Пронзающий слух стук обуви о мокрый асфальт; три фигуры спускаются в темноту; воздух, пропитанный влагой, заставляет кожу укрыться мурашками. Их колени сгибаются и разгибаются обратно, пока они, наконец, не ступают на искривленный временем асфальт. Шаги отдаются эхом по всему тоннелю. Проходит немного времени, когда все трое сворачивают налево и их лица теперь освещает неяркий, оранжевый свет.

Потолок тоннеля лишь на пару сантиметров превосходит рост каждого из трех парней. Во рту рыжеволосого привкус горечи. Он недовольно морщиться, пока его спутники копаются в карманах штанов в поисках чего-то мелкого.

—Мы действительно должны делать это? – вдруг спрашивает он и на него падают сразу два серьезных взгляда. Но в обоих читается понимание.

—А что еще ты предлагаешь? – отвечает вопросом на вопрос один из них и вытаскивает из кармана скомканную бумагу. Это купюра.

—Мы могли поехать на такси, Хен! – вздыхает тот, как будто самое худшее, что могло с ним случиться, происходит прямо сейчас. Он упирает руки в бока и тогда заговаривает низкий голос третьего парня:

—Не думаешь, что было бы странно, если бы трое парней с темными рюкзаками и разноцветными волосами поехали на такси в Богом забытое место?

Он убеждает рыжеволосого друга замолчать не только своими словами, но и не менее уверенным тоном. Любой бы посчитал его серьезным и собранным, если бы не знал, что каждый из этих троих сейчас растерян и не знает, чего ждать, чего ожидать, когда они доберутся до места назначения.

—И все же... – выдыхает тот, но среднего роста, хотя и выше вздыхающего, брюнет, поднимает на него взгляд и парень поджимает губы в натянутой полуулыбке, – Мы могли бы купить машину. Отец ведь оставил нам деньги, чтобы мы могли себя обеспечить, а не таскаться на метро и трамваях!

—Он не для того копил деньги, чтобы мы тратили их на машину, на которой будем ездить раз в месяц, – возражает брюнет, – Чимин, это пустая трата денег.

Молчанием Чимин соглашается со словами брата и через некоторое время они проходят через дверные проемы и оказываются у турникетов. «Запустив» только что купленные талончики в маленькие щели для билетов, братья проходят сквозь установленные «преграды» и сворачивают направо. Вновь лестница. Но кроме них на станции еще несколько человек: мужчина в пальто, школьник с набитым учебниками рюкзаком и две женщины пожилого возраста с тростями.

—Ничего не забыл? – спрашивает Чон Чонгук, оборачиваясь лишь наполовину на Тэхена.

—Проверил несколько раз: пара ножей, пять пакетов крови и все остальное на месте, – он хлопает по рюкзаку на плече и кивает один раз в подтверждение своим словам.

Тогда Чонгук поворачивает голову на Чимина, и младший брат показывает ему знак «Окей», придерживая второй рукой лямку рюкзака. Не смотря на то, что все в порядке, тело старшего брата все равно пронзает волнение. Изредка, но он дрожит, смахивая все на попутный ветер, когда трамвай доезжает до их станции и двери открываются. Но сам парень знает, что это вовсе не из-за весеннего ветерка.

Они проходят внутрь и занимают места у окон. Двери закрываются. Водитель объявляет следующую станцию и просит не оставлять пассажиров своих вещей в салоне. Братья пропускают его слова сквозь уши, а после погружаются каждый в свои мысли. Чонгук тревожно смотрит впереди себя — на сиденье, разрисованное хулиганами — и все же достает смартфон из кармана своей кожаной куртки и, включив экран, набирает номер. Высвечивается имя «Тиффани» и он прикладывает телефон к уху. Сглотнув, он слышит голос по ту сторону:

—Алло. Тиффани слушает.

—Это я, – говорит он, пытаясь выглядеть спокойным, но его взгляд метается от дерева к дереву, пока трамвай мчит на полной скорости, – У вас все хорошо?

Слышится довольный смешок в динамике и женский голос отвечает:

—Все отлично. Тэен спит, не волнуйся.

—Что ты сказала отцу?

Тэхен оборачивается на старшего брата и следит за ним взглядом, пока тот разговаривает. Чимин так же не отводит взгляда от Чонгука.

—Что у нас посиделки, – произносит Тиффани, а затем добавляет: – Девчачьи.

—Отлично, – вздыхает Чонгук, но волнение постепенно проходит и он продолжает: – Полагаюсь на тебя. Дать трубку Тэхену?

Чон поднимает взгляд на младшего брата.

—Да, пожалуйста.

Ким почти вырывает телефон из рук старшего брата, но тот прекрасно знает, из-за чего это. С тех пор, когда Кидо вместе с Тиффани приходили на день рожденье Тэен, они так и не встречались. Прошло немного времени, но им определенно было о чем поговорить. Хотя сейчас обоим было достаточно просто слышать дыхание друг друга.

—Тэхен? – обращается к вампиру она и парень поворачивает голову от двух братьев и теперь не слышит ни стука трамвая о рельсы, ни то, как запись мужского голоса объявляет станции — ничего.

—Я здесь, – промолвил тот и сглотнул, как будто только и ждал, как девушка произнесет его имя. Так же, как и всегда: тихо, но нежно, что ему захочется все бросить и приехать к ней. Даже если они вновь будут молча сидеть на диване весь вечер, всю ночь.

Низкий голос щекотал слух Тиффани. Она слабо улыбнулась, гадая, знает ли Тэхен, что она рада слышать его голос вновь. Наверное, немногие могут так же радоваться одному лишь дыханию человека, которого любят. Людям всегда нужно ощущать прикосновения, слышать смех. Но этим двоим, казалось, хватало даже нескольких слов, чтобы захотеть остаться вместе навечно. Именно это, эта маленькая «доза», заставляла Тэхена представлять Тиффани, когда он слышал ее голос по телефону. В груди все сжималось. Он забывал о жажде крови, о ее отце. Обо всем, что не касалось них и их любви. Этого самого момента, когда они вместе. Даже таким образом.

—Когда ты вернешься, – сделала паузу девушка, набирая в легкие воздуха, пока спазм сжимал ее живот в неприятной боли; она не могла решиться на то, чтобы произнести следующие слова, но, в конце концов, добавила: – Когда вернешься, я скажу тебе это.

—Что? – спросил Ким, хотя уже знал, о чем говорит Тиффани.

—Что я чувствую к тебе, – пояснила та, – Я скажу тебе это. Но только когда мы встретимся.

Это выглядело, как ультиматум: вернешься, и тогда я признаюсь тебе, что чувствую. А если нет — то никогда так и не услышишь этих слов от меня. Но в какой-то степени это было для них обоих выгодным условием. Тиффани отбросила бы свою неуверенность, а Тэхен бы прошел через все преграды, чтобы вернуться и услышать заветные слова от любимой.

Тэхен издал смешок и поморщился в улыбке, опуская голову.

—Ты даже не Валентинов день не говорила мне ничего подобного, – отшутился парень, и Тиффани выдохнула, с облегченной душой издавая такой же смешок, но более тонкий, ласкающий слух.