Глава 1

Не знаю, как долго еще продлится это испытание на прочность, как и то - смогу ли выжить после этого. Но крохотный сверток в руках подначивает упорно бежать дальше. Не смотря на горящие легкие и ноющую боль в мышцах от усталости, не смотря на волосы, облепившие лицо, и собачий холод, сжимающий в колючих объятиях ночи. С каждым метром становится все сложнее дышать. В боку неприятно покалывает. Но я бегу, крепко и бережно прижимая малютку к груди, прислушиваясь к отголоскам ветра.

- А-у-у-у... - доносится до ушей человеческий вой, имитирующий волчий.

Они хотят поиграть со мной - всегда так делают. Гоняют по лесу свою жертву, прежде чем окружить ее и уничтожить. Их возбуждает такая охота - вызывает дикое чувство восторга и эйфории. Им ничего не чуждо. Они безжалостны и жестоки. Чужая жизнь, по их мнению, не стоит и гроша. Они привыкли делать то, что им заблагорассудится, зная наперед, что наказания не последует, а страдать почему-то должны мы - дети Нового Света!

Почему люди так ненавидят нас, ведь мы мало отличаемся от них?! Я задаюсь этим вопросом уже не в первый раз, но до сих пор не нашла правильного ответа. Да, мы умеем творить невероятные вещи, но это не магия! Скорее знания, которыми мы наделены от рождения! Это код Индиго, заложенный в нашей крови. Разве можно убивать человека за то, что он не такой как все? Нет, нельзя! Это же не по-христиански... не по-человечески, в конце концов! Но кого это волнует, когда речь заходит о таких, как я?!

Оглядываюсь. Позади ярким красным пламенем в ночи полыхает хибара, точнее, то, что от нее осталось. Ублюдки! Они отняли все, что когда-либо было мне дорого: дом, семью, жизнь, в конце концов! Ребенок - то немногое, что удалось спасти. Хотя и об этом говорить еще слишком рано.

Они близко. Я знаю... Я чувствую их мерзкий запах и вижу яркие всполохи их ауры, окрашивающие ночь мириадами бликов. Не знаю, как мне это удается. Да и не имеет значения! Главное, что эта уникальная особенность, возможно, спасет наши жизни!

Вижу небольшое дупло в стволе накренившегося от старости дерева. Всего несколько минут отделяют меня от изуверов, и секунда на то, чтобы принять решение. Прячу сверток в нишу и уже готова бежать, но над головой раздается раскатистое громыхание, симфонией сигнального колокола расходящееся по окрестностям. Малышка тут же издает жалобный писк, разрывающий материнское сердце.

- Тише, зайка, - ласково проговариваю слова, просовывая лицо в отверстие, и упираюсь лбом в щербатую кору. - Мама рядом. Мама спасет тебя...

Голос предательски дрогнул. Я не хочу покидать ее, но должна! Обязана, ценой собственной жизни, защитить дитя. Мое дитя! Мою кровинушку!

- Спи-тко, миленька моя. Спи, любименькая, - давясь слезами, напеваю колыбель. На душе не спокойно. Могу не успеть, но иначе нельзя - жизнь ребенка стоит того, чтобы рискнуть. - Ух, ты, дитятко мое. Да ты прекрасно, дорого! Ты - жемчуженка моя! Спи-тко, маленька моя...

Малышка протягивает крохотную ладошку к моей щеке, пронзая невероятно мудрым для младенца взглядом. Она, словно пытается сказать мне, что все хорошо, что все обойдется. Чувствую тепло, исходящее от ее рук, и удивительную легкость. В груди зарождается уверенность. С каждым ударом сердца она укореняется во мне и крепнет, заряжая энергией, придавая сил бороться дальше. И в этом кроется уникальная особенность Зарины - с помощью прикосновений она способна влиять на людей.

Благодарно улыбаюсь малышке и нежно целую кукольные пальчики. Чувствую на губах солоноватый вкус собственных слез. Он отравляет мое сознание, но я изо всех сил стараюсь скрыть горькую эмоцию от темно-синих глаз. Не знаю, насколько искусно удается врать, но малышка тут же прикрывает веки, сладко зевая. Если бы не опасность, буквально дышащая в спину, я бы никогда не посмела вот так оставить ее одну, посреди леса. Но я должна! - убеждаю себя и медленно отступаю от дерева, прикрывая ветками дорогой моему сердцу клад.

- Я вернусь за тобой... - шепчу под нос обещание, которое, вряд ли, удастся сдержать.

Горло болезненно сдавливает, сомневаясь в искренности сказанных слов. Становится тяжело дышать. Я буквально задыхаюсь от собственных рыданий, тыльной стороной ладони затыкая рот, чтобы не закричать.

- Ее нигде нет... - отголоском звучат голоса, приглушенные раскатами грома.

- Ищите, парни! Эта маленькая зараза не могла далеко уйти с ребенком на руках!

Они звучат совсем рядом. Так близко, что я падаю от неожиданности и, как загнанный зверь, оглядываюсь по сторонам. Небо озаряется незримым человеческому глазу темно-алым сиянием. Оно расплывается, словно акварельные краски на полотне под холодными каплями дождя. Вытираю рукой слезы, возвращая ясность зрению и размазывая грязь по лицу. Шансов на спасение практически нет - их слишком много. Но страх за Зарину заставляет подняться на ноги и бежать.

Мчу со свистом в ушах, как никогда раньше, мысленно поглаживая себя по голове за то, что по утрам бегала через силу. Колючие и острые камни больно врезаются в нежную кожу стоп, сбивая с ритма. Листва нещадно бьет по лицу и телу, словно хлыстом рассекая легкую ткань ночной сорочки и кожу. Но я упорно продолжаю путь, превозмогая боль. Кричу из последних сил: «Я здесь, ироды проклятые!», призывая изуверов идти следом. Тело горит. Горло саднит. Но это не повод останавливаться! Знаю, что будет, если Зарину найдут, и не могу допустить этого!

Никто не подумает щадить трехмесячное дитя. За последние годы люди растеряли остатки милосердия. Окончательно озверели и забыли о терпимости под натиском бунтующих стихий и бесконечной череды голодных смертей. Времена выдались тяжелыми для всех нас - зимы стали невероятно долгими и суровыми, из-за затяжных дождей урожай сгнивал еще до того, как первые ростки пробивались к небу. Вокруг царила нищета и хаос. Старуха с косой буквально ходила по пятам за немощными стариками и детьми, заглядывая чуть ли ни в каждый дом. С голоду угасала и домашняя скотина, и лесная живность. В тщетных поисках пищи, участились набеги волков, воспринимаемых людьми не иначе как оборотнями. И все эти метаморфозы породили страшную истерию - народ взбунтовался, ища виноватых вокруг себя. Им проще было заново поверить в старые байки о ведьмах, чем в превратности судьбы. Те, кто еще совсем недавно обращался к целителям, экстрасенсам и ясновидцам за помощью, внезапно ополчились против них. Законы одновременно упростились и ужесточились не в нашу пользу. Достаточно было устного донесения, чтобы обвинить человека в колдовстве. Не велось никаких судов и следствий, ровно, как и презумпция невиновности была упразднена. Людям развязали руки, превращая их в палачей. Нас же буквально истребляли, как хромую скотину. Так началась новая эра гонения... Гонения детей Нового Света, воспринимаемых за посланников дьявола...

- Вон она! - шум из кустов рассеивает туман в голове. - Демьян, давай наперерез...

Увеличиваю скорость и ухожу в сторону. Бегу на пределе своих возможностей, едва не выплевывая легкие на сырую землю. Нельзя... Нельзя, чтобы меня поймали. По крайней мере, не так быстро и не раньше, чем осенит гениальная мысль во спасение. Судорожно перебираю идеи, не сбавляя темп, и оглядываю окрестности. Оказывается в лесу не так-то просто затеряться, когда на хвосте сидит с десяток удалых бойцов, желающих растерзать твою бренную плоть и сжечь душу.

«Думай. Думай!» - приказываю себе, слыша очередной хруст веток за спиной, отдаленно напоминающий звук переломанных позвонков. Вокруг лишь деревья и кусты, от которых нет никакого проку, а охотники неизменно настигают меня, чуть ли не дыша в спину. Внезапно струящийся поток свечения ослепляет, и я всем телом врезаюсь во что-то твердое. В секунды оказываюсь в плену чьих-то рук, и черная паника накрывает, предвещая конец...

Проморгавшись, прогоняю отблески ауры и фокусирую взгляд на широко распахнутых глазах, предполагая, что это и есть тот самый Демьян, спешащий мне наперерез. Парень чуть шире меня в плечах и старше всего на пару лет, не больше. Но это не особо удивляет. В наше время в охотники на ведьм идет каждый третий, считая это делом чести. Каждому второму право на убийство переходит по наследству. Матери учат своих отпрысков, как нас можно вычислить в живом потоке душ, отцы же натаскивают, чуть ли ни с пеленок, мастерски забивать «ведьм», отрабатывая удары на несчастных свиньях. Животные! Вот кто действительно заслуживает смерти, так это люди. Хотя нет, их и людьми-то назвать нельзя после всего того, что они с нами делают.

Никак не могу понять, чего он ждет, и главное, разглядывает... с сочувствием что ли? Должно быть, выгляжу совсем ужасно, в разодранной ночной рубашке и со спутанными волосами, раз вызываю жалость у такого, как он – ирода! Но не время сейчас думать о внешности. За спиной не перестают хрустеть ветки и звучать голоса. Нужно действовать самой, тем более что паренек, похоже, совсем растерялся. Применяю запрещенный удар ниже пояса - единственный освоенный мной урок за годы тренировок. Тот сгибается, резко и шумно выплевывая воздух из легких, и я повторяю финт ногой, только на этот раз острая коленка врезается точно в носовую перегородку. У парня срывает невидимый клапан. Кровь хлыщет из носу непрерывным темно-алым потоком, заливая наглухо застегнутую на все пуговицы джинсовую рубашку с длинным рукавом. Он в панике прикрывает лицо рукой и запрокидывает голову, в попытке остановить зловонные багровы реки, и падает плашмя на землю, не удержав равновесие.

Медленно отхожу назад, морща нос в отвращении - не люблю вид крови. Он навивает незыблемые воспоминания о прошлой жизни, которые тщетно пытаюсь изгнать из своей памяти. За спиной раздается шелест кустов, привлекая внимание, и в ту же секунду неприятный холодок прошибает тело. Оборачиваюсь на звук, схлестнувшись с мрачным тяжелым взглядом. Из тени дремучих зарослей на поляну выходит двухметровый шкаф, в сопровождении еще двух, менее высоких ищеек. Свет от фонариков бросают тени на их щербатые лица, и я непроизвольно сглатываю, настолько жестокими и пугающими они кажутся.

Бросаюсь наутек в противоположную сторону, но путь преграждает другой охотник. Снова повторяю трюк, но и он заканчивается полным провалом. Куда бы я ни кинулась, эти мерзкие твари выползают из кустов, словно черти из преисподней, отрезая путь к отступлению и хищно поглядывая на меня, как волки на трусливого зайца. Все равны, как на подбор: в черных одеждах, тяжелых военных берцах, и вооружены до зубов, словно за медведем шли, а не девятнадцатилетней девчонкой с малышом на руках. Похолодев от страха, понимаю, что если эти нелюди сомкнут кольцо, я точно не жилец, как и моя трехмесячная малютка. Что будет с ней, если меня не станет? Паника тут же рисует мрачные образы в голове, и от этого становится неимоверно больно в груди. Настолько, что готова разрыдаться от безысходности, но слезы едва ли разжалобят прожженных душегубов, а потому и лить их бесполезно.

За спиной раздается едва уловимый хруст. Дергаюсь и резко разворачиваюсь всем телом к самому высокому и до дрожи пугающему изуверу. Сердце нещадно колотится в груди по мере того, как эта скала мышц надвигается на меня. С каждым шагом его образ, словно пазлы, собирается воедино, вынуждая сжиматься до размеров жалкой букашки. Лобная часть лица мужчины сильно выпирает вперед, нависая над крючковатым носом и глубоко посаженными глазами. Тонкие губы кривятся в ухмылке, словно для него исход игры давно предопределен, причем явно не в мою пользу.

- Ну что, Антихрист в юбке, - сотрясает ночной воздух верзила, наставляя на меня шокер, и походкой степного тигра постепенно сокращает расстояние между нами, - добегалась?

Медленно перевожу затравленный взгляд сначала на одного охотника, потом на другого, и так далее, по кругу – они все насмехаются надо мной. Чуют мой страх и потому глумятся, как стая диких собак на охоте. И мне, правда, страшно – сколько не за себя, столько за Зарину. Ведь пока стою здесь, сложа руки, она медленно замерзает где-то там, в глуши леса. Я знаю... Я чувствую ее! В первые, в голове возникает мысль, что бросила ее на произвол судьбы такую беззащитную и беспомощную. Вспоминаю удивительно ясные темно-синие глаза и маленькую кукольную ручку на моей щеке, и невесть откуда открывается второе дыхание. Это удивляет, но я готова идти в бой. Бороться до конца, потому что мне есть что терять и есть за что сражаться!

- Стой, где стоишь! – в голосе звучат стальные нотки, и я чувствую прилив энергии внутри. Словно Зарина подпитывает меня своей уверенностью на расстоянии, чего раньше никогда не случалось. – Иначе я за себя не ручаюсь!

- И что ты мне сделаешь? - Он раскатисто смеется, но в его смехе нет места веселью. Нет в нем и сострадания, и человечности. Лишь арктический лед и уверенность в своем превосходстве.

«Не верит!» - стрелой проносится паническая мысль в голове. Но я тут же отбрасываю ее в сторону, прикидывая возможные варианты развития событий. О том, что смогу уложить на лопатки хотя бы добрую половину собравшихся, даже и речи быть не может. Во-первых, я не умею по-настоящему драться (не потому что не училась, а потому что не создана для этого), а во-вторых, на меня нацелен шокер, и я точно знаю, что будет, если последует выстрел. Маленькие контакты тот час прошибут мое тело током, равным по силе высоковольтной вышке. Простого человека такая штуковина способна убить. Индиго – лишь временно парализовать на каких-то пятнадцать-двадцать минут. Но и этого будет достаточно, чтобы пригвоздить меня к столбу и поджечь. Хотя, откуда посреди леса взяться погребальному костру? На одни только поиски хворостины уйдет не меньше получаса, а время, как известно, дорого стоит. Скорей всего, они тупо обезглавят меня и дело с концом. Не зря же таскают за спиной катану. Вот только помирать я точно не намерена, как и спасаться бегством – не вариант, уже пробовали. Единственное, что остается, так это блефовать.

И почему Небеса наградили меня столь ничтожными способностями, абсолютно непригодными в бою? Будь я каким-нибудь Аннигилянтом, не пришлось бы тогда прятаться ни мне, ни тем более Зарине, потому что я смогла бы постоять за нас обеих. В считанные секунды расщепила бы этих тварей на атомы и молекулы. Но Природа распорядилась иначе. Максимум, на что способна, так это распознавать оттенки серого, в источаемом сиянии людей, и немного разбираюсь в целительстве. Но ведь им об этом знать совсем не обязательно, правда?

- Я дважды повторять не буду! – говорю и сама верю в искренность угрозы, будто обладаю дюжей способностью.

Гордо выпрямляю спину и с вызовом смотрю на скалу мышц. Пусть думает, что я не боюсь ни его, ни кого-либо другого из его прихвостней. Для пущей убедительности ядовито улыбаюсь и выгибаю бровь в ожидании, словно насмехаясь в ответ над его ничтожностью. И мне, в самом деле, удалось сокрушить его непоколебимость, ибо изувер, нервно посмеиваясь, оглядывается по сторонам, будто ищет поддержку в глазах своих приспешников.

- Ну что ж, - растягивает слова, словно дает себе время передумать. – Давай проверим, на что ты способна?

Он принимает условия игры и наставляет на меня шокер, чего я точно не ожидала. Ладно, не буду лукавить, ожидала, но всячески отгоняла от себя подобную мысль. Раздается щелчок, и я вскидываю руку перед собой, зажмурив глаза. Тихо  нашептываю молитву, уповая на чудо. Каждый мускул напряжен. На какой-то миг все вокруг затихает, словно сама природа затаилась перед лицом опасности. Но это был всего лишь миг... Мимолетный, короткий и практически неуловимый миг.