— Устала? — Светловолосый мужчина обнимает девушку со спины, опираясь подбородком на её хрупкое плечо.

Она прикрывает глаза от блаженства, позволяя телу расслабиться в мужественных руках со вздутыми венами. Мурашки едва касаются тонкой шеи, как бегут вниз по позвоночнику, разливаясь приятным теплом внизу живота.

— Ужасно устала, — мурлычет в ответ Элла, разворачиваясь лицом к мужчине, встречаясь с серо-зелёными глазами.

— Представляешь, что будет с тобой после свадьбы? — усмехается А́ртур, проводя носом по нежной шее.

Но стоит ему прикрыть глаза, как образ бывшей девушки сам по себе вспыхивает в сознании, а грудная клетка нездорово содрогается.

— Я даже не хочу это представлять, — по-семейному улыбается Элла, очерчивая большим пальцем контур подбородка мужчины.

— Эта девушка, которая была сегодня с Вудом... Кто она ему? — Прежде чем спросить, А́ртур чмокает девушку в щёку, а затем усаживается на диван.

— Представляешь, это его девушка! — зло хмыкает Делайла, но А́ртур не видит ярко-выраженной эмоции, без остатка поглощённый своими мыслями.

Зои Лойс Тёрнер была его больным вожделением, чрезмерным сумасшествием, с которым он не планировал расставаться даже будучи одной ногой в браке.

В целом, людские отношения не несли для А́ртура ничего, кроме выгодных сделок и роста по карьерной лестнице. Предстоящий союз с Эллой был не более, чем выгода. Конечно, А́ртур признавал тот факт, что выгода эта очень обаятельна.

Но ею не хотелось владеть целиком и полностью, не хотелось, чтобы она принадлежала для и ради мужчины.

— У Йена появилась девушка? — насмешливо дёргает бровями мужчина.

Разум затмевает ослепительная вспышка, аж зрачки сужаются до двух едва заметных точек. Та, которой он владел столько лет нашла утешение в других, чужих, руках. Руша её жизнь он надеялся только на то, что Зои приползёт обратно к его ногам, будет вымаливать прощения за неподобающее поведение, и тогда он, конечно, простит её, вернёт всё на свои места: жизнь - в прежнее русло, а Зои - в золотую клетку.

— Сама в шоке, — усмехается Элла, грациозно приземляясь рядом с женихом, укладывая блондинистую макушку ему на грудь.

Длинные мужские пальцы аккуратно перебирают лоснящиеся волосы.

— Главное, чтобы они не поженились, — задумчиво протягивает А́ртур, устремляя ядовитый взгляд на потолок. — Иначе это существенно обременит нас ненужной работой.

— Я много думала о нашем плане, — несмело начинает Элла. — Тебе не кажется, что фальсификация документов слишком ненадёжное дело?

— В тебе говорит жалость к бывшему или страх угодить за решетку? — усмехается Дэвидсон.

— А́рти, это совсем не шутки!

— Четыре месяца назад, когда мы начали проворачивать это дело, ты так не говорила... — Мужчина смотрит на избранницу, укладывая большую ладонь под левую щёчку, нежно поглаживая её.

— Я просто боюсь всё потерять, — стыдливо опускает глаза Делайла.

— Ты ничего не потеряешь, моя львица, — губы А́ртура изгибаются в дьявольской усмешке. — В отличие от Вуда. Помни, сколько боли он причинил тебе. Он заплатит сполна.

Взгляд А́ртура искрится безумием, азартом, острой манией наживы. Это будет самый разгромный репортаж, который принесет ему миллиарды и ошеломительный успех. О нём будет говорить, без малого, весь Нью-Йорк, затем соседние штаты, страна, мир.

— Ты прав! — Глаза Делайлы отзеркаливают эмоцию жениха, а возникшие образы бывшего мужчины с новоиспечённой девушкой только доливают бензин в полыхающий костёр.

А́ртур невесомо целует девушку, с каждой секундой убивая флёр нежности, яростно стирая его в пыль. Вспышка страсти поглощает молодых людей, в сознании разрывается свето-шумовая граната.

— Мне нужно ненадолго отъехать, — коварно улыбается А́ртур, отрываясь от девушки.

— Серьёзно? Сейчас три часа ночи...

— Я внезапно понял, что хочу искупать тебя в цветах, милая! Я скоро! — Мужчина быстро поднимается с дивана, оставляя Эллу в полном недоумении и сладостном ожидании.

***
— Я провожу тебя до дверей! — Йен уверенно захлопывает дверь «Cadillac'а» за вышедшей Зои, придерживая дрожащую девушку за талию.

— Ни к чему, я смогу добраться сама, — отрешённо протягивает Зои.

Но Йен не слушает девушку, идя рядом с ней, слушая размеренный стук каблуков о каменную кладку.

— Прошу тебя, не выходи из игры, — говорит Йен, как только двери лифта закрываются.

Зои кажется, что две тяжелые створки несколько часов назад хорошенько прихлопнули её, снова лишив всего.

— Этот человек дьявол, сатана во плоти! — едва выдыхает девушка, зарываясь в воротник пиджака Вуда, будто бы несчастная материя способна спасти её от нехватки воздуха в лёгких.

— Он более ничего тебе не сделает. — Мужчина крепко обнимает девушку, проводя носом по шоколадной макушке.

Её запах оседает глубоко в лёгких, намертво обматывая каждый ствол и разветвление. Он не может надышаться, делая ещё один незаметный вдох, но его не хватает. Лёгкие требуют ещё и ещё, готовясь задохнуться в аромате весенних цветов и горечи их стеблей.

— Ты не знаешь его так, как знаю я! — всхлипывает девушка. — Твоя Делайла в опасности. В катастрофичной опасности!

— Зои, послушай меня, никто не в опасности. Если бы Делайле было плохо - я бы сразу понял. И этот А́ртур не ведёт себя как маньяк... Может, ты ошиблась?

— Я похожа на идиотку, Йен?

Двери лифта раскрываются на нужном этаже, выпуская полуночных гостей.

— Ты похожа на самую яркую звезду. И скоро ты ей будешь, — усмехается Йен, разглаживая большим пальцем образовавшуюся морщинку меж бровей.

— Не обязательно быть знаменитым, чтобы быть звездой. Достаточно умереть внутри, — усмехается в ответ Зои, обдавая Йена мертвенной холодностью.

— Всё будет хорошо, Зои Лойс.

Йентани едва удерживает на языке проклятое: "Моя луна".

— В чём я очень сомневаюсь, Йентаниэль.

Зои едва удерживает на языке проклятое: "Моя душа".

— Сладких снов, Зои Лойс.

— Сладких снов, Йентаниэль.

Девушка закрывает за собой дверь, сползая вниз по стене.

Голоса прошлого мешают мыслить: только гоняются друг за другом на бешеной скорости. Они насмехаются, выкрикивают гадости, издеваются, наблюдают, как хрупкое тело теряет грань между душевным спокойствием и душераздирающей болью. Хочется кричать. Упиться криком. Разогнать всех к чёртовой матери. Но выходит лишь тихий всхлип, еле вырвавшийся из гортани. И вместо того, чтобы бороться с врагом, он добивает в солнечное сплетение. И только одно желание бьет набатом - исчезнуть. Раствориться. Пропасть.

Дрожащими пальцами, сбиваясь, набирает номер Каталины. Но бездушный автоответчик отсутствующим голосом оповещает, что испанка не может подойти к телефону, проводя очередную смену на работе.

— Чёрт! — Шоколадный затылок исступленно ударяется о дверь, пока взгляд мимоходом цепляется за кухонную стойку. — Ноа... — несвязно протягивает девушка, быстро набирая сообщение.

Кому: Филлипс
Ты на работе?          3.50 a.m.

От кого: Филлипс
Помогал ребятам .... Заканчиваю смену. Что-то случилось, дрыхля?       3.50 a.m.

Зои улыбается дрожащими губами, качая головой из стороны в сторону, прижимая телефон к груди.

Она не может так поступать с ним. Не может просить быть рядом, ничего не обещая взамен. Играть с чувствами подло, низко, гадко... и это то, чем она уже занимается с Йеном. Но в отличие от Ноа Йен ничего не чувствует, с ним заключен договор... А Ноа... С ним она не может так поступить.

Телефонный звонок заставляет дёрнуться. На дисплее ярко светилась фотография улыбающегося Филлипса, набившего щёки круассанами.

— Эй, красотка, что случилось? — слышится его задорный голос и громыхающая музыка на фоне.

— Я... просто... Хочешь выпить? — Зои сильно кусает себя за губу.

«Эгоистка, чёртова эгоистка!», — она покачивает головой из стороны в сторону.

— Зои, ты плачешь? — Его голос становится серьезным. — Этот козёл что-то сделал с тобой?

— Не он.

— Я еду. — Зои не успевает договорить, как ее перебивает Ноа. — Старый добрый «Morgan» или «Bacardi»? Возьму и то, и то. Жди меня.

Филлипс сбрасывает вызов, а Зои сидит не шелохнувшись, слушая пустоту исходящую из мобильного телефона.

Такая же пустота заволакивала её эмоции, словно стараясь выкинуть их в мусорный бак, как просроченный продукт. Эмоции глухо ударялись о стенки бака, отзываясь эхом из пустоты, снова и снова напоминая ей, кто хозяин в хрупком теле. Отголоски прошлого не собирались отпускать. Они собирались затягивать жгуты.

Тревога постепенно уходила на второй план, а потому, поднявшись, Зои направляется в ванную - смыть с своего лица и мыслей ужас сегодняшнего вечера.

Сколько по времени текла вода, обволакивая в мокрый купол подставленную кисть - Зои уже не помнила. Она как заворожённая смотрела на стекающее чудо, скрывающееся в сливе керамической раковины. И чем дольше она всматривалась в маленькие металлические дырки, тем больше чумное сознание рисовало картинки из кинофильмов, в которых что-то вылезает из темноты слива и лишает жизни долго, мучительно.

Звонок в дверь, разрывающий пустой покой квартиры, заставляет Зои дёрнуться от воды, как от огня.

Девушка быстро выходит из ванной комнаты, в несколько больших шагов подскакивая к двери. Молниеносно проворачивает ключ, но открыв дверь сердце пробивает грудную клетку, стремясь прочь, убегая, сверкая пятками.

Зои старается так же быстро закрыть дверь, но вовремя подставленная ступня не позволяет это сделать.

— Признаться, надеялся, ты съехала отсюда. — Его голос нещадно разрезает плоть, противно скрежещет острием по костям.

— Уходи, А́ртур.

— Я так не думаю. Твоей подружки сегодня нет, так что нам никто не помешает прояснить несколько вопросов. — Мужчина с наглой ухмылкой проходит внутрь лофта, закрывая за собой дверь.

— Откуда ты знаешь, что её нет? — пятится Зои.

— Я знаю всё, что касается тебя. Думал, что знаю всё. С твоим новым парнем вышла накладка, признаю.

— Ты болен.

— Я? — хрипло смеётся мужчина, смачивая кончиком языка пересохшие губы. — Совершенно помешан на тебе...

Голодный взгляд блуждает по её телу, словно видит в первый раз. Жертва загнана в угол в собственном доме – его нутро ликует над очередной победой.

— Знала бы ты, как я истоскавался по тебе! — А́ртур стоит на месте, не сдвигаясь ни на шаг, улыбаясь сумасшедшей улыбкой.

— Хватит, А́ртур. Уходи. Иначе я вызову полицию! — Голос девушки крепнет, наполняется сталью. Она даже делает шаг навстречу, тут же раскаиваясь за содеянное.

Зверь только и ждал этого: мужчина резко делает шаг навстречу, прижимая девушку к стене.

— Отпусти! — Зои пытается вырваться из «объятий», но попытки с оглушающим грохотом сердца и жжением внизу живота проваливаются.

— Снова полиция? Неужели прошлый раз тебя ничему не научил? Моя прекрасная Зои, деньги правят миром, а я правлю деньгами. — Зои чувствует, как отвратно сокращается его грудная клетка от противного смеха.

— Что тебе нужно от меня? — обессиленно спрашивает девушка.

Слёзы беззвучно скатываются по щекам, они единственные протестующие, оставшиеся в израненном теле.

— Ты, глупышка! — А́ртур проводит носом по скуле девушки, обжигая огненным дыханием ухо.

Зои удерживает себя от раздирающего грудную клетку воя. Два года. Два года, как несколько световых лет. В одиночестве, в отчаянном желании выбраться со дна, чтобы только вздохнуть полной грудью. Вытачивание новой версии себя – улучшенной, без прежних кровоточащих ран – всё летит в пропасть, разбиваясь о острые арматуры скал.

Она снова студентка четвёртого курса хореографического отделения. Она снова прячет синяки и алеющие засосы под кофтой, а положительный тест на беременность – в светло-зеленой керамической кружке на самой верхней полке, что до сих пор стоит не тронута на своем месте. Она снова разломана, разбита, растерзана.

— Прошу, если в тебе осталась хотя бы капля того А́ртура, которого я когда-то знала, не трогай меня. У тебя есть невеста, подумай о ней. Зачем тебе я? — Зои закрывает глаза только чтобы не увидеть разгневанного лица.

— Моё нутро требует только тебя! — чуть ли не рычит на ухо А́ртур, с силой вжимая девушку в стену, омываясь её страхом и горечью, принимая это за благоговение и уважение.

— Тогда зачем ты поднимал на меня руку? Зачем ты изменял мне? Зачем ты лишил меня того, что я так ждала? Зачем ты причинял и продолжаешь причинять мне столько боли?

— Зои, я же столько раз объяснял тебе, — усмехается мужчина. — Тебя требует моё нутро, но физиология иногда даёт сбой. И это абсолютно нормально, все мужчины так устроены. А ты должна знать своё место, помнить, что это место рядом со мной! — Он остервенело хватает девушку под скулы, впиваясь пальцами в челюсть.

— Мне больно... — единственное, что удаётся ей сказать перед тем, как его губы накрывают её.

Девушка пытается вырваться, ударить хотя бы ногой, но ничего не выходит. Он только усиливает хватку, от которой теперь точно останутся синяки и очертания пальцев.

— А Йен наверняка нежен, да? — Ярость вспыхивает в обезумевших от злости глазах.

— Не смей сравнивать его с собой! — Голос Зои меняется до неузнаваемости: становится натянутым, без какой-либо дрожи. Девушка сама пугается такой перемены, но не подаёт виду даже тогда, когда её запястья чуть ли не хрустят в огромных руках.

— Как мы заговорили! — Заливистый смех застревает в ушных раковинах Зои.

— Как только он узнает, что ты был здесь – ты попрощаешься со своей карьерой так же, как я когда-то. — Язык работает на автомате.

— Чудесно, что ты помнишь, как я разрушил твою жизнь! — Снова заливается хохотом мужчина. — Только уверенна ли ты, что я не опережу твоего расчудесного бойфренда?

— Ты не посмеешь!

— Ох, милая моя девочка, тебе заказан билет в лоджию. Но, если ты уйдёшь от него, то возможно тогда всё, что дорого ему – не рассыплется в мелкие крошки.

— Я ненавижу тебя, мудак! — собрав последние силы, понимая и принимая все последствия, девушка смело смотрит ему в лицо.

— Какой смелой ты стала... — только посмеивается мужчина. — Ничего, и это выбьем... 

Он быстро перехватывает девушку за плечи со всей дури ударяя её спиной и затылком о стену. Она щурится от боли, стискивая зубы до одури, но не позволяет более ни единой слезинке скатиться из глаз.

Его руки остервенело задирают подол её платья, больно исследуя каждый дюйм нежной кожи.

— Как же я скучал по твоему телу! — Левая рука уже нащупывает резинку от трусов, как Зои чувствует знакомый мужской парфюм, облегчённо выдыхая.

Светлые волосы мимолётно сверкают перед глазами Зои на едва заметную секунду, когда мужчина оттаскивают тело А́ртура в противоположную сторону, ударяя его о другу стену головой.

— Ты ещё кто такой?! — яростно рычит Дэвидсон, пытаясь увернуться от ударов.

— Тайный, сука, поклонник! — усмехается Ноа, остервенело дыша.

Зои ещё больше вжимается в стену до боли в лопатках, надеясь раствориться в ней, только чтобы не слышать хрипов чёртова А́ртура и сбитое дыхание спасителя-Филлипса. Части тела, к которым так бесцеремонно прикасался Дэвидсон – горели огнём, обугливали кожу, оставляли зияющие дыры.

Грудная клетка резко и быстро сокращается, помогая лёгким делать поверхностные вздохи. Девушка крепко обнимает себя руками, пустым взглядом наблюдая за отточенными ударами Ноа, за тщетными попытками А́ртура увернуться.

— Ты пожалеешь об этом, щенок! — Долетает обрывок фразы Дэвидсона до Зои.

Она испуганно дёргается, когда Ноа пригвождает обидчика лицом к стене, в нескольких дюймах от неё.

— Сильно в этом сомневаюсь, — усмехается Филлипс. — Уж, кому-кому, а мне терять нечего, падаль.

Он уже оттягивает его голову за волосы, готовясь ударить со всей силы о стену, как Зои останавливает Филлипса.

— Ноа, хватит... — тихо просит девушка. Но этого Филлипсу более чем достаточно, чтобы замереть, сжав в стальной хватке А́ртура.

Мужчина без лишних вопросов хватает Дэвидсона за шкирку, направляясь к двери.

Слух Зои отключается на моменте очередной порции угроз, доносящихся с лестничной клетки. Она сильно зажимает голову руками, подтягивая колени ближе к себе.

Внутренний вопль раздирает грудную клетку, но выходит только едва различимый скулёж. Зубы оглушающе стучат друг о друга, руки дрожат, а успокаивающие покачивания вводят разве что в транс, наполненный сплошным ужасом и кромешным кошмаром. Она не может прийти в себя, как бы того не хотелось. Прошлое душит, будущее пугает, а настоящего не существует: поблекло, померкло, ушло из жизни.

— Зои... — Ноа медленно оседает рядом с девушкой, утягивая в медвежьи объятия.

Так и сидят, не смея более проронить ни слова, покачиваясь из стороны в сторону под симфонию мертвенной тишины, не нарушаемой даже дыханием.

— Пойдём, я уложу тебя в кровать, и заодно позвоню Йену и...

— Нет! — испуганно дёргается девушка, цепляясь в руку мужчины словно в спасательный круг. — Только не Йену! Молю... только не ему...

— Зои, это ненормально. Он – твой молодой человек, он решит эту проблему...

— Это моя проблема, Ноа, — тихо проговаривает Зои, разжимая пальцы. — Моя и только.

— Моя маленькая девочка, — ещё тише вторит Ноа, не позволяя ей расслышать.

Он только сильнее стискивает её в объятиях, слушая как рвано колотится сердце, как по венам с бешеной скоростью, вспениваясь и снося все преграды на своём пути, бежит кровь, как зубы скрипят в желании раскрошить друг друга под натиском челюсти, как последние осколки души трескаются, издавая страшную симфонию из вопля битого стекла.

— Ноа...

— Да?

— Ты на машине?

Мужчина кивает.

— Увези меня отсюда, прошу тебя. — Она поднимает на него голову, заглядывая в его душу.

— Куда? — Душа Ноа раскалывается не выдерживая боли.

— Статен-Айленд. — Девушке приходится прошептать для того, чтобы сдержать слёзы. — Прошу... тебя... — Слёзы снова начинают катиться по щекам, сжигая кожу и подушечки пальцев Филлипса.

— Может, всё-таки позвонить Йену? Зои, послушай, он поможет. Скажу больше, он раскромсает на части этого треклятого Дэвидсона не потому что у него больше власти, потому что он любит тебя.

«Чёрт возьми, Ноа! Он не любит меня! И никогда не будет любить!», — внутренний голос превращает мозг в кашу из серого и белого веществ, уютно обживаясь в том месте, что когда-то носило название мозжечка.

Девушка ладонью закрывает рот, замирая в объятиях друга, стараясь не проронить и капли рыданий.

— Я не могу рисковать им... — Пять размытых слов практически не слышны, но Ноа удаётся выделить смысл в них. — Как только довезёшь меня, позвони Кэти, ладно? Она будет волноваться... И Пати, не Лютеру. Пати.

Зои с малым успехом поднимается с пола, опираясь на стену. Она снова сбегает. И в этот раз – друзья вряд ли смогут её вернуть. В этот раз друзья её не вернут.

Ноа молча наблюдает за тем, как девушка трясущимися руками разрывает коробку от успокоительных таблеток, запихивая несколько штук в рот. Она уже тянется к бутылке с алкоголем, как мужчина подрывается, забирая из её рук ром. Он быстро наливает воды в стакан, всовывая его в трясущуюся руку. Но Зои даже не замечает подмены полностью избитая своими же мыслями, задушенная домыслами, раскромсанная внутренними вихрями агонии. Перед её взглядом только верхний шкафчик снежно-белого цвета, который не открывался около двух лет...

***

Слабые огни утреннего Нью-Йорка переливались дьявольским светом душ отчаявшихся, заблудших, сошедших с ума от власти и денег, потерявшихся в амбициях или страхе. Глядя на подсвеченный город Йен усмехался.

Усмехался, не имея и малейшего понятия о том, что А́ртур Дэвидсон вот-вот перешагнёт порог их с Делайлой Пирс квартиры, протянув ошеломительных размеров букет цветов. О том, что на вопрос Делайлы о крови на лице жениха – тот ответит, что его случайно задело в разборках какой-то банды подростков. О том, что на переднем пассажирском сидении чёрного пикапа, который несётся подальше от Манхэттена, девушка с шоколадными волосами и разбитой вселенной в глазах бежит от страха. А бармен, сидящий за рулём автомобиля, старается отвлечь пассажирку историями о возникновении тех или иных коктейлей, умалчивая только историю о том, что он умеет любить людей разбитых вдребезги.

Йен усмехался совсем не думая о том, что Лютер и Патрисия снова до утра смотрели любимый сериал, уплетая за обе щёки фастфуд, когда звонок со страшными вестями прервал их идиллию. Не знал, что Патрисия изо всех сил старалась остановить разъярённого мужа, и уж точно не думал о том, что у неё получится это сделать. О том, что отец и мачеха видели двухсотый сон в огромной постели, а уставшие танцовщицы бара выпивали после смены – он тоже даже не подозревал.

Он думал о себе. А усмехался от того, что заплутал в потёмках своей же души, когда отчаянно пытался понять, что же ему всё-таки нужно от себя самого. Прежние цели были бесповоротно разрушены одной лишь улыбкой человека, который никогда в жизни не то что не посмотрит, не приложит и малейшего усилия в силу ненадобности, в силу преследования иных целей.

Йентани думал, что Зои Лойс – море в штормовое предупреждение: бурлящее, искрящееся морской пеной, переливающееся сотнями эмоций, выплёвывающее осколки эмоций сгоревших, отживших своё. Но она оказалась болотом – когда-то на его месте был прекрасный зеленеющий лес, который после массовой вырубки обратился в топь с сумрачной водой. В ней-то Йен и увяз. Просто стоял, чувствуя, как болотный звон разъедает ушные перепонки, как затылок наливается свинцом, а мозг изнемогает от страха, упрашивая бежать со всех ног. Но предатель-сердце принимает болотную вязь с радушными объятиями.

Йен усмехался, глядя на подсвеченный город и своё отражение, которое уже почти достигло дна болотного.