15 сентября 1996 года. Пятница.

Утро пятницы - последнего дня перед долгожданными выходными - выдалось туманным. Но если судить по последним двум дням моего пребывания в Ластвуде - такая погода здесь не редкость. Куда реже можно увидеть пробивающиеся сквозь стекло окон лучи солнца и почувствовать кожей их тепло. Но это несильно меня пугало, ведь жару я плохо переносила, растекаясь потной лужицей, если температура
немного превышала 79°¹. Ластвуд радовал своей прохладой и вечно тёмным небом, создающим ощущение постоянного вечера.

Когда я спустилась по лестнице и проходила мимо обеденного стола, моё внимание привлекла раскрытая папка с разложенными вокруг неё фотографиями и несколько пустых кружек. Джоша нигде поблизости не было, и я, воспользовавшись его отсутствием, осмотрела оставленные фотографии и едва не выронила одну из них, когда рассмотрела изображение поближе. Там были запечатлены останки, по-видимому, вчера найденного тела ребёнка.

На одних показаны кости с частями изуродованной плоти и спекшейся кровью. Рядом валялась разорванная кепка, испачканая в грязи и той же крови. Были и другие фотографии, где на железном столе располагались точно такие же останки, но уже чистые, разложенные в форме скелета, и у каждой был свой номер. Некоторые имели отметены от зубов, вероятно, до того, как их нашли, ими успели
полакомиться дикие звери. Маленький, детский череп с пустыми глазницами заставлял сердце бешено биться о рёбра.

Кто-то выдернул у меня из рук фотографии, и я инстинктивно отошла, опуская голову. Глазам была доступна только мужская обувь Джоша, испачканая в грязи. Он топтался около стола, по звукам, вероятно, складывал фотографии в папку и кидал на меня осуждающие взгляды. Вполне справедливо, ведь я ещё вчера, давшая себе обещание, - не лезть в его работу - так быстро его нарушила.

- Прости, я не хотела...просто они лежали, и я подумала, что в этом нет ничего плохого...прости... - Решаюсь поднять на дядю глаза, и они замирают от его снисходительной улыбки. Видеть на его извечно серьёзном лице тёплые эмоции так неожиданно, что слова застревают в горле, но он опережает меня, воспользовавшись моей заминкой.

- Всё в порядке. Не следовало оставлять свои вещи без присмотра. Мне жаль, что это тебя напугало.

И только сейчас удалось заметить сожаление в тусклых глазах, под которыми виднелись мешки от нечастого сна, уголки его губ стремительно опустились.

- Пообещай, что ты сделаешь всё возможное, чтобы закрыть это дело, - я смотрела на него с мольбой в глазах, но Джош лишь поджал губы. Мне так хотелось, чтобы он дал обещание. Хотя бы солгал. Соврал и подарил свою улыбку - этого бы мне хватило, чтобы поверить. Чтобы я дала ему шанс, которого его лишил город. И я бы верила ему, когда другие потеряли веру.

- Я постараюсь сделать всё возможное, - отстранённо ответил он, и этого было так чертовски мало, что захотелось скулить. Он и сам толком не верил, что способен справиться с этим делом, а я требовала от него невозможное.

Я кивнула и запустила ладонь в тёмные волосы, пропуская их через пальцы. Дядя снова пятился от меня, словно волк от огня, и у меня уже не оставалось идей, как сократить это расстояние между нами. Моя ледяная стена, где было замуровано когда-то целое сердце; его отстранённость от целого мира. Всё это мешало нам просто стать семьёй. Мы были так близко, но из-за всего этого даже не видели лиц друг друга. Настоящих лиц, которые со временем пришлось спрятать за масками.

Но кто же знал, что маски имели свойство приростать к коже и становиться с её насителем единым целым.

- Тебя после школы заберёт Синтия, если ты не против. У меня неотложные дела, - я понимающе кивнула, когда Джош указал головой на папку. Обычная формальность, моего согласия не требовалось, просто так его слова лишались привычной холодности.

- Теперь будешь спихивать её на меня, чтобы не мешалась? - посмеялась я между делом, когда мы с Джошем занимали свои места в его машине. До занятий оставалось ещё целых полчаса, но подвернулся случай доехать с шерифом до школы, а мне не хотелось его упускать.

Мистер Сандерс усмехнулся, сильнее нажимая на педаль газа. В подсознании закралось подозрение, что разговоры со мной ему были в тягость.

- Только иногда.

Оставшуюся дорогу к школе мы провели за обсуждением моего, как заявил Джош, странного набора предметов для обучения в школе, ведь среди них практически не оказалось ничего простого. Особенно его удивил мой выбор в пользу математики. По его же словам, он ничего в этом не смыслет. Неожиданная разговорчивость Джошуа казалась чем-то из ряда вон выходящим, потому что за пару дней моего пребывания в Ластвуде он отличился немногословностью. И я запоминала и прятала глубже в сознание каждое его слово, произнесённого из уст с новой интонацией, чтобы не забыть. Боялась, что такого больше не повторится.

- Хорошего дня, - бросила напоследок, вылезая из тёплого салона машины. Уголки глаз приподняты от неловкой улыбки.

- Хорошего дня, Мэри.

Стоило авто отъехать подальше, улыбка мгновенно слетела с моих губ, и я поняла, что солгала миссис Флинт: я совершенно точно могла делать вид, будто всё хорошо.

***

Компания школьников чуть ли не втолкнула меня в столовую, после чего мне ничего не оставалось, как засеменить к раздаче, попутно выискивая свободное место - таких практически не осталось. Внутри закралась гипотеза, что если бы я подсела к кому-то за столик, то с огромной вероятностью через короткий промежуток времени я бы осталась одна за столом. Но проверять это у меня не было желания.

Кто-то неуклюже подтолкнул меня сзади, чтобы я не задерживала очередь. Буфетные столы были завалены едой, выглядевшей довольно аппетитно. Некоторое время спустя у меня получился неплохой набор для школьного обеда: по центру стояла тарелка с макаронами и куриным мясом, рядом с ней размещалась маленькая порция салата из овощей, а из напитков я выбрала кисель, но его болезненно розовый цвет совершенно не вызывал доверия. Предвещая сытый желудок, я скорее развернулась с подносом, чтобы оценить обстановку, но даже ранее пустые места сейчас были заняты. Я стояла и переминалась с ноги на ногу, пока кто-то снова не пихнул меня в спину, чуть не лишив киселя.

Глаза неловко забегали по столикам, но ни от кого так и не удалось получить немого приглашения за стол. Теперь казалось, что на меня никто и не смотрел, а если удавалось столкнуться с чьим-то взглядом, то его почти сразу же отводили с неким недоверием, словно я могла им причинить вред. И среди всех этих голов мне всё же удалось найти знакомую, одиноко сидящую за столом, от скуки рассматривающую проходящих мимо подростков.

Словно по щелчку пальцев все взгляды устремились на меня, когда я сделала первые шаги в сторону брюнетки. На секунду показалось, что голоса стихли, но их место быстро занял шёпот. Шептались все. Но едва это могло как-то задеть меня, ведь сейчас меня больше интересовали карие глаза. Они буравили во мне дыры всё время, пока я занимала место напротив. И как только я с гордо поднятой головой заняла место за самым дальним столом, остальные поставили точку по отношению ко мне. Голоса возобновились, но колкие взгляды, точно пули, всё ещё врезались в меня со всех сторон.

- Из-за тебя на нас все смотрят.

Я подняла на неё глаза. Рут это сказала без иронии, без яда - просто, чтобы мне было известно. А мне было известно, поэтому я усмехнулась.

- И что? Пошли они, - и прежде чем я опустила взгляд и принялась протыкать несчастные макароны вилкой, Рут ответила мне такой же усмешкой.

- Неужели племянница шерифа больше не нашла знакомых? - удивлённо поинтересовалась Кэлб. Именно она в мой первый учебный день в этой школе пророчила мне много связей. Я покачала в ответ головой и оглянулась.

Несколько голов слишком резко, чтобы остаться незамеченными, отвернулись. В какой-то степени это выглядело даже забавно.

- Ты единственная, кто не смотрит на меня как на мусор, - вяло усмехнулась своим словам, приосанившись.

Полуулыбка возникла на её спокойном лице, но теплом от неё не тянуло. Было в ней что-то печальное и опустошённое. Она положила в рут кусочек хлеба и без насмешки проговорила:

- Может быть, потому что на меня смотрят так же? Что скажешь, я похожа на кучку дерьма, а?

Рут говорила спокойно, немного с вызывом, но то, как от навалившегося на неё гнева блестели глаза, можно было понять, что это её задевало. Возможно, если бы мне было не так плевать, меня бы тоже задевало. Я покачала головой.

- Я так не считаю...

Брюнетка улыбнулась краешком губ, с них сорвался приглушённый смешок, будто я только что ей говорила о невероятных вещах, вроде, существования единорогов.

- А они - да. И теперь, поздравляю, если продолжишь говорить со мной, то они и тебя начнут сторониться, - Рут кивнула на столики позади меня. - Твоё положение, знаешь ли, ещё можно спасти.

В столовой стало в разы тише, но когда я осмотрелась, оказалось, что все продолжали сидеть на своих местах. Косые взгляды бегали по нашим с Рут лицам, и мы обе понимали, что в данную минуту стали главной темой сплетен.

- Они и так меня игнорируют, поэтому мне абсолютно всё равно, - пожала плечами и схватила стакан, наполненный розовой жидкостью, сделав спешные глотки, словно так могла заглушить ту часть, которой было ещё не всё равно, которая так усердно сопротивлялась.

Но она не могла выжить внутри, пока была придавлена тяжёлым гнётом сложившихся обстоятельств и куда-то утекающего времени. Но продолжала бороться. Хотя бы что-то внутри меня боролось, пока я плыла по течению с опущенными руками. Потому что так было легче. Сопротивляться я никогда не умела.

Рут кивнула, наблюдая за тем, как я за несколько глотков осушила стакан и даже хотела предложить свой, но я отказалась. От нормального киселя там осталось одно название, больше походило на разбавленную воду с сахаром и остатками того, что здесь принято считать под словом "кисель".

- И всё-таки теперь я понимаю, почему тебя называют странной. Адекватный человек не будет добровольно опускаться на дно, когда ещё можно подняться, - иронично усмехнулась Рут, ковыряясь в собственной тарелке.

Я улыбнулась, потому что уже была на самом дне. В тот самый момент, когда осталась одна. Погружение заняло всего несколько дней, но этого хватило с остатком, чтобы достигнуть дна пустоты. И, возможно, меня можно было вытянуть в дни погружения, если бы кто-то помог, если бы я сама хотела себе помочь. Теперь, чтобы вернуться, потребуется бесконечность.

- Мне уже нечего терять. Всё, что у меня было, давно утеряно. - Салат оказался безвкусный, но к моему большому счастью на столе оказалась соль, и появилась возможность исправить это безобразие. Рут выжидающе молчала, но я не спешила делиться с ней самым сокровенным, потому что оно принадлежало только мне и никому больше. Хотя для её понимания объяснить было необходимо, но перед этим я ещё раз уронила на салат солёные кристаллы. - Мои родители погибли чуть больше месяца назад. Именно поэтому мне безразлично то, что будут говорить обо мне эти грёбанные лицемеры. Я не ищу их одобрения.

Рут больше не говорила, и я была благодарна ей, что она не стала меня жалеть и не утопала в сожалениях. Я и сама с этим прекрасно справлялась, поэтому знаю, как от этого становится тошно. Салат оказался до жути солёными. Неужели нельзя нормально приготовить чёртов салат? Отставила тарелку подальше и откинулась на спинку стула, уперев взгляд в Кэлб. Она достаточно безразлично встретила его, но тут же опустила свой на еду.

- Что насчёт тебя? Почему тебя все так не любят?

- Меня не любит только определённый круг лиц, остальные - просто стадо баранов, которым удобней игнорировать моё существование, - неоднозначно отчеканила та, сохраняя на лице равнодушие.

- И всё-таки. Почему?

- Не считаешь, что ради традиции в каждой школе должен быть козёл отпущения? - взгляд Рут сделался холодней, а голос покрылся ледяной корочкой. - Как насчёт того, что эта роль просто досталась мне?

Я нахмурила брови, пытаясь понять насколько близки были её слова к сарказму, но лицо собеседницы оставалось для меня нечитаемым.

- У всего есть причина, - надавила я, но Рут даже бровью не повела.

- Как найдёшь мою причину, будь добра, дай знать.

Недолгая улыбка была свидетелем несерьёзности её слов, но больше она не произнесла ни звука, полностью отдав внимание своей тарелке. Своим молчанием она поставила точку на нашем разговоре. Несколько минут я ещё ждала, что с её губ спадёт пара фраз в её саркатично-прямолинейном стиле, но вместе с тем, как пустела еда на давно уже запачканной старым несмытым мыслом терелке, исчезала и надежда на беседу. Я поднялась со своего места, и стул заскрипел по кафелю, привлекая внимание. Рут не посмотрела на меня, когда я бросила на неё взгляд перед тем, как выйти из столовой.

Как только порог школьного кафетерия оказался за спиной, стало легче дышать. Голоса больше не тревожили, и можно было спокойно погрузиться в размышления, ненарушенные шумом. Первыми в голову вернулись утренние фотографии, и как бы мысли о них не вызывали холодок по коже, я при любой возможности взглянула бы на них ещё раз. Хоть сотню раз, если это как-то могло помочь. Но пока что мне не приходила ни одна идея в голову, как я могла помочь и не вызвать неодобрение у шерифа Сандерса, которое, скорее всего, появилось при небольшом вмешательстве в...

- Сандерс! - этот голос слишком хорошо засел в памяти, чтобы забыть его владельца. Обжигающее безразличие, которым он награждал всех без исключения, ассоциировалось только с ним.

Но я не остановилась, не обернулась и не земедлилась, а продолжала идти размеренным шагом, пока внутри полыхал интерес. Но вместе с ним хотелось, чтобы он и его дела не касались меня.

Громкий топот за спиной и через мгновение - тяжёлое дыхание с боку. Бежал.

- Сандерс, мать твою, ты глухая? - прохрипел Флетчер недовольно, и его увесистая ладонь оказалась на моём плече, заставляя замереть на месте. Я молчала, пока мои прищуренные глаза путляли по его румяному лицу.

Когда он отдышался, его рука сползла с моего плеча. Я бросила на него в последний раз безынтересный взгляд и зашагала дальше, пока не свернула в первый попавшийся коридор, наивно надеясь, что смогла от него отделаться. Но через мгновение он уже лениво плёлся рядом, едва волоча ногами по полу и спрятав руки в карманы джинс. Шли мы так, будто старые знакомые решили скоротать перемену в обществе друг друга. Словно так и должно быть.

- Вчера я думал, что ты придёшь, но ошибся. В чём дело? - его голос стал чуть громче, когда он повернул ко мне голову. Я была довольно высокой, но ему приходилась чуть выше плеча.

- Ни в чём. Просто твои игры мне не интересны.

Он фыркнул, но всё ещё продолжал идти рядом. Значит интересовало его не только это.

- Странно, а я подумал, что ты обязательно захочешь сунуть в это дело свой любопытный нос. Но и представить себе не мог, что ты окажешься настолько идиоткой, которая откажется от информации, когда та буквально сама шла к ней в руки.

Я вздёрнула подбородок и повернула в его сторону голову. Наши взгляды встретились, но его безразличный всё ещё оставался загадкой. И я не понимала, к чему был этот анализ моих действий, которым он как-то хотел зацепить меня или... Да какого чёрта он вообще хотел от меня?

- Шериф Сандерс мне предоставит любую информацию, которую я только захочу. Так что в твоих услугах я не нуждаюсь, уж извини, - плюнула ему в лицо порцией лжи в стиле Джошуа Сандерса. Желая поддеть побольнее, я не ожидала, что Кевин лишь театрально закатит глаза и продолжит идти, как ни в чём не бывало. Можно было подумать, что безразличия в нём больше, чем агрессии, но стоило только вспомнить налитые кровью его глаза два дня назад, как становится не по себе.

- Как знаешь, - пожал он плечами и больше не говорил.

Его присутствие напрягало, а времени посидеть в одиночестве и спокойно подумать не оставалось. Нахмурив лоб, я буркнула:

- Если тебе больше нечего сказать, ты можешь идти. Не обязательно таскаться за мной повсюду.

- Прогоняешь? - не без ехидства протянул Флетчер. - С твоей стороны отказываться от моей компании - глупо. Тебе же больше не с кем поговорить, кроме Кэлб. Разве не так?

Я замерла, отчего и Кевину пришлось остановиться. Он лениво повернулся ко мне со своей "я попал в яблочко" ухмылкой и ни капли не скрывал ликующих внутри чертей.

- И что с того? Меня всё устраивает. Да и пустая болтовня с тобой только утомляет, - гордо подняла голову и сложила руки на груди, словно это могло как-то защитить от парня, которой был на голову выше меня, но страха перед ним не было - лишь крохотная осторожность в своих словах и действиях. Флетчер протянул холодное "м-м-м" и сощурил тёмные глаза, но продолжал стоять на своём месте. Небольшое расстояние между нами придавало уверенности.

- Ладно, раз моя "пустая болтовня" тебя утомляет, то перейду сразу к делу. Рядом с домом одного пропавшего ребёнка расположена часть Западного леса, которую ещё не прошерстили копы и пока не собираются. Поэтому в воскресенье я и ещё пара человек собираемся проверить эту часть. Если ты хочешь, то можешь пойти с нами.

Пока я недоверчиво косилась на его слишком серьёзную физиономию, он уже успел облокотиться спиной о стену и принялся рассматривать проходящих мимо учеников. Когда коридор практически опустел, его взгляд вернулся ко мне. Ни одна эмоция на лице брюнета не давала точного ответа на его слова. Предложение меня заинтересовало, но человек, от которого оно поступило, вызывал сомнения.

- А не боишься, что я расскажу шерифу?

С секунду он безэмоционально смотрел мне в глаза, а затем слегка приподнял брови, пожимая плечами. Всем своим видом показывал, что это подобие угрозы так и останется пустыми словами. И всё потому, что я уже почти дала согласие, оно вертелось на языке, но так и не было озвучено.

- Я рассчитываю на твой ум, Сандерс. Но ты всё больше заставляешь меня поверить, что его у тебя нет, - едкая усмешка Кевина была гордо проигнорирована: сил на перебранку уже не осталось, а следующий урок уже должен наступить с минуты на минуты. Кевин отпрянул от стены и перед тем, как уйти, я, не поднимая глаз, пролепетала сомневающимся голосом:

- Я подумаю.

***

Как и предупреждал Джош - Синтия ждала меня после школы за рулём его же машины. Она была полностью увлечена телефоном, пока я не поздоровалась с ней и не заняла переднее пассажирское кресло. В этот раз она была одета куда более официально, чем вчера. На плечи накинут чёрный пиджак, того же цвета прямая юбка открывала вид на тонкие ноги. Волосы собраны в тугой высокий хвост, а очки, наверняка, должны были придавать ей серьёзность, но это было невозможно, пока её лица касалась тёплая улыбка.

Она так противоречила сухому и собранному Джошуа, что создавалось впечатление, что работать с ним ей было в тягость так же, как и ему. Но ни капли усталости на её лице или же разочарования в том, что была вынуждена возиться с подростком. Словно Синтию никак не напрягало, что её списывали, как лишнюю деталь в расследовании шерифа, чтобы не мешала. Неужели не понимала? Или же просто хорошо притворялась?

- Рада тебя видеть, Мэри. Как дела в школе? - Синтия положила телефон в бордачок и устремила изумруды на меня.

Я отмахнулась обычным "нормально", как всегда отвечала маме, когда та возвращалась после работы поздно вечером. Это было нашей традицией: она больше не задавала лишних вопросов, а я не давала повода для них. Синтия поджала губы и посмотрела в заднее водительское зеркало. Она довольно ловко справлялась со старой машиной. Возможно, ждала подробности, но я уже отвернулась и лицезрела, как неприметные домики сменяли друг друга. Я прищурилась, когда глаза зацепились за пики тёмного здания, идеально сочетающегося с полуголыми деревьями. Отсюда плохо видно всё здание: оно не было слишком высоким, но, кажется, выше всех остальных в Ластвуде.

- Чей это дом? - повернула голову к женщине лишь на мгновение, чтобы заметить, что сумела привлечь её внимание.

Синтия убавила скорость и посмотрела туда, куда был направлен мой взгляд. Она ответила не сразу, словно была не уверена в своих догадках:

- Я не местная, но, насколько я знаю, это поместье принадлежало семейству Блэквудов до восстания.

Брови сошлись на переноснице, и я перевела вопросительный взгляд на женщину.

- Восстания?

Синтия пожала плечами и снова посмотрела на здание, которое почти скрылось с горизонта.

- Так говорят, я не вдавалась в подробности, но если хочешь, мы можем подъехать и посмотреть поближе или даже побывать внутри. Там сейчас идёт реставрация, но я смогу договориться. - Уголки её губ слегка приподнялись, тёплые глаза быстро скользнули по моему лицу, а затем обратно переключились на дорогу. Но этого мгновения хватило, чтобы какая-то часть потянулась за этим теплом к ней. Я поджала губы, будто так могла удержать эту часть и не дать ей выйти. Однако, глазами до последнего сверлила в женщине дыру, желая, чтобы она посмотрела в ответ. Вновь ощутить, как от её теплоты подрагивает забытое чувство.

- Тебе разве не надо больше на работу? - неуверенно спросила я, не решаясь отвлекать её от более важных дел.

Она моментально покачала головой, но от меня не скрылось, как потускнело её лицо от вопроса. Желание улыбнуться ей было отброшено сразу, и я на секунду испугалась его, потому что было обращено к совершенно незнакомому человеку. Наверное, так глупо бояться дарить кому-то улыбку.

- На сегодня Джошуа освободил меня от работы, поэтому я с радостью устрою тебе экскурсию по городу. Заодно и для себя что-то узнаю. - И снова улыбка на её лице. Она так легко ей давалась и казалась искренней, что зависть больно уколола. И, черт побери, я улыбнулась ей в ответ, хотя совсем этого не ожидала.

Почти пожалела о совершённом, если бы не приятное ощущение, что разлилось по венам, смешиваясь с кровью.

- Было бы здорово, - пытаясь спрятать глупую улыбку, отвернулась к стеклу.

Больше не говоря ни слова, Синтия нашла место, где можно развернуть автомобиль, и поехала по уже новым для меня улочкам, которые преимущественно занимал спальный район, а его дома ближе всего находились к лесу. Хмурое небо придавало ему мрачности. Высокие кроны деревьев ещё сохранили жёлто-красную листву, но от этого они не становились менее жуткими. Их голые ветки тянулись к домам своими тонкими пальцами, желая спрятать от беды или же наоборот притянуть к ней. Чёрнота между стволами казалась плотной и осязаемой. Она манила таинственной тишиной, лишь изредка нарушаемой тревожным пением здешних птиц. Дома, что находились ближе всего к лесу, были ограждены высокими заборами. Мне не верилось, что они могли уберечь от грозящей опасности, но, да, придавали уверенность в защищённости.

Заезд в имение, по словам Синтии, Блэквудов начинался у самой дороги среди других домов, которые не уступали друг другу по мрачности. Асфальтированная дорожка оснащена забором с острыми колышками, чтобы у врага не было возможности перебраться. За ним возвышался всё тот же лес, но здесь ему словно и было место. Я приспустила стекло. Сквозь частые металлические прутья тянулся запах сырости, хвои и мха. Дорожка закончилась, почти не успев начаться, и привела нас к тем самым тёмным пикам, которые первыми бросились в глаза. Территория особняка состояла из идеально-выстреженного газона, развалившегося колодца и самого здания.

Основная часть имения была продолговатой, но невысокой. По бокам расположились две башни с куполообразными острыми крышами. Сероватые стены замка уже потрескались в некоторых местах от времени. Рядом с домой стояло несколько рабочих машин, а из дверей с виду заброшенного здания вышло несколько мужчин, но они даже не обратили на нас внимания. Мы вышли из машины и поднялись по каменным ступеням, когда откуда-то из-за строения вышла худощавая светло-русая девушка в клетчатом комбинезоне. Она любопытно осматривала нас с ног до головы, пока не оказалась рядом. Её миловидное личико украсила улыбка, а на щеках образовались ямочки.

- Чем-то могу помочь? - поинтересовалась она.

Синтия тут же схватилась за возможность попасть в замок и во всех красх описала девушке, как бы мы хотели узнать историю Блэквудов и этого поместья. Русоволосая молча слушала этот длинный монолог и после его завершения только кивнула. Она широко улыбнулась нам и скрылась за массивой дверью, пообещав что-нибудь придумать. Синтия, явно довольная своими ораторскими способностьями, подмигнула мне и поправила и без того идеально на ней сидящий пиджак.

Девушка вернулась через несколько минут и любезно пропустила нас внутрь. Внутри особняка Блэквудов царил присущий старинным зданиям полумрак, а сам дом исполнен в викторианском стиле, но тёмные тона мебели и стен выдавали присутствие готики. Запах краски, витающий в помещении, перебивал нотки старых вещей. Два длинных коридора растянулись по бокам от входа и оба вели к лестницам на второй этаж. Прямо напротив двери построен камин. Сейчас он не выполнял свою работу и не дарил тепло. Рядом с ним стояло несколько винтажных кресел, а на тёмных стенах висели то ли портреты, то ли просто картины: вся имеющаяся мебель была скрыта под плёнкой, наверняка, чтобы кто-то из рабочих случайно не испортил их.

- Простите, к сожалению, я могу показать вам дом только в таком виде, так как сейчас на первом этаже идёт ремонт стен. Отец добивался разрешения на реставрацию несколько лет, но получил его только в начале этого лета, - наш "экскурсовод" невинно похлопала длинными ресницами, что обрамляли карие глаза, и сделала несколько шагов вглубь помещения. Мы было последовали за ней, но Синтию остановило пришедшее уведомление на телефон.

- Мэри, я должна съездить кое-куда. Здесь близко. По дороге обратно куплю хот-доги, - она подняла на меня извиняющийся взгляд, поджав розоватые губы. Синтия сделала несколько шагов спиной вперёд, а через пару секунд за ней с приглушённым хлопком закрылась дверь. Девушка улыбнулась как ни в чем не бывало, когда наши взгляды пересеклись.

- Твоя мама? Она очень хорошо выг...

- Мои родители умерли недавно.

Улыбка сползла с лица, и на её место пришло сожаление. Оно читалось во взгляде светло-карих глаз, опущенным уголкам губ и протянутой руке для какого-то взаимодействия со мной. Я отошла и, предвещая слова жалости к моей персоне, опередила её:

- Всё нормально, не бери в голову.

Она кивнула, но легче от её этого "я правда сожалею, что затронула эту тему" вида не стало. Я незаметно закатила глаза и поспешила объяснить.

- Всё правда нормально. Эта была Синтия - напарница шерифа и по-совместительству моего дяди. Он, видимо, заставил её со мной нянчиться.

Девушка внимательно вгляделась в мои глаза, но, скорее всего, не найдя в них ничего для себя, отвела свои. В следующий момент передо мной возникла тонкая ручка.

- Меня зовут Вивиан Хармон. Для друзей - просто Ви.

- Мэри Сандерс-Уорд. Для друзей - просто Мэри Сандерс-Уорд, - с насмешливой улыбкой представилась в ответ.

Вивиан оценила едва заметный сарказм усмешкой. Я пожала её ладонь, и мы, провожаемые тишиной, прошли к камину. Над ним возвышалась картина, но что на ней изображено не было видно из-за плёнки. Девушка без колебаний стянула ткань, открыв вид на портрет двух людей. На кресле, что сейчас стоял прямо за мной, сидел тёмноволосый мужчина с лёгкой щетиной. Одет он в чёрный сюртук. Из образа выделялся висящий на груди медальон с рисунком в виде глаза. На мужском плече покоилась аккуратная, с огромным перстнем на тонком пальчике, ладошка, принадлежащая стоящей чуть сзади него девушке в приталенном болотном платье в пол. Измученные лица никак не спасали притворные улыбки. Боль в глазах женщины и сожаление у мужчины читались как открытая книга.

- Присцилла и Дэймон Блэквуды, - заметив в моих глазах интерес, поспешила пояснить Вивиан. - Портрет был написан за несколько месяцев до их смерти в подарок от их общего друга, Томаса Шиллера. После того, как его друзья погибли, он исчез из города и больше сюда не возвращался.

- Что с ними случилось?

- Говорят, всё началось со слухов, мол, герцог Блэквуд лишился рассудка из-за богатства, но таковых подтверждений не было: скорее всего, это говорили недоброжелатели. Через несколько лет было создано тайное сообщество, которое планировало свержение правящей в Блэквуде, - после их смерти город был переименован в Ластвуд, - семьи, но среди них завёлся предатель. С помощью него сообщество было раскрыто, а его основателей казнили, чтобы у других не было желания создать новое. Но это только усугубило положение Блэквудов. Близкие друзья и жёны казнённых в тысяча восьмисотом году подняли восстание. Благодаря союзникам Блэквуды получили преимущество и могли сбежать из города, но в роковой день разъярённую толпу встретила в голубом, как небо, платье Присцилла и её сын, который пожелал остаться с матерью. На тот момент ему только исполнилось пятнадцать. Герцога и их годовалой дочери в замке не оказалось. Тогда Присцилла несколько дней подвергалась разным пыткам, на её глазах убили её сына, но даже после этого она не выдала своего мужа. Когда она уже не могла толком смотреть - её сожгли на глазах всего города, нарекая ведьмой. Через пару недель в тайных ходах замка нашли мёртвого Дэймона Блэквуда. Их дочь же пропала бесследно. Возможно, её забрал Томас Шиллер.

В горле пересохло от услышанного. Мои глаза невольно вернулись к портрету, и сейчас в лицах изображённой семьи можно было разглядеть смирение, словно они уже тогда знали свою страшную участь.

- И всё-таки точных сведений о причине недовольства города Блэками найти не удалось, - продолжала Хармон, прожигая лицо герцога взглядом. - Многие документы ссылаются на пристрастие к деньгам, хотя в тот же момент в них можно найти информацию, как семья из своих сбережений делала значительные вклады в образование и медицину. Как бы то ни было, не бедность горожан стала толчком к ненависти - повод не настолько велик, чтобы убивать женщину и ребёнка. Всё отнюдь не так, как нам говорят книги и историки.

Вивиан пожала плечами, задумавшись над этим вопросом, а я не смела перебивать её мысли. Обхватила себя руками, ощущая, как в поместье заметно похолодало. Невольно вздрогнула, когда через некоторое время входная дверь за кем-то закрылась с оглушительным хлопком. Мы с Хармон синхронно посмотрели в ту сторону, откуда к нам приближалась улыбающаяся Синтия, сжимающая в руках три хот-дога. Но аппетита уже не было.

______________

79°¹ - градусы указаны по шкале Фаренгейта.