Йохан осторожно проводил Леру до дома, по-прежнему придерживая за плечо.

Завел в избу. Запер дверь. Сам не ушел. Остался.

Присел на лавку и с какой-то жалостью и сочувствием уставился на Леру.

Она вцепилась в его руку мертвой хваткой. Будто бы он был отцом, а Лера сейчас находилась в незнакомом месте, переполненном людьми. И если вдруг она случайно отпустит папу - потеряет его навсегда.

Мико и Ленька уставились на Леру с изумлением. Славы не было - либо находился у хозяина, либо спал. Слов ни у кого не нашлось. Кроме Марты. Она, видимо, решила взять успокоение в свои руки.

Марта подскочила к ней и испуганно выдохнула:

- Что случилось?! Что с твоим лицом и... и волосами?! Лера, что произошло?!

Она молчала. Сжала руку Йохана настолько, насколько вообще хватило сил. Уткнулась лицом в его плечо.

Сейчас, именно в данный момент он был отцом. Марта - матерью. Слава - старшим братом. Ленька - теткой, а Мико - дедушкой.

Семья сформировалась. Новая семья. И, думалось Лере, такая семья теперь будет у нее до конца дней. Никто не ручается, что этот самый "конец дней" не настанет завтра.

- Ее... обижайт, - тихо пояснил Йохан, когда понял, что Лера говорить не собирается. - Хозяин и... и его друзья.

Марта сжала губы. Молча покачала головой и что-то осуждающе пробубнила себе под нос.

Мерзко.

Мерзко вспоминать это вновь. Эти пьяные лица хозяев, пламя в горле, грязь, избиения...

А за что?! За то, что Лера отказалась выпить?!

- Лер, иди сюда, - прошептала Марта. - Иди давай, отпусти охранника. Ему, наверное, уже идти надо, а ты в него вцепилась... Вам ведь нужно уходить, да?

Куда это ему нужно уходить?! Он должен быть здесь! Он - как единственный луч света сквозь решетку тюрьмы. Он напоминает о свободе, она у него есть!

- Э... найн, - замешкался он, с малой толикой тревоги глядя на Леру. - Я имейт право находийться здесь. Я... имейт право вести наблюдение за ваш дом. Это майн обязанность. Меня не полагайться наказывайт.

Лера облегченно вздохнула.

Он ведь был доказательством того, что не все свободные люди злые. Он свободный. Но пытается помочь.

Было по-прежнему холодно. Знобило.

Может, Лера заболевает?

- Пойдем, помоешься хотя бы, - вздохнула Марта. - Переоденешься. Лер, пожалуйста...

Она даже не спрашивает, что случилось.

Значит, она предполагала, что подобное могло произойти!

Подобное происходит со всеми ними! Каждое посещение хозяина! Каждые три дня!

Лера поежилась.

От формы Йохана пахло кедром и крепкой заваркой чая...

Рена любила крепкий чай. И любила запах кедра...

Рена...

- Рена любила шишки, - вдруг тихо сказала Лера, по-прежнему не отпуская Йохана. - В августе мы вместе с ней и с папой ездили в лес за шишками. Рена отваривала их, и мы щелкали, лежали на диване и смотрели телевизор. Я еще кота ловила и засовывала под одеяло, чтобы он не сбежал. Мурзик ложился мне на грудь и мурлыкал... а потом резко убегал.

Лера судорожно вздохнула. Закрыла глаза.

- Как там Рена без меня? - жалобно спросила она. - Ведь ей же так трудно теперь приходится... Одна она осталась... или папа уже приехал? Как она там? А вдруг уже замуж вышла? Работает, наверное. В магазине своем работает. Трудится. В город ездит. А я здесь торчу. Каждый день - здесь. Все здесь.

Йохан сам уже попытался мягко отстранить ее от себя. Поднялся, забрал с кровати одеяло и закутал в него Леру.

Сам же вынул из шкафчиков кружку, заварил зеленый чай и аккуратно подал его Лере. Присел перед ней на корточки и внимательно вгляделся в глаза. Склонил набок голову.

Марта, прищурившись, наблюдала за действиями Йохана.

- Я думала, Лекарь берет в охранники только безжалостных головорезов - таких же, как и он сам, - призналась Марта. - Как вы оказались среди его людей?

Йохан секунду поколебался. Затем пожал плечами:

- Я не знайт. Я... только-только начинайт работайт в полиция. У себя, в Германия. Но в один день к нам приходийт Лекарь. Он спрашивайт: "Кто знайт русский язык?". И я ему отвечайт. Он забирайт меня к себе в Россия, дарийт дом и нанимайт на дорогой работа. Он запрещайт говорийт о том, что происходийт здесь.

Марта ошеломленно вздернула брови.

Спросила:

- Да как... Вы уехали в Россию, бросив семью? А как же дети, жена?

- Э... найн-найн. Жена нет. И дети нет. Я жийт один. Я не имейт семья.

Марта понимающе кивнула. Хотела было что-то спросить, затем махнула рукой.

Лишь тихо попросила:

- И все-таки мне кажется, что вам лучше уходить. Вдруг кто из начальства узнает, что вы нам помогаете? Вас же уволят. Или... еще хуже... убьют.

Йохан коротко мотнул головой, но все же поднялся. Прищурился и пригладил на голове волосы.

Огляделся и очень тихо произнес:

- Möge Gott dich beschützen. (1) Удачи вам всем. Все быйт хорошо. Все налаживайться... Обязательно...

***

Рената летела по дороге, не чувствуя ног.

Москва стала для нее родной. Роднее, чем Германия. Намного...

Глупая.

Ну по какой причине она наивно верила в то, что найдет Еву при первой же поездке, а потом за ручку отведет ее к Лекарю, а тот растает и через секунду вернет живую и здоровую Леру?!

Жизнь сложнее.

Они вместе с Зоей прожили в Германии две недели. Родня Евы - бабушка с дедушкой - их не пустила, и все, что Рената узнала: нет у них больше внучки.

Зато бывший наркоман оказался очень словоохотливым. Зоя только и успевала переводить за ним.

С его слов: был когда-то у них в команде паренек. Вольфгангом паренька звали, а остальное он предпочитал не говорить. Для своих лет мальчишка был невероятно расчетлив, умен, хладнокровен и... жесток. Что там, даже команда его боялась: ведь если Вольфганг захотел бы, он устранил бы любого - да так, что обычная безболезненная смерть была бы для человека отрадой. Суть в том, что все знали: Вольфганг - убийца, но никто ничего не мог доказать, да и сам парень отрицал свою виновность.

Он не жалел никого - жестоко расправлялся с каждым, кто пойдет против его воли. Вольфганг был влюблен в деньги, никогда не отказывался от них и каждую секунду мечтал о роскошной жизни и прославлении собственного имени.

А потом он жестоко расправился и с девочкой, которую наркоманы поймали для потехи. Сколько Зоя не выпытывала у преступника подробности, он белел и напрочь отказывался говорить об этом. Сказал лишь, что расправа над девочкой была очень, очень жестокой.

Но этого не может быть! Никак не может! Ведь он любил Еву! А если любил - стал бы кровожадно ее убивать?! Даже для оживления - он ведь сказал, что просто вонзил в нее нож! Тот преступник что, даже обычный ножик считает гранью жестокого?

Да и про остальные убийства Лекарь ничего не говорил. Выходит, тоже - для оживления? Или иных целей?

Рената мотнула головой.

Все указывает лишь на одно: Евы, как бы ни была уверена фрау Рихтер, в живых нет.

Но это не значит, что Лекарь теперь никогда не вернет Леру! Это неправильно! Это противозаконно! Нет вины Ренаты в том, что Ева мертва! Так почему она не имеет права получить Леру назад?!

Рената должна ее вернуть. Любой ценой.

Но, торча в своей деревне, Леру вернуть невозможно. Нужно браться за того, кто во всем виноват.

Рената сама не заметила, как оказалась перед высоким железным забором, который ограждал большой двор Лекаря.

Забарабанила в него. Затем вдавила кнопку на устройстве, чем-то напоминающем домофон, и крикнула:

- Я, Рената Гриненко, хочу видеть герра Лекаря!

Не прошло и минуты, как из этого же прибора полился искаженный голос:

- Кто, еще раз?

- Рената! Гриненко! Сергей, это вы? Мне нужно поговорить с Лекарем! Он знаком со мной, он должен меня помнить! Он обязан пропустить!

Прибор щелкнул. Затем голос произнес:

- Хорошо, я спрошу у герра, дает ли он согласие на ваш визит.

Рената закатила глаза. Проглотила желание изо всех сил долбануть кулаком по прибору.

Выдохнула, поправила пальто.

Калитка вдруг щелкнула и открылась, а голос из динамика проинформировал:

- Герр Лекарь узнал вас и позволяет зайти.

Рената мгновенно проскочила в ворота, чтобы они - а вдруг? - не захлопнулись.

Почти бегом преодолела те два километра, которые разделял особняк и железный забор.

Она наконец-то увидела Лекаря. Ошибочное было чувство, что тот раз был последним, когда она свободно могла общаться с ним.

Он стоял, прислонившись к ажурной ограде и с любопытством глядя на Ренату.

Легко оторвался от калитки и весело крикнул:

- Кого это занесло к нам на болото? Сорок Пять Тысяч? Неужто вы, милейшая?

Рената резко остановилась.

И почему она ожидала, что Лекарь будет на нее зол? Все ведь логично: был бы зол - не пропустил бы внутрь.

Он подошел к Ренате, обнял ее и крепко поцеловал в щеку, будто старую хорошую знакомую.

Она отступила на шаг и слегка поморщилась. Потерла щеку.

- Ну, какая же нелегкая занесла тебя к нам, жемчужина моих очей? Припоминаю я, что ты рвалась уехать? Ну как, подлечила подругу, милая?

Рената усмехнулась.

Какой уже был смысл врать?

- Нет, - твердо ответила она.

- Нет? - всплеснул руками Лекарь. - А что такое, любимая? Денег не хватило? Могу одолжить сорок пять тысяч. Чисто по-дружески, мы же приятели!

Рената сжала руки в кулаки. С вызовом посмотрела в его глаза и отчеканила:

- Ты знаешь, зачем я здесь.

Лекарь нежно рассмеялся и потрепал Ренату по щеке, словно нашкодившего сорванца.

- Не знаю, но догадываюсь - соскучилась по мне, бриллиант моего сердца?

Взгляд Ренаты по-прежнему оставался внимательным и серьезным.

Она кашлянула и строго начала:

- Герр...

Лекарь нахмурился. Медленно покачал головой.

Азарт и игривость с его лица испарились.

Он махнул рукой в сторону особняка и тихо произнес:

- Ну что ж... Прошу. Не на улице же нам, в конце концов, разговоры вести.

Странное ощущение.

Вот вошла Рената в дом. Взглянула на золото, бархат и шелк вокруг. И испытала... облегчение, что ли? Что Лекарь ее помнит. И что она теперь, как его знакомая, может заходить к нему в гости, когда захочет. Что он не стал вновь знаменитостью на экране, а по-прежнему был живым человеком... И он разговаривал с ней, он смотрел на нее, он улыбался ей...

Рената помотала головой, отгоняя навязчивые липкие ощущения. Выдохнула. Прижала ладони к сердцу.

Лекарь проводил ее в столовую.

Вот Анна с длинным списком возможного обеда. Вот тот самый стол, вот телевизор на всю стену...

Все по-прежнему.

- Анечка, милая, налей-ка нам кофе? - улыбнулся Лекарь кухарке.

Затем взглянул на Ренату и кивнул:

- Что ж, я внимательно тебя слушаю, платина моей души.

Она посмотрела в его глаза. Сжала кулаки и выпалила:

- Вольфганг, верни мне Леру.

Лекарь закатил глаза.

- Ну мы же договаривались, чтобы ты меня так не называла! Мне не нравится это имя. В таком разе я буду звать тебя Сорок Пять Тысяч!

- Почему ты не любишь это имя? Вполне благозвучное. Или у тебя есть нечистое прошлое, связанное с ним? Не хочешь афишировать ту сторону своей жизни, да?

Лекарь прищурился.

Вздернул голову и побарабанил пальцами по столу.

Холодно спросил:

- Ты куда ездила, Рена?

Рената чихнула и откровенно призналась:

- В Германию.

- Вот как? - изогнул бровь Лекарь. - Любопытно, однако.

- Я искала Еву, - выдохнула Рената и зажмурилась.

- Да ладно? - ухмыльнулся он. - Ну и как? Нашла?

Она молча покачала головой.

Лекарь рассмеялся.

- Реночка, глупенькая ты моя, - ласково прошептал он. - Евы нет в живых. Я убил ее.

- Я знаю.

- Нет, - хмыкнул Лекарь. - Не знаешь. Ты многого не знаешь, любимая Сорок Пять Тысяч...

Анна вернулась, выгрузила с подноса чашки с кофе и удалилась.

Лекарь пригубил напиток. Сделал маленький глоток. Промокнул губы салфеткой.

Откинулся на спинку стула, запрокинул голову, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

- Ты просто не представляешь, как сильно я ее любил, - вдруг едва слышно начал Лекарь. - Так, как еще никого на свете. Она была... моей болезнью. Она была одержимостью. Вожделением. Я... сходил с ума рядом с ней. Меня лихорадило. Я потерял разум.

Рената молчала.

Лекарь потер свою шею, сглотнул и продолжил:

- Я перестал походить на себя. Перестал быть Вольфгангом, а стал каким-то изнеможденным отощалым парнем, растерявшим желание есть и спать. Я думал о ней. Каждую секунду. Каждый миг. Я болел ей.

Он вдруг усмехнулся. Потянулся, с какой-то игривостью посмотрел на Ренату и спокойно завершил:

- Именно поэтому я ее и убил. Намеренно. Я не мог более так жить. Я не мог задыхаться от демонической любви, я не мог больше страдать. Она не имела права вызывать у меня такие сильные чувства! И поплатилась за это жизнью.

Вот это известие током пробило Ренату.

Она тяжело задышала и с ужасом уставилась на Лекаря.

Что?! Это неправда! Он все врет! Невозможно убить человека, которого немыслимо любишь! Не такой ведь он психопат, в самом деле! Он же...

- Я отрезал ей голову, - совершенно спокойно сказал Лекарь и прихлебнул кофе. - Тело издолбил в фарш ножом и сжег на костре, пепел зарыл в землю. А в голове вырезал глаза и выкинул ее в реку. Чтобы не было искушения оживить Еву вновь. Просто, понимаешь... Лечить любую болезнь необходимо, устраняя корень, причину. И я с этим блестяще справился.

Внутри все похолодело.

Рената не могла даже дышать.

Руки затряслись, а сердце, казалось, остановилось.

Да не может этого быть! Он врет! Все врет!

- Что же ты так побледнела, любимая? - заботливо осведомился Лекарь.

Любимая...

Рената в ужасе вскочила, опрокинув стул. Хрипло, даже не узнав своего голоса, произнесла:

- Ты ведь понимаешь, что... все твои дела... противозаконны? И если... полиция о них узнает... Обо всем, что ты делал...

- Интересно, и как же она узнает? - ехидно поинтересовался Лекарь.

Рената сглотнула. Просипела:

- По крайней мере, это теперь знаю я. А дальше...

Лекарь тихо рассмеялся.

Поднялся, подошел к Ренате, обнял ее и ласково прошептал на ухо:

- Милая моя, а у тебя есть доказательства помимо моих слов? Я тебе очень не рекомендую иметь такого врага, как я. Будет плохо, уж поверь мне. Я выиграю дело. А вот у тебя возникнут большие проблемы.

Рената отшатнулась и яростно помотала головой.

Жалобно выдавила:

- Герр... Мне ведь... Да мне все равно, чем ты занимаешься! Хоть ты серийный маньяк - мне плевать! Я не стану никому рассказывать! Только... пожалуйста... верни мне Леру... Я ведь только из-за Леры во все это ввязалась...

И вот лишь сейчас к ней пришло осознание.

Уж если Лекарь так жестоко убил любимого человека, то что он сделает с Ренатой, ненужной свидетельницей?!

Хотя... действительно ведь... Что она может сделать против Лекаря? Она ничуть не опасна. И он сам это сказал.

Лекарь поморщился.

Вновь сел за стол.

Нет, убивать он ее, кажется, не собирается.

Пока.

- И зачем тебе Лера? - поинтересовался Лекарь. - Она жива. Ей хорошо, она нашла новых друзей, живет с ними и радуется жизни. Наверное, забыла уже про тебя.

- Она моя сестра!

- Да ладно? - ухмыльнулся Лекарь. - Правда, что ли? Сестра? А думала ли ты об этом, когда Лера ввязалась в не пойми какие компании? Ты ж только о работе своей и пеклась, соображала, как деньги заработать, а ребенок рос один, без должного внимания. Ты, сестра, даже не заметила, когда Лера стала принимать наркотики!

Рената нахмурилась.

- Какие еще наркотики? Что за бред ты несешь?

- Ну да, разумеется, я несу бред! Куда ты глядела, когда Лера вдруг начала у тебя украшения таскать?! Да ты хоть интересовалась, какие у нее друзья, какое окружение?! Даже ответить толком ты не могла, когда я спрашивал! Ты ничего и не знала о сестре своей, которую сейчас с пеной у рта требуешь! Она со мной около недели провела, может, больше, и за это время я узнал ее всю! Лера открылась мне, она говорила со мной, потому что дома ей поговорить было не с кем! Ты только о работе и думала! И все, что ребенок вспоминал - это то, как ты на нее кричала и заставляла работать! Ты называешь это воспитанием?! Да она, может быть, и избавилась бы от зависимости, если б вовремя тебе обо всем рассказала! Но нет, ты ж ее в ежовых рукавицах держала! Лера боялась, что ты не поможешь ей, а только накричишь! Наверное, поэтому-то она и полезла в наркоманки, потому что не было за ней должного присмотра! А как ее машина сбила?! Да я больше чем уверен, что ты заболталась с кем-нибудь по телефону о работе, а она сиганула на дорогу!

Рената поперхнулась.

Ошеломленно уставилась на Лекаря.

- Ты никогда не воспитывал детей! - крикнула она. - Не тебе меня учить!

- Не воспитывал? Ошибаешься. Родители полностью оставляли на меня моего младшего брата. И если вдруг, не дай бог, мы с ним находились в разных комнатах - мне влетало по первое число. И я кровью чувствовал ответственность за него! Я глаз с него не спускал! А ты?

- Я тоже не спускаю!

- Не спускала бы - Лера б, наверное, под колеса не попала.

Рената сглотнула слезы.

- Но ведь... ты в любом случае не имеешь права отнимать ее у меня...

- Да если бы не я, она давно была бы мертва! Я отпущу ее только тогда, когда то, ради чего я все это устраивал, даст плоды. Вот тогда я дам свободу им всем, не переживай. А сейчас - можешь обустраиваться у меня в доме. Ты не привезла вещи? Не беда - у меня есть много различной одежды. Кто знает - может, ты дождешься, когда Лера вернется к тебе живой? И я больше чем уверен - совсем, совсем другой. Место, где она сейчас находится, меняет людей до основания. И если ты хочешь увидеть сестру - советую жить со мной.

Он хмыкнул, развернулся и вышел из столовой.

(1) Möge Gott dich beschützen - Да защитит вас Бог (нем.)