Когда, будто трубы, лиловый дымок пускал вечер,
Цвета и границы предметов в дыму том поблёкли,
Лицо голубело, и тяжесть садилась на плечи,
Смотря на себя в моих слёз непрозрачные стёкла.

Тогда мне казалось, что взрослые как малыши,
И башни высокие виделись мне как избёнки.
А город живёт. Негодует и злится, спешит,
И нету в газетах историй про гибель ребёнка...

Листок из тетради, изорванный в пятнах крови,
В себе содержал текстик-малый, но прямо от сердца-:
"Ты, читатель, наполни скорей свою чашу любви.
Всё равно никуда никому от неё ведь не деться.

Передай всем, кто любит: не надо любовь обвинять
В моей смерти, и в том, что не лечат нас время и ветер.
И найди ту, кто может нас крепко обнять и понять:
Их так мало для на на огромной и серой планете."