Всем здравия и добра в придачу! Пришло время познакомить вас с рассказами шестого поединка. Тему придумала незабвенная Стрелия - 

            "Гордость- это маленькая кость, которая не позволяет гнуть шею"

                                                               Первый рассказ

[Предупреждение!]

Не рекомендуется читать лицам сильного пола, плохо воспринимающим неадекватную информацию о жизни; людям, достигшим половой зрелости, но неполовозрелым; высокообразованной интеллигенции с устойчивыми моральными принципами, а так же детям и мужикам.

Жанр: хорор с элементами мистики.

Нецензурные слова встречаются. Два.

                                               [Пролог]

            Однокомнатная квартира. Шатающаяся люстра. Выглаженный мужской носок, свисающий с неё. Прохудившийся ковер с разбитой стеклянной вазой. Искусственные цветы на полу. Стол. Нетронутый хрустальный сервиз, расставленный с любовью в скромном буфете. В дверях полноватый мужчина, время от времени неудачно уклоняющийся от летящих в него дешевых принадлежностей домашнего обихода. В одной руке недоеденный бутерброд, в другой — телефон, открытый на социальной странице красивой женщины. Кричащая беременная (та самая, что на дисплее, только лет на десять старше и без фильтра) со всклоченными волосами, в наспех накинутой поверх розового флазелинового халата байковой куртке, тапочках и с теннисной ракетой в руках:

            — Шоб тебе пусто было, заморыш! Шоб у тебя пузо отросло и рожать!!!

                                                  [Глава 1]

            Зелёная алея, розовый дом, пятый этаж, восьмая обшарпанная дверь по коридору налево, третья от окна койка, белая подушка с государственным штампом в верхнем правом углу. Ночь.

Продолжение следует...

                                                  [Глава 1 (продолжение)]

            Та же подушка, полноватый мужчина, лежащий на ней в застиранном больничном халатике-распашонке. Рядом испуганный худощавый блондин, с ужасом смотрящий на вздутый живот друга:

— Шо случилось?

— Чего-чего? Не видишь? Лежу.

— А что брюхо вздуто?

— Кирила жду.

— К-какого Кирила?

— Дочку, шо Ленка должна на днях родить.

— А п-почему Кирилла, если дочку?

— А шоб назло курве! Теперь я хозяин!

— Но к-как? К-как ОНО у тебя там очутилось?!

— Не знаю. Поссорились мы вчера шибко. Вот и прокляла, зараза, перекинула мне ребенка. Ой!

— Что? Схватки?!

— Похоже.

— А врач видел?

— В приемной только.

— И шо?

— Шо-шо. Сказал: «Бум рожать!»

— Черт, друг!

— Ой!

— Шо?!

— Опять началось!

— Шо?!

— Схватки.

— Шо?!

— Перестань шокать! Я сам в шоке! Помоги лучше.

— Да-да. Давай, ты сможешь, брат. Школу отсидел, армию отстрелял, женитьбу на Василиске пережил, значит, и родить сможешь!

— Потише, пень, не лапай меня! И не дави на живот! Почки отдавишь!

— У тебя тут почки?

— Да не мне, ребёнку, дурень! Давай, помоги слезть с кушетки и стать зракой.

— Стать кем?

— Не кем, а чем! Это позишен такая. У Ленки в тетрадке углядел: «позиция 3-раком». Шла после «на левом боку» и «на стуле». Зад кверху, коленки и локти врозь, короч. Там ещё фото прилагались занятные. Эх... Как эту заразу дышать учили?

— Наверно, дышите-недышите.

— Это тебе не менты с трубочкой. По другому надо.

— Ну тогда вдох-вдох-вдох-вдох...

— Я те шо, воздушный шарик? Выдыхай уже!

— А, да. Выдох-выдох-выдох-выдох...

— Так коньки отбросить недолго, перестань дышать мне в глаз! Потри лучше спину.

— А мочалка где?

— Кулаком потри!

— А... выше пояса или ниже?

— Ниже уже не спина, дурья башка!

— Ага.

— Ох, черт! Тварь-Ленка! Помоги обратно лечь. Похоже, не дожить мне до утра.

— Хватит причитать, позвони ей! Извинись за «шалаву». Может, не изменяла вовсе. Пусть заберёт назад проклятие, тогда и рожать не придётся.

— Как же, не зменяла, я сам подпись хахаля на стене видел: «С любовью, Вася».

— Та, может, не хахаль. Мало ли, кому на её стену задумалось влезть.

— Все равно не пойду звиняться. Уж лучше родить, а потом развод, чем голову перед ней гнуть. А-а-а!

— Дыши глубже, дыши, брат! Сейчас нагоню кислороду. Фух-фух.

— Та не лезь мне рылом в рот! От тебя углекислым перегаром несёт до форточки. Задохнётся ребенок! Ох, как же больно! РО-ЖА-Ю!

— Согни-согни коленки! И голову на грудь — так Настьку учили.

— Не могу голову, застряла!

— Ладно, тужься так!

— А!!! А!!! А-а-а!!! Зови хренова врача! Ребёнок лезет!

— Сейчас, сейчас. Сестра-а-а-а-а!!!

—

Да не в ухо мне! В коридор!

— Ага. Сестра-а-а-а!!!

— Ой, не могу! Ой-ой! Па-па!

— Всё! Звони Ленке! Выплюнь ты свою гордость.

— НЕ-МО-ГУ! Она у меня, как кость в горле, застряла.

— Ото и видно — шея совсем не гнётся. Во, какие глазища вытужил, ослепнешь!

— Не ной под ногу! Фух-фух-фух... посмотри лучше, появилось там что-то?

— Да-да, вылазит черное! Наверно, голова!

— Негр, что ли?! О, горе мне! О, черти зеленые! Как же так, доча, Кириллушка?! А все ты: забей на гордость, забей на гордость! Как знал, что зменяет, гадина! А-а-а-а-а-а!!!

Пожилая женщина в выбеленном дожелта халате с закатанными рукавами, в одноразовых перчатках и в очках с замотанной медпластырем правой душкой, медленно заходит в палату. Устало вздыхает, отпихивает блондина:

— Товарищ, отойдите, пожалуйста, от больного, не торчите у него между ног, работать мешаете! Валь, тащи судно. Тут тот, что с непроходимостью, просрался.

                                                                 [Эпилог]

            Тот же дом, третий этаж, четвертая слева по коридору дверь, койка у окна.

— Лен, а Лен. Прости дурака, бес попутал, наговорил лишнего, зревновал шибко, ведь люблю, жуть. Я это, яблочки принес. Как Катюшка-то? Дай посмотреть. Доча всё-таки.

Конец!

                                                                 [Постэпилог]

           Гордость — это маленькая кость, которая не позволяет гнуть шею, сгибая разум.

Вовремя не выплюнешь (неважно чем) — ослепнешь на всю жизнь.

                                                                        ***
            Самый-пресамый конец.

                                                  Второй рассказ: "Гордость каждому своя"

            Гуляя по ночному городу, я наслаждался свежим воздухом, что ласкал лицо тёплыми прикосновениями; звёздным небом, безучастно наблюдавшим за тем, что творится на грешной Земле. Эти часы спокойствия и свободы, словно лечебный эликсир лились на мои душевные раны. День был посвящён борьбе, и только несколько предутренних часов я мог позволить себе немного расслабиться и снять накопившееся напряжение. То, что творилось в моей родной стране, терзало и не давало покоя. Не мог оставаться в стороне, когда государство рубили на куски, продавая и грабя по частям. Дробя некогда Великую державу на мелкие вотчины для жадных, но послушных марионеток...

            Только надумал зайти в небольшое кафе, манящее прохожих аппетитными запахами, как за спиной раздался визг тормозов резко остановившегося автомобиля. Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

            Подсечка, мощный толчок, и я лечу навстречу асфальту, а не приветливо распахнувшимся дверям круглосуточно открытого заведения. Холодная сталь наручников защёлкнулась на запястьях, а на голову тут же накинули плотный, пыльный мешок. Несколько ударов по почкам и сильный подзатыльник, сыграли свою роль – я перестал сопротивляться, поняв бесполезность своих тщетных попыток.

            Пьянящий запах свободы сменился смердящей вонью от потных тел ищеек.

***

            Меня бесцеремонно бросили в багажник автомобиля, словно мешок с картошкой и, так и не сказав ни слова, захлопнули крышку. Я тут же ударил в неё ногами, то ли от отчаяния, то ли в знак протеста. На миг почувствовал удовлетворение, услышав, как крышка багажника снова открывается. В следующую секунду резкий удар в солнечное сплетение стёр ухмылку с моих губ.

            - Будешь ещё шуметь, сломаю палец! – прошипел незнакомец в закрытое плотной тканью лицо. – Ты меня услышал?

            Проигнорировав вопрос, получил кулаком под дых. Пришлось кивнуть. А воздуха стало не хватать. Я, как выброшенная на берег рыба, беззвучно открывал рот, пытаясь сделать хоть маленький глоток.

            - Рад, что мы поняли друг друга, - в голосе ищейки слышалась явная усмешка.

            Снова хлопок закрывшегося багажника. Как-будто захлопнулась крышка гроба. От такого сравнения, спину обдало неприятным холодком. Отчаяние заполонило душу. Захотелось снова забарабанить, только бы нарушить эту гнетущую тишину. И только собрался ударить ногами в металл своей временной темницы, машина загудела двигателем и рванулась с места.

            Автомобиль долго петлял по городу, а потом, судя по усилившейся тряске на дорожных ухабах, выехал за его пределы.
От спёртого воздуха стало мутить, во рту пересохло. Хотелось побыстрее покинуть этот чёртов багажник - чтобы не ждало меня впереди...

***

            - Добрый день, Игорь Сергеевич! – коренастый мужчина содрал с меня осточертевший мешок и похлопал по щекам. – Заждался вас, сил нет. Давно хотел познакомиться поближе.

            - На каких ..., - начал было я, и закашлялся.

            - Водички? – от приторно-сладкого тона собеседника сводило скулы, но я согласно кивнул.
Рыжеволосый крепыш ухмыльнулся, и не спеша потопал к обшарпанному столу, на котором горела лампа под зелёным абажуром. Рядом стоял графин в компании с гранёным стаканом.

            - На основании достоверных сведений о вашей антигосударственной деятельности, Игорь Сергеевич, - наливая воду, произнёс незнакомец.

            Его вежливость не вселяла в меня оптимизм. По своему опыту знал, что от таких служак не стоит ожидать чего-то хорошего. Мягко стелет, да жёстко спать.

            - Постановление на арест есть? Можно взглянуть? – поинтересовался я, утолив жажду. – И как вас зовут, представьтесь.

            - Старший следователь Котов Иван Сергеевич, - произнёс хозяин кабинета, забрав из моих рук стакан. – Может сигарету?

            - Не курю, бросил. Так что насчёт постановления? – я смотрел в серые глаза следователя и пока не знал, как себя с ним вести.

            - Есть, можете не беспокоиться, Игорь Сергеевич. А надо будет и приговор сварганят. Веришь? Ты ж умный мужик, Сергеич - знал куда полез, - Котов схватил меня за плечи и сильно встряхнул.

            - Верю, - я судорожно сглотнул. – Что ты от меня хочешь?

            - Молодец! Это уже деловой разговор, - на его лице расплылась довольная улыбка. – А хочу от тебя, Игорь Сергеевич, только одно маленькое одолжение.

            - Я не делаю одолжений незнакомым людям.

            - Бывают исключения из правил. Думаю, у вас сейчас другого выбора нет, - ухмыльнулся Котов.

            - Бить будете или к стенке поставите? – улыбнулся я в ответ.

            - Знаешь, прежде чем тебя брать, я ознакомился с твоим досье, - он достал пачку сигарет с зажигалкой. И не спеша подкурив, выдохнул мне в лицо струю табачного дыма.

            - Интересное чтиво?

            - Занимательное. Так вот, я понял из него, что бить тебя бесполезно. Ты упёртый, как баран.

            - Польщён, что вы оценили, - ухмыльнулся, глядя, как следователь хрустит суставами пальцев.

            В следующий миг его кулак врезался в моё плечо, и я полетел на грязный пол. Такое ощущение, что он кувалдой ударил. Правая рука онемела.

            - Сила есть, ума не надо, - прошипел я сквозь зубы, глядя на приближающегося собеседника.

            - Меньше ухмыляйся, здоровее будешь, революционер, - он рывком поднял меня и снова усадил на стул.

            - Предъявляй обвинение и отправляй в камеру. Не получится у нас разговора, Котов.

            - Не спеши, Сергеич, - он затушил окурок в хрустальной пепельнице и снова уставился на меня. – Вот скажи мне, ты веришь, что сможешь сломать систему?

            - А ты предлагаешь смириться с тем, что творится в нашей стране? В твоей стране? – я внимательно смотрел на следователя, но его бледное лицо не выражало сейчас никаких эмоций. – Хотя, ты же на службе у этой воровской шайки, что засела на самом верху.

            - Гордишься поди, что борешься с тоталитарным режимом? Типа сражаешься за права и свободы народа? Рыцарь, без страха и упрёка, наших дней. Было бы похвально, если бы я не знал, кто финансирует вашу партию «Патриоты Державы», - Котов ткнул меня легонько в грудь.

            - Не важно откуда деньги, главное, что они идут на благое дело! – выпалил я, брызгая слюной в лицо собеседника. – Но тебе этого, видно, не понять!

            - Куда уж нам сирым да убогим до передовой интеллигенции, которая постоянно печётся о благосостоянии народа, - Котов вытер лицо внешней стороной рукава свитера.

            - Говорил же, не найти нам общий язык, - я покачал головой, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. – Так что стряпай дело...

            - Не спеши, Игорёк, на нары всегда успеешь, - усмехнулся Котов, задумчиво глядя на меня. – Говоришь – неважно откуда деньги? На благое дело?

            - Да, именно так, - я гордо вскинул голову, с презрением глядя на следака.

            - То есть, по-вашему, если вы скинете одних воров и посадите в их кабинеты других, тех, кого отстранили от бюджетного корыта, и на чьи деньги ты устраиваешь митинги и провокации, это будет благом для нашей страны?! – моя рубашка жалобно затрещала в его кулачищах.

            - Когда мы выиграем выборы и наш человек..., - начал я, но Котов оборвал пламенную речь.

            - Если это случится, то идейных революционеров, таких как ты, бросят на алтарь победы в качестве сакральных жертв. Это аксиома таких переворотов, - он достал ключи и снял с меня наручники. – Поэтому не верю я в твою партию, Бондарь.

            - Всё пропало, шеф! Котов нам не верит! – надеюсь, сарказм знаком этому служаке. Я потёр запястья, ожидая новый поток словоблудия.

            - У меня есть сведения, что твой финансист на днях встречается с Капеляном. Я хочу знать, где это произойдёт, - огорошил меня оппонент. – Шепни мне и можешь быть свободен.

            - Этого не может быть! – я невольно повысил голос. – Врёшь, провокатор! Ложью подбиваешь на предательство? Хрен тебе на всё рыло!

            - Захлопни рупор, идеалист! – рявкнул Котов. – Короче, верить или нет, это твои проблемы. Но, если начнётся террор, ответишь за это своей головой. И неважно, причастен ты к этому или тебя использовали в тёмную. Ясно?!

            - Какой террор? – наверно мои глаза сейчас были похожи на блюдца. Мне стало душно в этом тесном кабинете, не хватало свежего воздуха. – Котов, ты нас не с кем не путаешь?! Да, месяц назад ко мне приходил человек от Капеляна. Но я с такими деятелями не имел, не имею и никогда не буду иметь дел!

            - Короче, я предупредил. Мой тебе совет – прижми финансиста и узнай про его сговор с этим кровожадным дельцом.

            - А сами что же? Раз вам известны такие подробности?! – ухмыльнулся, глядя на хитрого ищейку, решившего, что умнее всех.

            - Он пропал, пока не можем найти, - Котов был мрачнее тучи. – А у тебя, наверняка, есть канал для экстренной связи. Вот моя визитка, позвони, если...

            - Я подумаю, - сунул картонный прямоугольник в карман джинсов. – Так я могу быть свободен?

            - Усмири гордыню, дурак! Когда-то Стивен Кинг написал: «Гордость - это маленькая кость, которая не позволяет гнуть шею». Смотри, чтобы тебе её не сломали, Игорь Сергеевич.

            - О! Вы читали «Тёмную башню», - поднялся со скрипучего стула. Срочно надо на свежий воздух.

            - Пошли, провожу до выхода, - Котов первым вышел из кабинета. – Знаешь, мне тоже есть чем гордиться. Могу предсказывать иногда события. Так вот – чувствую, если не уймёшь свою гордость и не выполнишь мою просьбу, будет у нас ещё один «висяк». То есть не раскрытое дело об убийстве или о без вести пропавшем оппозиционере.

            Я почти не слушал следователя, шёл за ним молча, уставившись в потёртый линолеум на полу. В голове роились куча мыслей, что мешало сосредоточиться. Я не верил в слова Котова о связях Лёшки с Капеляном. Мой друг никогда не пойдёт против меня...

***

            Котов завтракал перед телевизором, вещавшим утренние новости. Прошло два дня, лидер «Патриотов Державы» так и не позвонил.

            «Срочная новость. Как только что сообщил наш источник в правоохранительных органах, около часа назад было обнаружено тело известного оппозиционера Игоря Сергеевича Бондаря. Ведутся следственные мероприятия...»

            Вот такие разные истории на одну тему. Теперь слово жюри. Надеюсь три дня хватит для вынесения вердикта по шестой дуэли. Двадцать девятого ноября семнадцатого года к семнадцати ноль ноль жду решение судей.