Ночь наслаждалась молчанием, окутавшим нас уже в течении нескольких минут. Мы были слишком похожи, чтоб начать выяснять отношения — прямые вопросы, отдаленные намеки, — не было ничего предвещающего сор и истерик. Машина плавно двигалась по пустому шоссе, и вскоре уже начали появляться огни Барселоны — значит, мы покидали пригород. Здания сверкали мигающими лампочками, а любители погулять атаковали пустые улицы.

Я за время поездки ни разу не взглянула на Кайла, боясь увидеть на его лице безразличие, он же, в свою очередь, постоянно кидал пронзительно долгие взгляды в мою сторону.
Книга, которую я вертела от скуки, мне уже изрядно наскучила.

— Мы можем поговорить? — спросил Кайл, сбавив  скорость до минимума. Когда я посмотрела на него, была приятно удивлена, увидев, как мелькающие огни игрались на его лице, открывая то одни, то другие части лица. 

— Конечно, — смело ответила я, хотя страх от предстоящего разговора и возможных последствий никуда не ушел. Кайл оживился в лице, явно ожидая услышать отрицательный ответ. 

— Я почувствовал себя плохо, видя, как Гаспар да и другие говорят с тобой, общаются, — выдавил он, — а я должен притворяться, строя из себя непонятно кого.

Его руки плотно сжали руль, а сам он подозрительно загадочно смотрел на дорогу, боясь повернуться ко мне.
Его рука прошлась по воротнику рубашки, расстегивая верхние  пуговицы. Вероятно, ему стало легче дышать, так как он начал размеренне вдыхать воздух, но до этого невозможно было сказать, что именно рубашка доставляла ему дискомфорт.

— Ты тоже можешь общаться и говорить со мной при отце, — возражаю я, набравшись смелости. — Домой же ты вызвался меня отвезти.

Машина не прибавляет скорости, а Кайл медленно ведет ее, еле прикасаясь к педали газа. Я очень мало сказала ему о том, что чувствую, думаю о нем, видны ли мне его проблемы. 

— Хотел забрать тебя от туда, — объясняется он, окинув меня взглядом. — Как-то все там было странно, что ли...

— Хочешь скажу, в чем проблема сегодняшнего вечера? — спрашиваю я.

Он кивает, продолжая рулить.

— Мы боимся говорить друг с другом, — я встречаюсь с его удивленными глазами, но он быстро  поворачивается  к рулю. — Не говорим друг другу ничего, скрываемся и мечемся между известным и приемлемым.

Моя тирада оказывает успокоительный эффект на Кайла - он водит пальцем по поверхности руля, внимательно слушая. Я правда уверена, что не вру ему. Возможно, что-то недоговариваю, но вещи, скрытые в моей памяти, никак не относятся к Кайлу. Ни моя мать, ни прошлые проблемы с ранением — ничего из этого его не касается.

— В моей жизни много исписанных страниц, скрытых от других людей, - угрюмо напоминает он. - Мне уже давно не двадцать, и у меня есть  обязанности, которые не позволяют мне быть таким, как ты хочешь меня видеть.

— Это значит, что проблема не только в моей отце? — ужасаюсь я. В порыве самозащиты, сцепляю руки, давя кольцами в ладони.

Он паркует машину, и я вижу, что она остановилась возле моего дома. Свет от входной лампочки освещает тонкую полоску дороги, предназначенную для входа в подъезд. 

— В предостережении Донована проблемы не существует, - продолжает он, и я внимательней слушаю его речь. - Есть я, ты, и то, что мешает мне...

- Кайл, о чем ты говоришь? - я смотрю на него. - Что тебе..?

Он жестом просит меня дать его выслушать.

- Я вырос в среде публики, - тем же тоном говорит он. Именно сейчас этот мужчина показывает свою до сих мне неизвестную сторону человека с другого мира. - Если когда-то ее интерес был частью моей распутной жизни, то сейчас это бремя, от которого не избавится. - Кайл поворачивается ко мне, следя за моей реакцией. - Меня не было долгое время, ты знаешь. В двадцать девять я покинул Барселону - она стала мне ненавистна. 

Молчание. Секундная пауза превращается в ненавистную долгую минуту.

- Ты был в Америке, - наполовину утверждаю я, призывая продолжить свою исповедь.

- Я был в армии.

- Где? - охаю я. - Зачем?

Но он не слушает меня.

- Я служил в АМИСОМЕ, - рассказывает Кайл, - но недолго. После полторы лет службы меня отправили непосредственно...- он тщательно минует слово "война", - я принимал участие в операции "Джубба коридор" 6 лет. 

Операция вместо война. Чертовы аристократы. 

Это признание пробуждает во мне еще большую привязанность к нему, к его собранности и скрытности. Я тянусь к его лицу и провожу слабые контуры на каждом миллиметре. Под моими руками его скулы дергаются, веки содрогаются, а лоб смущенно хмурится. 

После ненавистного мне раньше проявления чувств, я все же целую холодные губы Кайла, и со вздохом откидываюсь на спинку сидения.

Его лицо посещает слабая улыбка.

- Я вернулся не только по просьбе твоего отца, - я услышала в его голосе хриплую дрожь. - Моей семье сейчас необходимо мое присутствие.

- Что-то случилось?

- Ничего страшного, малышка. 

Я замерла, услышав подобное проявление чувств. Так называл меня только Кэри, которого всегда знали как... Я не смогла отнести славу Кэри среди женщин с тем, что Кайл мог быть подобным крушителем душевного спокойствия женщин. 

— Спасибо, что рассказал, - благодарю я. - Я ценю твое доверие. Но ты хочешь подвести это к другому..

В машине воцаряется тишина. Она повсюду и везде, — боится вырваться и выйти с тени.

До чего красивые руки, осмелевшие взять мои и сплестись в немом своеобразии. Какая грация, кричащая о мужестве и смелости. 

- Как же мне иногда нравится, что ты адвокат, - восхищается он, но его взгляд сочится чувством вины. - Всегда на шаг впереди.

Он продолжает:

- Я сделал ошибку, когда призвал тебя поспешить с определением своих чувств, - твердо сказал Кайл, а голос его гортанным блеском разносится в пространстве и оживает во мне, - Ты должна была сама сделать выбор. Но я отобрал его у тебя.

- Что? - в недоумении пробормотала я, еще туже разозлившись на красноречие аристократа. 

- Я прошу тебя взвесить все, что ты успела назвать в своем уме "чувством" и все то, что видела, наблюдала, - обучает он. - Ты знаешь, как это делать, Амелия. 

- Я тебе нравлюсь? - отрезаю я.

Он откидывается на спинку сидения, продолжая держать мою руку.

— Сейчас речь не о моих чувствах, —шепчет он, закрывая глаза. 

- В данной ситуации они должны быть взаимны, - напоминаю я.

— Речь идет о тебе, потому что мне надо знать, как глубоко это у тебя. 

Посмотрев на него еще раз,  я открываю дверцу и выбираюсь из машины. 

- Амелия, - кричит он..

Когда он выходит следом, я качаю головой, запрещая меня провожать. Иду медленно, намереваясь поглотить остатки ночи - но не оборачиваюсь. 

Он несколько раз кричит мое имя, и в долю секунды догоняет меня возле входа у подъезд.

- Подожди, - останавливает Кайл, прижав руку к двери. - Ты ни разу не говорила мне, нравлюсь ли я тебе...И, возможно, это моя вина, что я не дал тебе времени подумать. Сегодня ты была другой - молодой общительной девочкой, способной жить в свое удовольствие. А я не смог, став рядом с тобой, быть таким же. Моя жизнь другая. Я другой.

Он прижался лицом к металлической двери, и в профиль лицевой угол у него казался почти прямым. Грудь размеренно вздымалась, а рука упорна держала так и не открывшуюся дверь.

- Скажи то, к чему был весь этот разговор в машине, - я махнула рукой в сторону черного зверя. - Просто скажи эти слова. 

Кайл мотнул головой, показав сапфировый взгляд мученика.

- Мы не сможем встречаться на камеру, - сказал он со вздохом, и я тотчас же схватилась за холодную ручку двери, дернув, но Кайл продолжал удерживать ее как крепость. - Пока...- добавил он приглушенным тоном, - пока я не решу дела, запрещающие нам это делать.

- Я могу чем-то помочь? - бесстрастно спросила я.

Он еще сильнее прижал ладонь к двери, мотнув головой.

- Не лишай меня своего общества, - попросил Кайл, и с минуту добавил: - И, да, ты мне нравишься. - Густые сумерки медленно застывали, и недавний разговор перетек в мирную амплитуду спокойствия. 

Небо застилало розовые тучи по облаках, менявших свои контуры.

- Ты мне нравишься, - призрачно повторил он словно заповедь. 

Его ладонь прошлась по моим волосам и он наклонился для поцелуя, но лицо, освещенное светом луны, застыло в нескольких миллиметров от моего. Это был другой Кайл - с запятнанными эмоциями и скрытой душой, но такой же близкий и знакомый. Его слова не заглушили в девичьих мыслях человеческий нрав, боготворивший мной, и я пытливо прижала свои ладони в его расстегнутому пиджаку. Без колебаний Кайл обхватил их, и поцеловал. Мучительно долго он целовал мои руки, слепив веки. Я видела лишь каштановые волосы, и чувствовала спадавшие пряди на своих руках, иногда подергивающих от их щекотливого прикосновения. Наконец, он подняв голову, и его туманный взгляд встретился с моим. Он требовал прощения за свои слова, только так можно было растолковать подобное положение вещей: почти умоляюще, но со слабой долей стойкости, с вытянувшей навстречу шеей и молчанием, - он ждал моего решения.

Разумно это или нет, но я почувствовало способность на угнетающее меня великодушие, которое не часто путала с постоянным милосердием. Расстояние между нашими лицами позволяло меня вольно дышать, и не беспокоиться о цедре, исходящей от тела Кайла, изредка туманящей мой разум. 

- Я уже твоя, - отрезала я. - Не имеет смысла сейчас разбираться с моими чувствами после...- я неопределенно махнула рукой, призывая о словесной помощи, которую он несомненно мог бы со своим запасом предоставить. Но, не поняв призыва, Кайл лишь ждал, прищурив глаза и наклонив голову, да так, что половина его шевелюры заслонила своей массой половину лица. Под легких налетом безразличия я все же не могла скрыть той воодушевленной привязанности не только к его нутру, ну и к природе. Поддавшись мимолетному побуждению, я убрала свисающие пряди волос, и тоном, подобным горлышку стеклянной банки, продолжила: - а, впрочем, это не уж и важно. Ты должен яснее выражать свои мысли и желания, чтобы я не...

- Ты сейчас говорила...- мужчина вскинул брови и веселая улыбка появилась на его лице, - Господи, да чего же ты еще маленькая. 

- Я не знаю, как вы, аристократы, это называете, - буркнула я.

И он еще ярче вспыхнул добродушным смехом, подняв голову к небу - и умолк.

- Аристократы? - переспросил он. - Амелия, ты из подобной мне семьи. 

Торопливо одернув руку и отступив на несколько дюймов в сторону, мне оставалось лишь умалчивать о еще одном своем секрете, но внести ясность я все же решилась.

- Не вешай ярлык на меня из-за моей семьи. Я не пользуюсь благами своего рода, - и ухватилась за ручку двери.

- Прости, - ответил он. 

Победив свою нерешительность, я стала к Кайлу лицом, и, наклонившись, неторопливо прикоснулась к его щеке. Впрочем, отстранится мне было не суждено, так как зажав в слабой истоме мою талию, я услышала шепот:

- О своих чувствах я тебе сказал,  - произнес он. - Подумай и ты над своими. 

Я уже составила свое мнение о нем - практичный, деловитый, немногословный, умный - но был-ли он человек обязательным я не знала. И сегодняшний разговор подтолкнул меня к желанию осторожнее относится к мужчинам-искусителям. Осторожно выскользнув из его объятий, я кивнула и нажала на ручку, дав Кайлу посторониться.

- Спокойной ночи, - сказала я как можно любезней.

Ответ прозвучал незамедлительно - не успев я даже я проскользнуть в дверь:

- Спи безмятежно! - протяжным вздохом ответил Кайл и я закрыла дверь.

Единственное, что я подумала, оказавшись в освещенном подъезде: он даже спокойной ночи желает по-другому.