Месяцем ранее...

- Куда едим? - спросил таксист, наблюдая за пассажиркой через зеркало заднего вида.

Оксана отстранённо назвала адрес и с тоской уставилась в окно. Возвращаться назад оказалось не так легко, как ей представлялось. Вроде те же улицы, архитектура, даже местный контингент мало отличался от прежнего, но среди тысяч оттенков города она всё также чувствовала себя чужой, не нужной. Словно царившая здесь атмосфера давила на неё, заставляя бежать. Погода и та открыто выражала свой протест по случаю её приезда, затягивая небо тяжёлыми, хмурыми тучами, вот-вот обещая обрушить на головы прохожих дождь.

Но ей нужна была небольшая передышка, прежде чем вновь броситься в бой за собственное счастливое будущее. А тут ещё, волею судьбы, Оксана встретила бывшую одноклассницу, которая любезно поделилась с ней новостями за все последние пять лет, что она отсутствовала. И тем самым, сыграла важную роль в выборе направления скорой поездки.

Девушка рассказала ужасную историю о том, как на протяжении долгих месяцев её фотку крутили по местным каналам телевидения, и как весь город строил предположения о том, что могло произойти. Как участковый опрашивал весь класс, в надежде восстановить хронологию того дня, когда Оксана исчезла. И даже поведала о том, как сильно переживали за неё одноклассники, активно и охотно участвуя в пересудах по случаю её пропажи. Какие только теории не выдвигали школьники, некогда гнобящие Оксану. Было здесь и похищение, и убийство, и даже продажа её на органы. И лишь немногие поддерживали версию её добровольного ухода из жизни или побега из города.

Но больше всех, по мнению Капустиной, конечно же, переживал Орлов, который места себе не находил, по её же словам.

"Вот уж не думала, что своим исчезновением затрону его чувства, - подумала тогда Оксана. - Хотя, если учесть, как сильно он был одержим мыслью о мести, ничего удивительного. Вендетта-то так и не состоялась, вот и расстроился, поди..."

Смогла ли она простить его за это, да и вообще имела ли право судить? Ответить было сложно. Столько воды утекло за эти долгие и тяжёлые для неё годы. Да и ненависть ко всем, кто, так или иначе, приложил руку к её погибели, со временем притупилась.

- Впервые в нашем городе? - вырвал ее из воспоминаний сиплый голос таксиста, неустанно поглядывающего на неё через зеркало заднего вида.

- Нет, я здесь родилась, - неохотно призналась Оксана и снова отвернулась к окну, не желая встречаться с незнакомым мужчиной взглядом и, уж тем более, делиться подробностями своей личной жизни.

Поэтому, когда тот задал новый вопрос, девушка лишь демонстративно поджала губы и продолжила процесс наблюдения. Вот только разглядеть ничего не удавалось. Взор затуманили новые воспоминания об отце, который, если верить Капустиной, тяжело перенёс новость об исчезновении единственной дочери. Настолько, что поднял на уши весь педагогический коллектив школы. Устроил такой скандал, обвиняя всех вокруг в невнимательности и малодушии, что пришлось охране выводить его под руки за территорию учебного заведения.

После такого откровения Оксана впервые подумала о том, что горе-родителю всё же не наплевать на неё. И в каком-то смысле он любит её, своей особенной отцовской любовью, которую не каждому дано понять. Именно поэтому она рискнула вернуться обратно, в надежде, что отец сможет простить её за столь безрассудный поступок и принять обратно в семью, которой так не хватало все эти годы.

- Приехали, - снова раздался чужой голос, разогнав туман в голове Оксаны.

Расплатившись с водителем, девушка вышла из такси, разгладила невидимые складки плотного драпированного пальто и быстро зашагала в сторону дома, не оставляя себе шансов передумать. Бежать всё равно больше некуда, а здесь, возможно, её всё ещё ждёт родной отец, способный не только утешить в крепких объятиях, но и изменить к лучшему её жизнь.

- Ксюша, ты ли это, дочка? - донеслось со спины, вынуждая Оксану оглянуться.

К ней приближалась худосочная старушка в лёгком светло-коричневом плаще, ещё со временём советской власти, и оренбургском платке, покрывающим голову. Женщина передвигалась очень медленно, особенно, если учесть наличие трости в правой руке, на которую приходилось опираться при каждом новом шаге.

- Здравствуйте, баба Люба, - задержалась Оксана, помогая старушке дойти до лавочки и сесть на неё.

- Матерь Божья, - перекрестилась соседка, тяжело вздыхая, а потом смягчилась в лице и похлопала по скамейке рукой, жестом приглашая присоединиться.

Оксана приняла приглашение. Да и как она могла отказать той, кто всю жизнь с особой нежностью и заботой относилась к ней, словно к родной внучке, которой, к сожалению, не имела.

- Где же ты пропадала столько времени, дочка? - с едва уловимым укором запричитала старушка, внимательно разглядывая девушку. - Столько шума наделала. Мы все с ума чуть не посходили. Отец так вообще покоя лишился, разыскивая тебя. Весь район объявлениями расклеил. День и ночь пороги обивал десятка инстанций, да бестолку всё. Нигде ему помочь не могли.

Оксана не нашлась с ответом. Лишь виновато покосилась на свои руки, перебирающие переплетённые между собой ремни небольшой дорожной и дамской сумок.

- Ох, Ксюша, - вздохнула баба Люба, поджимая губы, и в знак поддержки опустила, на удивление тёплую в столь скверную погоду, старческую ладонь поверх молодых рук. - Натворила же ты делов, дочка. Всего полгода не дождался отец-то тебя, всего полгода... - как-то мрачно закончила женщина.

- О чём вы говорите, баба Люба? - внезапно встрепенулась Оксана, выпрямляя спину и с прищуром заглядывая в сморщенное годами лицо соседки. - Что значит, не дождался? Переехал куда?

- Ну, можно и так сказать, - вернула руку на трость старуха, с тоской вглядываясь куда-то вперёд себя. - На кладбище переехал-то Юрик наш вместе с Татьяной, - пояснила она, чуть не выплёвывая имя мачехи Оксаны. Невзлюбила её баба Люба. Только ей одной известно почему, но невзлюбила.

- Как... - растерялась Оксана, прикрывая рот рукой, словно боялась не сдержать крик отчаяния. - Как на кладбище? На какое ещё кладбище? - шептала она, отказываясь верить тому, что было сказано. - Не может этого быть...

- Да как не может? - заворчала старуха. - Сама лично провожала его в последний путь. Ох, и настрадался он перед смертью, - сморщилась баба Люба, чуть не ревя. - Сутки под наркозом пролежал, пока косточки его собирали по крупицам. Потом ещё два дня комы и всё. Говорят, очнулся лишь на минутку, тебя в бреду подзывая, да прощение вымаливая. А потом всё. Не стало больше Юрика. Отправился сынок в мир иной, к самому Господу... - и заревела, рукавом слёзы горькие вытирая. - А всё ведьма эта! Мачеха твоя! Как говорила? Таня, не надо вам ехать никуда. Вдруг Ксюшенька домой вернётся, а вас не будет никого. Но разве ж её переубедишь, дуру упёртую?! Прости меня, Господи, - перекрестилась баба Люба, взор в небеса поднимая. - Нельзя о мёртвых плохо говорить, но как же тут удержаться?! Ведь взбрело ей в голову Юрика за границу везти, на курорты эти запорожные... Лечить его собралась. Отец-то запил твой с горя. Работы лишился. Вот и вздумалось ей чёрт знает что...

Баба Люба всё бранилась и бранилась на мачеху, выдавая по частицам новые подробности из жизни Ксюшиной семьи, да только та давно не видела ничего перед собой и не слышала. Полностью ушла в своё горе, коря себя за то, что натворила. Ведь, если бы не сбежала, и отец остался бы в живых, и самой побитою собакой возвращаться не пришлось бы. А теперь... Что же ей остаётся делать? Куда идти? У кого просить помощи?

- А Лёля? - с тревогой спросила соседку Оксана, силясь выслушать правду до конца. - Лёли тоже больше нет?

- Да куда ж она делась? - в недоумении обернулась баба Люба. - Ходит здоровая, да живёханькая вместе с братцем своим непутёвым. Всю плешь мне уже проели своими гулянками. Покоя не дают ни днём, ни ночью. И ведь не боятся ничего, - возмутилась, шумно рукой о колено прихлопывая. - Ни полиции нашей доблестной, ни сотрудников отдела соцопеки. Нигде управы на них нет! Вон и сейчас, вместо того, чтобы в тёплой постели кости свои старческие греть, приходится мне тут сидеть. Да только и здесь от шума-то ихнего не скрыться. Вон орёт как музыка-то их проклятая, - взмахом головы указала на окна старушка, а потом сплюнула и ещё пару крепких словца на сей счёт высказала.

Оксана же проследила взглядом за бабой Любой, да с минуту ещё разглядывала личности посторонние на своём балконе. И откуда не возьмись злость такая взяла. Обидно стало за соседку. Всей душой прониклась к чужому горю, тем более, что оно о собственном позабыть помогло. Решительно поднялась на ноги, спросив у старушки разрешения вещи оставить на время, и пошла к железным дверям с кодовым замком. Пожалеть она себя всегда успеет, а вот помочь в скором времени, может, уже и некому будет. Ведь сведут немощную и больную женщину в катафалк, как пить дать. И глазом моргнуть не успеешь!

Вот и пошла, лишь только у дверей в квартиру на мгновение помедлив, чтобы с силами собираться. Страшно как-то стало с родственниками мнимыми встречаться. Особенно с Андреем. Но всё же прикусила трясущуюся губу, вызывающе тряхнула головой, да позвонила-таки в звонок, гордо вздёрнув подбородок кверху.

Дверь открыла почти сразу девица неизвестного происхождения. С длинными засаленными паклями до плеч. Над тонкими нарисованными простым карандашом надбровными дугами два бугра в стороны торчат, всё равно, что рога. Глазницы в чёрный цвет тушью заштрихованы для тату, и зрачки не естественно удлиненной кошачьей формы с жёлтой радужкой. Над губой серьга, под губой серьга. Вместо мочек ушей туннели размером с пятирублевую монету. И всё, что ниже головы либо под чёрными одёжами спрятано, либо под многочисленными рисунками тату-мастеров.

- Тебе чего? - выплюнула дьяволица, явно настроенная враждебно.

- Где Андрей? - холодно парировала Оксана.

- Там он, в гостиной, - раздался мужской голос из глубин прихожей, а потом и моська под стать девице появилась из-за плеча. - У, какая хорошенькая. И почему Дрону всё самое лучшее достаётся? - с ухмылкой заметил парень, за что и получил с локтя от дьяволицы, видимо, которая подружкой ему приходилась.

Оксана же на сомнительный комплимент внимания не обратила, и нисколько не изменилась в лице и своих намерениях. Уверенно вошла в квартиру, плечом задевая парочку, и отправилась на поиски названного братца, отмечая беспорядок вокруг.

Куда не плюнь, повсюду валялись пустые бутылки, пластиковые стаканчики, да смятые пачки сигарет с бычками. По стенкам стоял мусор в больших чёрных мешках, что наталкивало на мысль, будто уборку здесь всё же изредка, но проводили. Некогда светлые цветастые обои, самолично выбранные мачехой, превратились в, так называемый, шедевр доморощенных стритартеров. Дорогие ковровые покрытия перекачивали в нечто бесформенное, стоптанное и заляпанное пятнами грязи.

Страшно было даже представить, как нужно жить, чтобы довести квартиру до такого ужасного состояния всего за каких-то полгода. Оксана хоть и не отличалась особой чистоплотностью и предрасположенностью к уборке, но даже она поддерживала маломальский порядок в своей скромной, съёмной обители.

- Заблудилась? - услышала Оксана бархатный голос над ухом, когда в попытке уйти от столкновения с каким-то парнем, попятилась назад и врезалась в кого-то. Даже мурашки побежали по спине, настолько завораживающим казался голос незнакомца.

Она оглянулась, встречаясь взглядом с невысоким, чуть выше неё, молодым человеком. Тот, хоть и не имел дьявольских отметин на лице, но вот тату, кажется, являлось неотъемлемой частью его самого. Многочисленные рисунки, иероглифы и кельтские узоры украшали атлетическое тело буквально везде, где только можно. Начиная от рук и заканчивая где-то под штанами.

- Нравится? - расплылся в довольной ухмылке незнакомец и, будто подтягиваясь, вскинул руки кверху, чтобы лишний раз покрасоваться перед девушкой.

- Ч-что? - рассеянно спросила Оксана, не в силах оторвать взгляд от бесконечных переплетений на голом торсе и, кажется, не осознавая до конца, что парень стоит перед ней в одних лишь джинсах, низко свисающих на бедрах, и домашних розовых тапочках, когда-то принадлежавших её мачехе.

- Говорю, если нравится, можешь потрогать. Я не против, - пояснил тот, расплываясь в лучезарной улыбке.

- Вот ещё! - опомнилась Оксана, громко фыркая.

Вздёрнула нос и направилась в гостиную, намеренно игнорируя и смешки за спиной, и цепкие, настороженные взгляды в свою сторону.

В большой комнате дела обстояли не лучше. Разве что беспорядок не так привлекал внимание, как разношёрстные друзья Андрея. Кстати, сам виновник творящейся вокруг анархии, нашёлся сразу, в углу комнаты на кресле. Он был слишком занят изучением форм молоденькой, симпатичной девчонки, чтобы обратить внимание на возникшую в дверях сестру. Но стоило Оксане вплотную приблизиться к воркующей парочке, подружка его сразу отошла на второй план.

- Кто это у нас тут нарисовался? - лицо его озарила подозрительно радушная улыбка. - Эй, Костян, глянь-ка, кто решил почтить нас своим присутствием, - окликнул кого-то из толпы Андрей, не обращая внимания на суровый вид Оксаны. - Блудная дочь никак нашла дорогу домой?! - с сарказмом закончил он свою пламенную речь.

- Да ну? - послышался из-за спины чей-то удивлённый вздох. - Чтоб я сдох...

- Где Лёля? - сухо спросила Оксана, не сводя грозного взгляда с братца, вальяжно развалившегося в кресле перед ней.

- Тебе-то что? - нахмурился Андрей, делая глоток из пластикового стаканчика, поднесенного всё тем же Костяном. - Шляется где-нибудь со своим дружком-дегенератом, а может и в обезьянник опять загремела, чёрт её знает. Она давно уже не та пай-девочка, которую ты знала. И уследить за ней чертовски сложно.

- Так может бесконечные пьянки мешают?! - огрызнулась Оксана, скрещивая руки на груди.

- Полегче, сестрёнка, - пригрозил пальцем Андрей, не выпуская одноразовую тару из рук. - Ты меня знаешь...

- Зато ты меня не знаешь! - набралась храбрости она, чтобы огрызнуться. - Разгоняй весь свой шалман, пока я сама это не сделала, и ищи сестру!

- Детка, не до хрена ли ты на себя берёшь?! - подобрался Андрей, с угрозой взглянув на неё. - Я ведь могу и встать.

- И что? - фыркнула Оксана, высказывая худшие предположения вслух: - В очередной раз побьешь меня? Ну, валяй! Только лучше сразу убей, не то на собственной шкуре придётся познать вкус казённых харчей и жесткость тамошних нар у параши. Потому что место "под солнцем" я тебе гарантирую!

- Ты чё, малолетка, угрожать мне вздумала? - зарычал Андрей, но всё же присмирел чуток. - Вали отсюда на хрен, пока ноги целые!

- Ну что ж... Потом не говори, что я не предупреждала тебя о последствиях, - загадочно пропела Оксана и испарилась из комнаты, прежде чем Андрей успел оставить последнее слово за собой.