук на новеньких лакированных сапожках, одетых исключительно ради сегодняшнего собеседования, с громким «хрясть» почил в иной мир. Сердце екнуло. Я копила на эту пару полгода, а испортить умудрилась в первые же минуты использования. Однако впадать в истерику времени не было. Быстро развернувшись, устремилась обратно домой переобуваться в старые и уютные, но абсолютно не презентабельные уги. На выходе еще и додумалась сунуть в сумку такие же потертые балетки, чтобы переобуться. Успокоив себя мыслями, что так себе чувствую гораздо комфортнее, я снова рванула на остановку ну и, конечно же, помахала вслед ушедшему прямо из-под моего носа автобусу. Вообще не удивительно.

Следующий подошел с большим опозданием и поэтому поток ждущих именно этот номер скопился приличный. Меня фактически размазало по стеклу двери, когда я затолкнулась в салон последней, и стеклянные створки перед носом закрылись, чудом не прищемляя мне конечности.

Прическа под капюшоном была благополучно испорчена. Пуховик, а значит и пиджак с блузкой, что были под ним, помят, а про документы в сумке я вообще молчу. Ее так сильно скрутило, зажав между чужими телами, что важные бумаги превратились в мятые тряпки. После нескольких неудачных попыток вернуть сумку на родину и прижать к груди, я бросила эту затею и просто начала молиться, чтобы мне хватило воздуха доехать до центра.

Доехала. Вывалилась на свежий морозный воздух и, с наслаждением прикрыв веки, несколько секунд полной грудью вдыхала его в себя, насыщая легкие таким необходимым кислородом, пропитанным выхлопными газами и другими запахами мегаполиса. Когда все-таки открыла глаза и осмотрелась, то немного удивленно поняла, что мне не придется долго бегать в поисках офиса. Нужный бизнес-центр возвышался в двух шагах от остановки, поэтому у меня еще оставалось почти двадцать минут, дабы успеть привести себя в порядок и подготовиться к одному из важнейших в жизни событий.

Однако пудрить носик в туалет я не побежала. Быстро прошла через проходную систему, ткнув охраннику в лицо временный пропуск, и прямо на ходу стянула с себя теплый пуховик и причесалась. В одной из зеркальных витрин, коих на первом этаже была целая куча, критически осмотрела себя с ног и до головы и решила, что лучше уже в любом случае не будет. А значит, можно с чистой совестью идти и приводить в тонус расшатавшуюся за бешеное утро нервную систему. Делала я это всегда одинаково — при помощи обожаемого апельсинового сока, который еще с детства действовал на меня как самое лучшее успокоительное.

Удивившись отсутствию очереди в крохотном буфете и наличию моего излюбленного напитка, я даже решила, что удача на сегодня раздала мне все положенные пинки и решила смилостивиться. Как же я ошибалась...

Уже около тридцати секунд я стояла, аки соляной столб, и с ужасом наблюдала, как по белоснежной рубашке расплывается оранжевое пятно, постепенно занимающее все большую площадь. В моих же дрожащих пальцах по-прежнему был стакан, где до недавнего времени находился тот самый апельсиновый сок, который в данный момент перекочевал на предмет одежды застывшего напротив незнакомца, переводившего ошарашенный взгляд с тяжело дышащей меня, себе на грудь и обратно.

— П-п-п-простите, — голос не желал звучать уверено и срывался на испуганный писк. — П-п-простите меня, п-п-пожалуйста...

Парень шокировано хлопнул глазами глаза, а потом резко отошел на два шага, брезгливо отталкивая мои ладони, потянувшиеся к его рубашке в попытке хоть чем-то помочь. Несильный шлепок по коже получился слишком громкий, или мне только показалось в, словно, окутавшем нас двоих вакууме. Я в страхе дернулась и отстранилась, встречаясь с разозленным взглядом жертвы моего сегодняшнего завтрака.

— Ты вообще соображаешь, сколько стоит эта рубашка? — Громыхнул голос незнакомца, заставляющий меня чуть ли не подпрыгнуть. — Ты! Плебейка! Да как ты смеешь?!

На губах крутилось еще одно «Простите», но, почему-то сказать вслух я это никак не могла. Возможно, причиной тому была ответная злость, поднимающаяся где-то на задворках души. Я вообще человек спокойный и тихий. Никогда никому не грублю, предпочитаю молча стоять в стороне и не нарываться. Все равно никто не воспримет мой гнев всерьез. Однако почему-то именно сейчас стало казаться, что этот случайный и неприятный инцидент станет последней каплей в моей, казалось бездонной, чаше терпения...

Я молча закусила губу и опустила голову.

— Что ты молчишь, уродина?! Да ты всю жизнь горбатиться будешь, чтобы мне за нее расплатиться!!!

— Я вчера видел такую на рынке Тондемун, — неожиданно вмешался в нашу «приятную» беседу незнакомый баритон.

Я вздрогнула, поднимая голову и встречаясь с улыбающимися теплыми глазами незнакомого парня с каштановыми волосами. Он немного насмешливо наблюдал за всей ситуацией, засунув руки в карманы рваных джинс и чуть наклонив голову к плечу.

— Кажется, — он показательно задумался, постукивая длинным пальцем по подбородку, — она стоила что-то около двух тысяч вон. Моя мама собиралась купить такую и использовать для тряпок дома. — Темноволосый чуть подался вперед и доверительно прошептал: — Слишком уже материал подходящий для этого дела ...

Он громко засмеялся, наблюдая за вытянутым лицом облитого молодого человека, который окончательно разозлился от такого поворота событий.

— Валил бы ты отсюда, умник, — словно змея зашипел он, прожигая моего защитника колючим взглядом. — Я с этой заразой сам разберусь. Она мне и за рубашку заплатит и за моральный ущерб. Сучка!

— Я... — попытка вставить слово закончилась злобным рыком облитого и смешком со стороны темноволосого.

Резко опустила голову и сжала кулаки.

Кто-нибудь знает, почему люди выглядят так по-разному, частенько не скрывая свою истинную сущность под привычными для мегаполиса масками? Особенно это касается приезжих, не научившихся с детства особому искусству притворства, присущего большому городу. Например, гордо выпятив вперед немаленький живот, идет по улице чванливый высокопоставленный менеджер или же просто клерк, гордящийся, что у него есть работа в столице. Он идет уверено, выпрямив спину и с усмешкой надменно наблюдая за толпой. С таким вряд ли кому-то захочется связываться, верно? У него на лице написано: скандальный и с завышенной, непонятно почему, самооценкой. На него вы вряд ли попробуете наехать, даже если при близком знакомстве человек совершенно не будет соответствовать первому впечатлению.

А вот бежит и явно опаздывает девушка, прижавшая к груди сумку и смотрящая только себе под ноги. Бежит и что-то одними губами испуганно бурчит себе под нос, шарахаясь от людей. Вот такая будет идеальной жертвой для особей, у которых унижение других является главной причиной жизненного существования. Почему-то люди решили, что если они богаче и имеют хорошую работу, то могут безнаказанно унижать подобных ей, и делают это с большим успехом. Вот только кто знает, если барышня будет становиться жертвой слишком часто, с какой скоростью ее терпение лопнет, словно мыльный пузырь?

Лично мне на это потребовалось аж целый двадцать один год.

 — Что ты?! Что ты, оборванка несчастная?! Как расплачиваться будешь?!

— Каким же человеком надо быть, чтобы мелкую неурядицу превращать в огромную проблему, игнорируя искренние извинения... — честно слово, было ощущение, что эти слова говорила не я, однако шумный холл пронзал именно мой голос.

— Что? — шокировано переспросил открывший было рот в новых претензиях облитый парень, а вступившийся за меня, удивленно хлопнул ресницами.

— Ничего! — рявкнула, поднимая голову и чувствуя, как краска гнева заливает лицо. Кажется, это был первый раз в моей жизни, когда я повысила голос. Меня даже трясти начало. — Как Вы смеете оскорблять меня и угрожать, при том, что я извинилась и сказала, что все было случайно?! Как Вы смеете так просто обзывать меня и унижать, при том, что я точно такой же человек, как и Вы. Вы думаете, Вы лучше? Вы действительно так думаете?! — Я тяжело дышала, а потом, неожиданно для всех присутствующих (а для себя особенно) выдала: — Да сами Вы, в таком случае, с*ка!

Сказала и осеклась, в шоке зажимая руками рот и расширяя от ужаса глаза. Гнев быстро сошел на нет. Появилась привычная растерянность, испуг и острое желание извиниться. Никогда в жизни я не произносила подобных слов и не кричала на людей, а сейчас было очень и очень стыдно. Человек, которому вся эта моя недлинная, но наполненная чувствами триада предназначалась, выглядел так, что у меня по спине невольно прошлись мурашки. На его лице открыто читались шок, растерянность и искреннее желание убивать.

А вот темноволосый парень откровенно хихикал, показывая мне большой палец и театрально вытирая несуществующие слезы.

— Да ты.... — осипшим от гнева голосом начал облитый, сжимая руки в кулаки и двигаясь на меня. — Да как ты сме...

— Воу, воу, — тут же сорвался с места второй, мгновенно оказываясь между прущим, словно медведь, оскорбленным до глубины души молодым человеком и пискнувшей мной. — Полегче, дяденька.

Он со смехом ткнул пальцем в плечо пышащего гневом парня и сложил руки на груди. Сквозь череду мелькающих в голове мыслей, невольно закралась одна случайная, отмечающая, насколько же случайный защитник хорошо сложен, в отличии от работника офисного центра. Последний, к слову, эту разницу в комплекции тоже оценил и, рыкнув, отступил, пронзая меня колючим взглядом.

— Я тебя запомнил, — рявкнул он, отчего я вздрогнула, а потом развернулся и пошел прочь, распространяя вокруг себя флюиды злости.

Я ошарашено смотрела ему в след, с ужасом чувствуя, как подкашиваются колени и трясутся руки.

— Боже, — выдохнула, закрывая лицо ладонями и тихо завывая от стыда и отчаяния.

— Да ладно тебе, — над моим ухом фыркнул уже знакомый приятный голос. — Признаться честно, я впечатлен твоей экспрессией. Хотя, — парень задумался и с трудом сдерживая смех, наконец, выдал: — над словарным запасом стоит поработать. Слишком... прилично.

Я благополучно пропустила его смех мимо ушей, продолжая шокировано массировать виски и пытаться осмыслить только что произошедшее.

— Я сошла с ума.

— Ну, это очень громкое и опрометчивое заявление, — хмыкнул незнакомец. — Но я могу тебе посоветовать парочку хороших психологов, способных подтвердить сие заявление.

Я всхлипнула и перевела жалобный взгляд на смеющегося парня.

— У Вас есть пистолет?

Тот, кажется, немного офигел от такого вопроса, но для приличия показательно порылся в карманах, а потом развел в сторону руки:

— Увы.

— Жаль, — всхлипнула, зарываясь руками в волосы и с силой сжимая их в кулаках: — Я хочу застрелиться!

— Слишком уж жестоко, — ужаснулся парень. — Гораздо легче и приятнее, к примеру, утонуть в ванной с шампанским. Как тебе такой романтичный вариант суицида?

Я перевела на парня немного шокированный взгляд и, наконец, спросила то, что давно должна была спросить.

— А Вы кто? — и, спохватившись, тут же добавила: — В смысле, спасибо Вам огромное!

— Не за что, — махнул рукой тот и очаровательно улыбнулся, протягивая мне широкую ладонь с длинными пальцами с нанизанными на них увесистыми кольцами: — Чон Хосок. Для друзей просто Хоуп. Как надежда.

Я осторожно коснулась его руки и, сглотнув, резко дернулась.

— О Господи, — по голове словно бабахнули пыльным мешком, из-за чего из-под глаз будто посыпались искры. — Собеседование!

Не обращая внимания на что-то кричащего мне в след Хосока, я пулей бросилась на лестницу, устремляясь на пятнадцатый этаж и почему-то забывая про лифт...

***

Я что-то уже говорила про то, что полная неудачница? Забудьте. Я просто полнейшая неудачница. Неудачниц неудачнее меня просто не существует.

— За что мне это, — в голос ревела, утирая рукавом блузки пуховика грязные разводы растекшейся туши на щеках. — За что-о-о-о-о-о-о?!

Редкие посетители уличной забегаловки, где я уже несколько часов заливала свое горе соджу, бросали на меня косые взгляды и показательно крутили пальцами у виска.

Нет, я, на самом деле, вообще не пью. И внимание к себе по жизни стараюсь не привлекать. Просто сегодняшний день к чертям перечеркнул все мои надежды на будущее и вселил полную уверенность, что я — самый безнадежный лузер на всей нашей планете. А возможно и во Вселенной.

Вы уже догадались, да, что на работу меня не приняли? А знаете, что послужило этому причиной? Я была бы не так сильно расстроена и убита, если бы дело было в резюме или опыте, или еще чем-то, но, черт возьми, как моим потенциальным работодателем мог стать тот самый парень, которого утром я облила этим чертовым апельсиновым соком, будь он проклят?! Как?!

Только переступив (вернее перелетев, учитывая, с какой скоростью я бежала) порог кабинета и узрев разозленного менеджера в наглухо застегнутом пиджаке, я мгновенно попрощалась с надеждой на должность экономиста в их компании. А теперь сидела и заливала горе соджу, купленным на последние деньги с недавно закончившейся подработки.

— Я умру бомжоооооом...

— Между прочим, — философски заметил дяденька за соседним пластиковым столиком, грызущий соленые кальмары, перебираемые грязными пальцами. — В нашей жизни нет ничего плохого. Мы как свободные художники. Короли улиц, так сказать...

Всхлипывая, я перевела ошалелый взгляд на мужчину, что равнодушно почесывался и испускал вокруг себя довольно мерзкий аромат, и завыла еще сильнее, не сдерживаясь и начиная биться головой о столик, да так, что бутылки противно звякнули и чуть подпрыгнули, чудом не падая на землю

— Аджума! — неожиданно раздался знакомый веселый баритон. — Я пришел! Сделай мне мои любимые токкпоки пожалуйста.

Я резко дернулась. Прекрасно. Еще и глюки во цвете лет.

— Ой, сынок, — тут же запричитала хозяйка забегаловки. — Сейчас пожарю, милый! Посиди, я тебе принесу.

Я уже забила на все происходящее вокруг, продолжая бессильно всхлипывать, как, неожиданно, пластмассовый стул напротив меня сдвинулся и за столик кто-то приземлился.

— Я, кажется, говорил тебе утопиться в ванной с шампанским, а не с соджу.

Я икнула и подняла голову, встречаясь с сумасшедшее красивыми улыбающимися глазами Хосока.

Пора в дурку.