Трель дверного звонка назойливо разбудила одинокую хозяйку лофта. Зои недовольно жмурится перед тем, как подняться с кровати. На часах было только одиннадцать утра, но кто-то настойчиво пытался попасть в квартиру ночного жителя.

— Боже, да иду я! — Бурчит себе под нос девушка, закутываясь в тёплый пушистый плед пудрового цвета с головой.

— Какая же ты долгая!

Стоит Зои открыть дверь, как вихрь по имени Каталина обдаёт сонное лицо встречным ветром.

Тёрнер заторможено оборачивается в сторону упорхавшей на кухню подруги.

— Гутиерес, ты сошла с ума? — Зои медленно закрывает входную дверь. — Ты чего тут делаешь в такую рань?

— Что? А сколько времени? — хмурится Каталина.

— Одиннадцать.

— Одиннадцать?! Боже, Зои, прости! У меня сел телефон, а судя по солнцу, я думала, уже часа два, не меньше. Прости-прости-прости, сплюшка!

Каталина налетает на подругу с объятиями-извинениями, крепко стискивая тонкую фигурку, тщательно укутанную в одеяло.

— Ты хотя бы спала? — интересуется Зои.

— Сон? Это что? — звонко хохочет Каталина. — Нет, пока не успела. Но у меня сегодня отсыпной, так что вечером можем навернуть кружок по парку, как в старые добрые.

— Нет, Кэтс. Сегодня помолвка у бывшей девушки Йена, на которую мы приглашены. Я и Вуд идём злить и одновременно возвращать его мадам, — хмыкает Зои. — Кофе?

— Да, давай, — кивает головой Каталина. — Стоп. Почему на стойке две кружки? С кем это ты тут делишься нашим обрядовым утренне-ночным кофе?

— Это был Йен, — бурчит Зои, быстро забирая кружки.

Свою она быстро ставит в раковину, а вторая, вчера принадлежавшая Йену, не спешит покидать горячие человеческие объятия, напоминая о присутствии мужчины холодной керамикой.

— Йен?! — обалдело протягивает Каталина, выразительно приподнимая брови.

— Ничего себе квартирка! — присвистывает Йен, проходя внутрь уютного лофта.

По маленьким одиноким кедам у входной двери было понятно, что Зои делит квартиру с одиночеством.

— Меньше слов – больше кофе! — хмыкает девушка, закрывая за собой дверь.

— Здесь очень красиво! — Йен осматривается по сторонам, но как только замечает фигурку хозяйки, забравшуюся на высокий стул с ногами, теряет весь словарный запас.

Она выглядела, как маленький преданный щенок. Ивовые глаза сверкали искрами уюта и тепла, а на губах застыла такая семейная и тёплая улыбка. Всё, что так отчаянно хотелось сделать – усадить на стойку и жадно впиться в пухлые губы. Она села не на стул, она проникла в сердце, заставив его пропускать по несколько ударов за раз.

Йен выгоняет из головы ненужные мысли, а вслед за ними и Зои из места, целиком (а полностью ли?) принадлежащего Делайле.

— Кофемашинка. Кружки над ней в шкафчике. И я всё ещё жду свой кофе!

— Серьёзно пустишь меня хозяйничать на своей кухне? — удивляется Йен.

— Хозяйничать – это ты загнул, Золушка. Учиться быть человеком – домашним, приятным и с кружкой свежесваренного кофе. Часто тебя в таком виде видела твоя Элис?

— Элла...  — усмехается Вуд. — Никогда не видела. 

Ноги Йена безумно гудели от дикой гонки дня и ночи, которую он провёл в не менее скоростной запаре. Мужчина достаёт две кружки, словно уже не раз делал это на чужой кухне, а затем включает кофемашину.

Её магический взгляд внимательно следил за каждым движением Йентани, будто бы снимая с него слой за слоем, сбивая все ярлыки и разбивая маски.

— Ты живёшь совсем одна? — интересуется Йен, улавливая в её глазах искру грусти.

Пока он проходил через узенький коридор, успел заметить большое количество фотографий: друзья и подруги, большие компании, танцевальные коллективы и никого, напоминающего молодого человека или родителей.

—Тебя это удивляет? — усмехается Зои. — Не волнуйся, я не прячу в шкафах мужей и поклонников.

— А родители?

— А родителей нет. Мать и отец скинули меня на бабушку, а сами исчезли. Не умерли, они живы и здоровы, и вроде бы в другой стране.

— Вы не общаетесь?

— Нет, они же бросили меня. Бабушка тоже не общается с ними. И эту тему мы с ней ни разу не поднимали, а потому я даже и имён их не знаю.

— Никогда не хотела узнать? — Йен наливает первую кружку, внимательно слушая девушку.

— Нет. Меня купали в любви и относительном достатке. Дали прекрасное воспитание, образование. Мне не нужен никто, кроме бабушки, — счастливо поджимает губы Зои.

Щекотливая тема её никак не задевала, более того, в сердце девушки действительно не было и толики зла на биологических родителей.

— И где сейчас бабушка?

— Скорее всего, спит в кровати, — смеётся Зои. — Она живёт в Статен-Айленде1.

— Не близко, — усмехается Йен.

— А твои родители?

— Отец с мачехой живут в Бруклин-Хайтс2. Джинни безумно любит исторические постройки и терпеть не может Аптаун3.

— Не правда! Я долгое время жила в Мидтауне4 и заявляю, что ничего лучше Аптауна и придумать нельзя! Конечно же, для такой одинокой особы, как я, — улыбается Зои. — У тебя хорошие отношения с мачехой?

— Чудесные. Ваш кофе, mademoiselle 5, — протягивает кружку Йен, намеренно касаясь её руки подушечками пальцев.

— Спасибо, —лучезарно улыбается девушка.

— Она заменила мне маму. Моя умерла сразу после моего рождения.

— Прости, — виновато поджимает губы Зои.

— Это ты прости, завёл тему не пойми куда, — усмехается Йен.

Но на деле – усмешка лишь прикрытие необузданного страха. Реального, живого ужаса, обсасывающего внутренности на протяжении двадцати восьми лет. В смерти своей матери он винил себя, винил врачей, винил мать, которая выбрала его жизнь вместо своей. Отобранную душу родного человека – он не мог себе простить. Со временем логика и холодный расчёт замуровали огненную натуру, а отношения, утопающие в безвременье и неопределённости – любящую, полноценную семью. Больше, чем за жизнь отца и мачехи, Йен боялся за жизнь любимого человека. Боялся повторения истории. Боялся, что в случае плохого исхода – он не найдёт сил смотреть на «маленького убийцу» таким же лучистым и влюблённым взглядом, каким смотрел на него отец.

— Пойдём! — Зои с готовностью поднимается со стула.

— А кофе? — ошарашенно хлопает глазами Вуд.

— И кофе бери, а то ему будет обидно! — звонко смеётся девушка. — Пойдём-пойдём!

Зои подводит мужчину к окну, рядом с которым лежал огромный пушистый бежевый ковёр. Она ловко берёт небольшой подносик с кофейного столика, а затем кидает на пол несколько разноцветных подушек с белоснежного дивана.

— Приземляйся! — ухмыляется Зои, оседая на пол и ставя кружку на поднос.

— А в твоём доме запрещено сидеть на стульях? — усмехается Йен.

— Ты целый день на ногах! Сядь и почувствуй самый настоящий детский кайф! Садись на пол!

Йен послушно наклоняется, ставя кружку на поднос, а затем, с медвежьей неловкостью, оседает, подминая под себя одну из подушек.

В гостиной зоне пахнет ванилью. Йентани замечает несколько диффузоров с палочками, благоухающих на кофейном столике.

— Я уже не помню, когда в последний раз сидел на полу, — усмехается мужчина, отпивая лавандовый кофе из кружки.

— Иногда счастье и расслабление кроется за самыми незначительными деталями, — улыбается в ответ девушка. — И лучше всяких разговоров – искреннее молчание.

Она делает глоток, блаженно прикрывая глаза.

— Ты успешно справился с кофе, Костюмчик!

— Обращайтесь в любое время дня и ночи.

Сокровенное молчание окутывает их, прямо как когда они смотрели на звёзды: упоённо, по-детски, находясь в моменте, проживая каждую его секунду.

Душа Зои была малоизучена для Йена, но оттого не менее притягательная. Её хотелось не просто узнать - познать. А затем спрятать ото всех с маниакальной жадностью.

Тонкие пальцы нежно обнимали керамику кружки, на пухлых губах застыла восхищенная улыбка, а взгляд страстно обнимал утренний Манхэттен, пока Йен восхищался ей - неосознанно, на подсознательном уровне.

Делайла никогда не замедляла свой бег, не позволяла себе вот так распластаться на полу и говорить ни о чём, она была слишком идеально чиста для пыльного пола.

— Я не уверенна, выдержу ли завтра, — доносится до Йена робкий голос.

Граница суток сдвинулась до смешного неразделения. И вроде бы они уже сидели в этом «завтра», но мысленно продолжали находиться в прошедшем дне, сохраняя ещё ощутимую память прикосновений, блеска глаз и эфемерных эмоций.

— Я буду рядом.

От несчастных трёх слов сердце Зои начинает колотиться, поднимая градус внутреннего напряжения на максимум.

— Йен, я думаю, что после помолвки, нам нужно прекратить эту игру, — серьёзно смотрит на него Зои.

— В смысле? — Необъяснимое волнение накрывает мужчину с головой. — Я ещё не выполнил условия контракта.

Зои молчит, чувствуя, что бежать надо уже сейчас, но сдвинуться с места не может, завороженная его взглядом. Отчаянно понимая, что ей безумно нравится мужчина, сидящий напротив. Настолько безумно, что бабочки внутри живота занимаются каннибализмом, считая, что поглотив другую - насытятся любовью сполна.

— Ты прекрасно справляешься, правда...

— Потанцуем? — Резко вскакивает с места Зои.

— Чего? — недоуменно хлопает глазами Йен.

— Забыл? Я учу тебя чувственности и человечности. Счастливые часто совершают глупости! Ну, же! Давай руку!

Йен усмехается, сначала убирая поднос с кружками на столик, а потом поднимается вслед за Зои.

Он кладёт одну руку ей на талию без привычного писка: «Убери руки!», чувствуя тепло хрупкого тела.

— Давай что-то типа обычного вальса, — улыбается Зои, укладывая левую руку на его шею. — Или ты деревянный? — хитро щурит глаза она.

— Наполовину, — усмехается мужчина.

— Боже, это же была шутка! А ты даже не улыбнулся! Всё потеряно! — шутливо закатывает глаза Зои, и не подозревая, что душа Йена искрится ослепительным светом.

Они медленно, словно разучивая основной шаг, начинают двигаться по зоне гостиной.

Хрупкое существо в его руках казалось невесомым, призрачно далёким. Хотелось привязать её к себе, растворить в себя, только чтобы не исчезла.

Зои от блаженства танца прикрывает глаза, и только тогда уголки Йена дёргаются в умилительной улыбке, которая навсегда останется его секретом.

Их души, вплетённые друг в друга, вальсировали в рассветных лучах, наплевав на бывших и будущих, на контракты и обязанности, на запреты и едкие фразы. Они не были осквернены ложью, не старались влюбить всех в себя, а заодно и друг друга, потому что уже были влюблены.

— Зои! Алло, я тебя спрашиваю! Что тут делал Йен?

— Пил кофе. — Зои спокойной ставит кружку в раковину, поворачиваясь к подруге, плотно сжимая губы в тонкую полоску.

— О, нет-нет-нет! Только не говори, что он нравится тебе! Хотя твоё лицо всё сказало за тебя... Прекрасно! — Каталина бьёт ладонью по столешнице.

Зои теряла грань между вымыслом и реальностью, а она просто наблюдала. И не могла простить себя за это.

— Нет уж. Я никогда в жизни не влюблюсь в этого напыщенного, холодного, отвратного, деревянного Вуда!

«Никогда в жизни не» произошло пару часов назад», — покачивает головой Гутиерес, с трудом моргая. Сон, наконец, одолевает её выносливость.

— Я надеюсь, ты помнишь, что вы возвращаете ему девушку, а тебе - карьеру?

— Чётко, предельно и ясно, — кивает головой Зои, наливая лавандовый кофе для подруги.

Думая только о том, что вчера это делал Йен исключительно для неё.

***
Ослеплённый мерцанием блёсток на её глазах, он старался более не смотреть в сторону девушки, чью талию окутывала обсидиановая ткань платья.

Пухлые губы заманивали в фантасмагоричный плен Пока Йен изо всех сил держался, чтобы не купиться на навязчивые мысли, Зои в это время неуверенно держала его под руку идеальной иссиня-чёрной рубахи.

Он даже не смотрел на неё. Да и на что надеялась, дура! Крутилась перед зеркалом, словно шестнадцатилетняя девочка, ожидающая сладкого свидания.

Безучастная реальность самоуверенно вела её под руку, ища глазами бывшую девушку.

— Йен! — доносится до Зои радостный возглас.

От яркого калейдоскопа лиц девушке уже хотелось блевать.

— Делайла, — уухмыляется Вуд, а его спутница лишь незаметно впивается в руку тонкими пальцами.

— Рада, что ты пришел сегодня разделить наш праздник. Может, познакомишь нас? — идеальная Пирс с выпрямленными волосами сверкала бижутерией и серебристыми камнями на платье.

— Зои Тёрнер, это счастливая невеста Делайла. Делайла, это моя Зои. — Представляет девушек Вуд, окрашивая местоимение властной интонацией, а заодно и приобнимая тонкую талию Зои.

— Мне невероятно приятно познакомиться с тобой, Зои! Йен заслуживает искренней любви, — лукаво произносит Делайла, чуть ли не скрипя зубами.

— Любви заслуживают все. — Зои не отвечает взаимностью на лукавство. — Поздравляю с помолвкой!

— А где же счастливчик жених? — интересуется Йен. — Застрял на желтушных полосах?

— Убери свою иронию! — фыркает Делайла. — Он встречает сестру. Вы располагайтесь, вечеринка скоро начнётся!

Делайла исчезает в неизвестном направлении, оставляя «влюблённую пару» наедине.

Зои едко усмехается.

— Ты скоро сожрёшь её платье взглядом.

— И вовсе я не... — начинает оправдываться Йен, но осекается, хитро щурясь. — Ревнуешь?

— Не заигрывайся, Вуд. Для меня всё это не более, чем фарс, — брезгливо передёргивает плечиками Зои, чувствуя на себе чей-то хищнический взгляд.

— Замёрзла? — Йен интуитивно прикладывает ладони к оголённым плечам девушки.

— Руки убери, — закатывает она глаза. — Не обязательно каждый раз лапать меня, мы уже говорили об этом!

Зои растерянно смотрит по сторонам, пока её взгляд не упирается в нагло ухмыляющееся лицо. Серо-зелёные радужки опасно сгущали цвет, ловя сумасшедшие отблески от ламп и растворяя их у окантовки зрачка. Стоит ему подмигнуть, девушка оступается, неловко опираясь на Йена.

— Что случилось? Тебе плохо? — Йен замечает неестественно бледный цвет лица и подрагивающие губы.

— Мне... Мне нужно срочно уехать отсюда. Прошу тебя, пожалуйста, позвони Райану, пусть он заберёт меня... — Девушка тараторит со скоростью света, краем глаза замечая движение в их сторону.

— Что случилось?

— Мне очень плохо. Я... я... я... — Зои пытается сгенерировать, что же всё-таки "она", но не может.

Воздух отказывается поступать в лёгкие, и только зверь в строгом костюме и хитрой ухмылкой на губах с каждой секундой всё быстрее сокращает расстояние.

— Прошу тебя! — В её глазах стоят самые настоящие, неподдельные слёзы, а Йен не может понять столь внезапную смену настроения спутницы.

— Я сделаю, как ты хочешь. — Он старается успокоить девушку, дотрагиваясь своими губами до огненного лба. — Сейчас мы попрощаемся с помолвленными и уезжаем. Обещаю.

— Хорошо, только быстро... — В общем гомоне и музыке с её губ срывается едва различимый шёпот.

— Делай вдох, да, вот так. И выдох. Умница. Облокачивайся на меня, я не дам тебе упасть, слышишь? — Йен крепко обнимает девушку, снова неконтролируемо целуя в висок на глазах у разъяренной Делайлы.

— Йентани, добрый вечер. — Подошедший А́ртур растягивает губы в улыбке, протягивая руку для приветствия.

Зои медленно поворачивает голову на звук. Рядом с Делайлой Пирс  стоял высокий худощавый мужчина с маниакальной улыбкой на губах. Смотрел он далеко не на объект, которому протягивал руку. Серо-зелёные, дьявольские глаза, заглядывали прямиком в оголённую и растерзанную им душу Зои.

— А́ртур. — Йен пожимает в ответ руку.

— Зои, с тобой всё хорошо? Может, воды? — хмуро, на правах радушной хозяйки, спрашивает Делайла.

В глазах А́ртура искры взрываются с такой силой, будто оголённый провод встречается с лужей.

— Нет, всё в порядке, — широко улыбается Зои, шарахаясь от А́ртура Дэвидсона, вжимаясь в руку Йентани.

— Зои, здравствуй, — здоровается Дэвидсон с девушкой.

— А́ртур. — Улыбка выходит болезненной, вымученной.

— Вы знакомы? — интересуется Делайла, пока Йен оценивает ситуацию.

— Да, мы старые знакомые, так ведь, Зои? — А́ртур обнимает свою будущую жену. — Кто бы мог подумать, что мир настолько тесен!

— Да, я то уж точно не могла, — уверенно отвечает Зои, но Йен чувствует, как остервенело бьется её сердце.

— Мы ещё раз поздравляем вас с помолвкой, но уже вынуждены покинуть мероприятие, — Йен приподнимает уголок губы.

Нефриты загораются звериным свечением, а правая рука крепко обнимает талию осиного листка рядом. Скулы мужчины становятся острее дамасской стали, когда он чувствует оголенный страх Зои.

— Так быстро? — удивляется Делайла, не в силах оторвать взгляда от нового Йентани Вуда, который для неё недоступен.

— Моей луне нездоровится. Говорил же ей, не ходить босой по полу. Но разве ты слушаешься меня? — нежно проговаривает Йен, поглаживая большим пальцем талию Зои.

«Забыла? Меня?», — А́ртур поражённо усмехается, ища в ивовых глазах ответ на свой немой вопрос, но Зои больше не реагирует на него, приподнимая подбородок и проводя кончиком носа по скуле Йена.

Кажется, Вуд только что слышал, как скрипят зубы Делайлы. Или, быть может, кто-то неаккуратно отодвинул стул.

— Не стоит так переживать, моя душа. Я вполне сносно себя чувствую. Тем более, я обещала тебе танец. — Зои не намеренна бежать со всех ног. Сейчас этого только и ждёт зверь во фраке.

— Ты уверенна? — Вуд переводит на девушку недоумённый взгляд.

— Более чем, — нежно улыбается Зои, но Вуда, так чутко слушающего её сердце, увы не проведёшь.

— Любимый, нужно встретить родителей. — Делайла пытается улыбнуться своему мужчине, но выходит неестественно, наигранно.

— Да, конечно, Элла. Прошу простить нас, ещё встретимся, — широко улыбается А́ртур, не отводя пристального взгляда от Зои, а потому вовсе не замечая искусственности Делайлы.

— Что это было? — интересуется мужчина, как только помолвленная парочка отходит.

— Это был человек, разрушивший мою жизнь, — едва проговаривает Зои. — Чёртов А́ртур Дэвидсон.

—Что?! — брови Вуда внезапно ползут вверх, будь их воля, то они и вовсе бы уползли с лица.

— Йентаниэль, прошу тебя, давай разорвём эту игру. Моё сердце не выдержит. Я не выдержу. — Зои резко подаётся вперёд, обнимая мужчину, шепча ему на ухо, обжигая горячим воздухом.

Его полное имя, обласканное горьким привкусом, застревает в межрёберье. Он не в силах отпустить её. Не сейчас.

— Зои, не совершай ошибки...

— Да куда уж больше! — отчаянно всхлипывает девушка.

Мужчина крепко сжимает хрупкую фигуру, в защищающих от всего мира, объятиях, встречаясь с серо-зелёным взглядом. Ледяные нефриты стараются прожечь его, выжечь сквозь радужку душу. Еще не понимая, что в этих глазах души нет уже несколько лет: её растоптали, раскололи и продали на пути к славе.

Йен начинает покачиваться в ритм музыки, делая вид, что они танцуют.

— Что ты делаешь? — шепчет Зои.

— Он смотрит. А я создаю видимость твоего счастья. Зои Лойс, послушай меня, не перебивай, — просит Йентани. — Посмотри на меня.

Их взгляды, наконец, сталкиваются. Рациональное сердце Йена не в силах справиться с горечью ивовых глаз напротив. В них разрушалась Галактика, безмолвно, но с такой оглушающей скоростью, что никто этого и не замечал. Никто, кроме него. Планеты раскалывались, испуская облака пыли, летели в пугающую чёрную бездну, а вслед за ними – сверкающие блестящие звёзды теряли былую яркость, постепенно, будто бы кто-то постепенно их выключал. И Йен прекрасно знал, чьи пальцы щёлкали по тумблерам. Но не знал, что сделать, чтобы снова зажечь их.

— Зои, ты сдалась один раз. И я не позволю сдаться тебе во второй. Слышишь? Мы докажем ему, нет, ты докажешь ему, что ты сильная. Ты, чёрт возьми, пережила его! И я в жизни не встречал такого искреннего и доброго человека, тем более, после того, как его жизнь украли!

— Почему ты так добр ко мне? — шмыгает носом она.

— Потому что ты помогаешь мне, а я помогаю тебе. У нас договор, забыла? – усмехается Йен, не догадываясь о том, что собственноручно гасит последнюю звезду.

«Потому что я хочу забрать твою боль себе!», - выкрикивает сердце, но мозг вовремя затыкает ему рот, а потому эта мысль так и остаётся, запутавшись в нервном сплетении брюшной полости.

__________________________________

1Статен-Айленд ( остров Ста́тен, англ. Staten Island , «остров Генеральных штатов») — одно из пяти боро Нью-Йорка, расположенное на острове Статен. Наиболее территориально удалённый и наименее населённый из всех административных округов Нью-Йорка. Самая южная часть штата Нью-Йорк. Территориально совпадает с округом Ричмонд и поэтому вплоть до 1975 года район назывался Ричмонд. Статен-Айленд стал городским районом Нью-Йорка в  1898 году.

2Бруклин-Хайтс — один из наиболее дорогих и комфортных спальных районов в Нью-Йорке. Находится район на северо-западе Бруклина на берегу Ист Ривер. Как раз напротив финансовых кварталов Манхэттена, куда на машине или на метро можно добраться отсюда всего за 10 минут.

3Аптаун — верхний город, находится выше Центрального Парка.

4Мидтаун - центральная часть боро Манхэттен, условно ограниченная на севере 59-й улицей, на востоке — Третьей авеню, на юге — 34-й улицей и на западе — Восьмой авеню. С 1920-х годов Мидтаун является одним из центральных деловых районов Нью-Йорка, наряду с Нижним Манхэттеном и Нижним Бруклином.

5Мадмуазель (от франц. mademoiselle) - наименование незамужней женщины (обычно присоединяемое к фамилии или имени) во Франции, в дореволюционной России и некоторых других странах.