Над головой гремело, тучи сгущались, окрашивая пасмурное небо в кобальтовые и аметистовые цвета. Кучевые, словно свинцовые облака давили, но Мэйю бежать было некуда — впереди обрыв.
Место было таким знакомым, чем-то похожем на гору Пульсагирри на окраине города, только вот то дерево, которое погнула гроза, стояло ровное, совсем молодое, беспокойно шелестела зелёная густая крона под воздействием штормового беспощадного ветра.

Мимо Хан пробежала девушка, одетая в светло-розовый ханбок, и даже не оглянулась, будто Мэйю и вовсе не было рядом. Когда беглянка остановилась, прямо над пропастью, она повернула голову, но взгляд её, выражающий какие-то непонятные ненависть и отчаяние, по-прежнему был направлен не на брюнетку, а куда-то вдаль.
В следующую минуту студентка замерла на месте, понимая, что перед обрывом стоит она.

Такие же темные волосы, стянутые в тугой хвост, такие же мягкие черты лица, те же точеные губы и те же глаза. Но ведь это невозможно! Вот она, Мэйю, сейчас стоит, двигается, думает... тогда, получается, кто же эта девушка?
Точно не Хан Мэйю.

— Остановись! — послышался откуда-то далеко, как раскат грома, крик. Расстояние явно было слишком большое, но этот голос точно принадлежал парню.

Через пару мгновений, что-то быстрое, с нечеловеческой скоростью переместилось к круче, насколько молниеносное, что Мэйю даже будто огрело пощечиной безжалостного порыва ветра. Объект остановился, и девушку, что стояла над ущельем, накрыл мужской силуэт. Со стороны могло показаться, что он собирается её толкнуть, но все случилось совсем наоборот — незнакомец заключил руки в замок на её груди, словно кутая в теплые и надежные объятия, и защищая своей спиной от всех напастей этого жестокого и серого мира.

Хан была от парочки не совсем далеко, но было такое ощущение, словно не месте той девушки стояла именно она, потому что поразительно четко услышала такой чарующий шёпот: «Суро, пожалуйста, не делай этого».

Её будто обожгло кипятком от услышанного и Мэйю вдруг поняла, что этот голос ей чертовски знаком, что этот незнакомец — Джексон Ван.

Кожа покрылась мурашками, заставив содрогнуться, глаза стали слезиться от усиленного ветра, хлеставшего щеки.
Нет, она готова поклясться, что это именно он! Только... тут Джексон совсем другой. От него не веет этой стервозностью, ни намёка на тот самоуверенный взгляд альфа-самца, наоборот, кажется, что он вот-вот согнётся пополам, заплачет. Такой заботливый и, на вид, чувственный, готовый подставить свои сильные плечи и огородить от всех неприятностей, принимая все на себя.

В сердце больно кольнуло, и не понятно, то ли от обиды, что с Мэйю он совсем другой, то ли от жалости к такому, казалось бы, черствому и бесчувственному демону.

«Джексон, я...» — ей хотелось сказать, что она вовсе не Суро, что не знает, что тут делает, как вдруг она резко поднимается с кровати и просыпается.

Студентка пытается успокоить учащенное сердцебиение, делая глубокие вдохи и выдохи, начиная потихоньку приходить в себя после необычного сна, и вдруг понимает, что сейчас лежит на своей мягкой постели... а рядом лежит Джексон, и сейчас смотрит прямо на неё.

— Чёрт! — взвизгнула от испуга Хан, и даже подпрыгнула на месте. — Дурак, напугал меня!

Парень лежал на боку, согнув левую руку и, тем самым, придерживая голову. Его ничуть не смутила реакция девушки, на его губах замерла какая-та блаженная улыбка, и оставалось только догадываться, чем же она была вызвана.

— Проснулась, милая? — приятным и даже каким-то нежным тоном спросил демон.

Такое поведение, никак ему не свойственное, ввело Мэйю в ступор, и та даже не знала, что и ответить. Лишь лучезарно улыбнулась и только-только хотела произнести, как тот её перебил:

— Так, думала, я тебе скажу? — на пухлых губах тут же появилась привычная ухмылка, а заботливый взгляд превратился в укоризненный. — Слушай, может, ты уже что-нибудь пожрать приготовишь? Хватит дрыхнуть!

И тут улыбка сползла с её лица, собственная глупость словно отвесила ей смычный подзатыльник, делая последнее предупреждение о том, что нужно прекратить что-то ожидать от этого демона и думать, что он совсем другой, если копнуть глубже. Все демоны пусты, все хотят её съесть, и Джексон съел бы, не будь хранителем обладательницы такой крови.

Желание ответить ему что-то такое же тёплое и улыбнуться самой искренней улыбкой растаяло, как восковая свеча под огненным обжигающем пламенем, и она лишь недовольно фыркнула, отвернувшись от него, и встала с кровати, направляясь в ванную комнату.

Такая реакция не особо его впечатлила, но темноволосый даже не думал уходить, он просто лежал на мягкой постели, вспоминая, какие же мягкие сейчас покрывала и матрасы, ведь раньше они были, такое ощущение, сделанные из  камня.
Тем временем хитрые глаза исследовали комнату, подмечая любую мелочь. Такая забавная.

Все аккуратно было составлено, из чего он мог сделать вывод, что брюнетка была чистоплотной особой. На стене весела пара плакатов с какими-то семью ребятами, рядом с ними красовались красивые три буквы, но Джексон, к сожалению, не знал такого языка.

Потом он взглянул на какой-то рисунок восковыми мелками с кривой радугой и поплывшими облаками, прикреплённый в уголке над трюмо, где корявыми буквами сверху было подписано «Хан Мэйю».

«Хан Мэйю, значит, да? — произнёс он так, словно пробовал её имя на вкус. —Наконец-то я узнал твоё имя».

Эта мысль заставила его губы изогнуться в улыбке, но вовсе не хитрой или насмешливой. Какой-то другой, совсем ему не свойственной.

✁✁✁

В аудитории стояла гробовая тишина, которую прерывал лишь громкий голос преподавательницы, будто отскакивая от стен, словно пружина, и даже с последних парт все было прекрасно слышно.
Мэйю записывала лишь какие-то обрывки фраз, совсем не в силах совладать со своими мыслями и хоть на время отвлечься от проблем. Утром поссорилась с Джексоном из-за его грубости и бездушности, Дживу заболела, так ещё и проект какой-то задали делать — просто голова кругом.

Она все прокручивала свои воспоминания, как через мясорубку, и в мыслях крутился то тот сон с участием Суро, то вчерашний день. Хан совсем не помнит, как оказалась в кровати, лишь помнит тот хищный взгляд Вана, идущего ей навстречу, а все остальное — будто в тумане.

Обида обжигала, так по-детски, со стороны Мэйю, уже далеко не маленькой девушки, но все ещё отчаянно пытающуюся привыкнуть к суровой и безобразной реальности. Пора бы уже снять эти розовые очки, но именно они и являлись её слабым местом — слишком доверчивая и наивная, ещё с детства, и однажды эти прекрасные черты сыграют с ней злую шутку.

Почему? Почему он тогда выглядел таким сломанным? Почему был так с ней нежен?

Неужели... ты её любил?

Из раздумий вывел громкий и требовательный голос преподавательницы:

— А теперь разделимся на пары.

Женщина, на вид, около шестидесяти лет, поправила на переносице очки в железной оправе, и стала читать вслух список, расформировав ребят на пары, где каждый человек был с разной группы.

— Хан Мэйю в паре с Марком Туаном, — донеслось тут же до девушки, и та мгновенно стала искать глазами макушку напарника.

Эта пара по экологии была общей, так что её друг сидел среди своих одногруппников, и уже направлялся к ней с такой доброй и довольной улыбкой на лице.
В душе у девушки тут же потеплело от такой реакции, и она, стушевавшись, опустила взгляд в тетрадь, сама не понимая, чего так смутилась.

Воспользовавшись моментом, когда преподавательница разрешила всем рассесться по парам, он поднялся с места и пошёл прямо к подруге. Его глаза терракотового цвета словно смеялись, излучая лишь позитив, а простая белая рубашка смотрелась на худом, зато плечистом теле, очень изящно.

— Привет, Цветочек*, — он приподнял уголки губ и аккуратно, легонько потрепал девушку по тёмным волосам, и присел на соседнее место.

(*примечание: имя Мэй в корейском языке значит «цветок», Марк зовёт её по первому имени, немного коверкая его, игра слов)

Туан провёл пятерней по своей копне светлых волос, и положил на стол все пишущие принадлежности в предверии оставшейся пары, а Хан подперла кулачком щеку и просто наблюдала за его действиями, ловя себя на мысли, что этот парень и вправду прекрасен. Что его улыбка способна вылечить любую, даже самую страшную болезнь в мире, что на него можно положиться, и он ничего не потребует взамен, что хочет, чтобы они всегда сидели вместе за одной партой.

Когда пара закончилась, Марк предложил им вместе заняться проектом, и раз его нужно сделать до послезавтра, то нужно его сделать у кого-то дома, потому что все уже наверняка ломанулись в библиотеку.

Девушка любезно предложила свою квартиру, все равно живет одна, на том они и порешили.

Студенты вместе вышли за пределы колледжа, и направились в сторону её дома. Раньше Мэйю каждый раз замечала насколько красив парк, через который пролегал её путь домой, но в этот раз все мысли занимал лишь Марк и его забавные истории, которые заставляли хохотать и хвататься за живот. Просто поразительно, насколько быстро этот человек выводил её из депрессивного состояния, сменяя его лишь доброй улыбкой и хорошими мыслями. Ему хотелось дарить свои улыбки.

— Цветочек, а... — парень озадаченно почесал затылок, выглядывая из-за угла комнаты, когда они уже были в квартире. — А где у тебя тут уборная?

Мэйю указала рукой на нужную дверь и, не скрывая своей лучезарной улыбки, чуть ли не вприпрыжку пошла к кухне, как вдруг столкнулась с чем-то твёрдым, утыкаясь кому-то в грудь.

— Ну и кто этот хмырь? — прозвучал слишком знакомый голос сверху. — И что он тут делает?

Брюнетка подняла голову вверх и увидела недовольный взгляд Джексона, и его брови домиком. Она даже забыла, что теперь не одна, и за ней постоянно следят...

— Не твоё дело, — всё ещё обиженным тоном бросила Мэйю, и только-только хотела уйти, как кое-что вспомнила, и без всякой робости, смотря в карамельные глаза сверху вниз, тыкнула пальцем ему в грудь. — Я сейчас буду готовиться к проекту вместе с другом, поэтому, будь добр, исчезни!

Поняв, что это приказ, которому бесполезно сопротивляться, демона обдало жаром, и тот только собрался испариться под порывом ненависти, как вдруг остановился. А с какой, собственно, стати? Он — её хранитель, и просто обязан защищать обладательницу кольца где бы ни был, хоть в лепешку расшибается, но спасёт.
Сейчас оставлять её наедине с мужским полом было просто верхом безумия, особенно после вчерашнего случая, поэтому, ухмыльнувшись, он развернулся, и пошёл в самую дальнюю тёмную комнату, решив остаться там.

Ну и кто этот тип, который намылился в гости к его хозяйке? Что он тут забыл?
Интересно, сколько ему лет.

Ну, что он точно не красивее Джексона, по крайней мере, в этом можно было не сомневаться. Демонические силы делали его привлекательнее других людей, и это качество иногда отлично помогало и позволяло доминировать. Но почему же сейчас он чувствует, будто в меньшинстве?

Парень сжал пульт от телевизора в руках и стиснул зубы, пытаясь найти нормальный фильм и заглушить это противное чувство в груди, нервно щёлкая по кнопкам.

Мэй умная, она не станет вестись на его уловки, тем более, раз она ему доверяет, значит, и Джексону тоже нужно доверять хозяйке.

Тем временем парень и девушка переместились на её аккуратно застеленную кровать, Марк помог ей перенести ноутбук и распутать провода от принтера, которым Мэйю не пользовалась уже очень долгое время.

— Слушай, давай хоть немного отдохнём после пар и посмотрим фильм? — предложил блондин, взглянув на подругу и приподняв уголки губ. — Что думаешь?

— Думаю... — задумчиво протянула Хан, а потом улыбнулась ему в ответ. — Думаю, что это просто прекрасная идея.

Выбор студентов остановился на каком-то триллере про страшную куклу с безобразным ликом и уже потрескавшейся краской на лице, и даже дневной свет, просачивающийся сквозь недавно купленную тюль, не спасал положения. Признаться, Мэйю всегда недолюбливала такие фильмы, но если смотреть их с кем-то, то обычно было не так страшно. Однако, этой девушке скоро двадцать два, а она по-прежнему трясётся от подобных фильмов.

Почувствовав страх и увидев этот пугливый взгляд антрацитовых глаз, Марк молча притянул брюнетку к себе, заключая в тёплые и такие уютные объятия, словно кутая в мягкий плед, обещающий только спокойствие и безопасность. Сердце сразу же забилось быстрее, но Мэйю не стала сопротивляться, и лишь сильнее прижалась к телу парня, вцепившись ладошкой в ткань белой рубашки.

Когда фильм закончился, Туан решил немного разрядить обстановку и, прекрасно зная, как эта девушка боится щекотки, тут же потянулся руками к шеи и к подмышкам, пытаясь защекотать. По комнате тут же раздался звонкий смех Хан, такой чистый и заливистый, что даже заставил демона за стенкой подумать, что он очень приятный и даже какой-то детский.

«И чего это она такая радостная? — подумал про себя темноволосый, переключая каналы на телевизоре. — Такое ощущение, что выиграла лотерею».

Ему не были понятны причины её смеха, и хоть на одно мгновение он почитал его прекрасным, но сейчас понял точно — это его раздражает. Почему она смеётся, чёрт возьми?! Что тот парень сделал такое, чтобы её рассмешить?

Ван не видел этого типа, который развлекал Мэй, лишь чуял чужую энергетику, такую неприятную и терпкую, но, вроде, не такой уж он и плохой, если девушка рядом с ним не плачет.
Но всё равно демон сидел, как на иголках, и ему было неспокойно, боялся, прекрасно зная хитрость людей мужского пола. Понять бы ещё, что это за чувство.

Глаза Мэйю стали слезиться от смеха, и она произнесла немного охрипшим голосом еле слышно: «пощади».
В тот момент терракотовые глаза сузились в хитром прищуре, образуя милейшие полумесяцы, и парень, резко схватив девушку за запястья, перевернул её так, что теперь брюнетка лежала под ним, а сам он по боковым сторонам от её головы, опираясь на руки, навис над такими красивыми чертами лица.
Сердце Мэйю начало совершать кульбиты, от осознания того, что они ещё никогда не находились на таком близком расстоянии.

— Пощадить тебя, говоришь? — горячий шёпот обжег её ухо, пуская волну стыдливых мурашек по молочной коже.

В это время у Джексона в соседней комнате с каждой секундой что-то внутри нарастало, словно снежный ком, катящийся с горы.

Внезапно стало тихо.
Наверное, уснули.
Так сначала подумал Ван, а потом, благодаря своему необычайному слуху, услышал сквозь стену шёпот того названного гостя, словно находился с ними в одной комнате.

И тут чёрный пластмассовый пульт в руках демона переломился на две половинки, из которых торчали разноцветные провода, и он, не выдержав, встал с дивана и, психанув, вышел из комнаты. Джексон, не отдавая отчёта своим действиям, просто вламывается в девичью комнату и останавливается у самой кровати, замерев: все его опасения были верны, эти двое спокойно лежали на кровати, почти присосавшись друг к другу, но до этого, видимо, им еще не хватило нескольких секунд.

— Убрал свои культяпки от неё! — свойственным себе, приказным голосом произнёс блондин, сурово взглянув на незнакомого парня.

Марк отстранился и даже прыгнул от неожиданности, приземляясь рядом с девушкой.
Щёки Мэйю запылали алым цветом, словно её застали за чем-то непристойным или интимным (хотя, почему «если»?), но потом смятение сменила злость, мол, что он тут до сих пор делает?

— Парень, валил бы ты лучше отсюда, — усмехнулся блондин, и потом, осознав всю странность ситуации, посмотрел на девушку и вопросительно выгнул бровь. — Так, стоп! Это, блять, кто?

— Твоя смерть, — ответив на вопрос незнакомца, процедил демон, уже направляясь к парню, и глаза его стали светлеть, становясь все ярче, что значило только одно — он крайне зол.

Хотелось рвать и метать, пулять молнии глазами и пустить в этого мерзавца пару лисьих огней, которые того бы мгновенно испепелили.
Но Джексон пытался себя успокоить, что это всё оттого, что так себя проявляет кольцо — они связаны, и тот просто боится потерять хозяйку, что его могут поднять на смех, и нужно обуздать этот животный порыв, грозящийся вырваться наружу.

— Ты вообще не вовремя, вали отсюда, — Туан, по-видимому, не обративший внимание на этот путающий цвет глаз, показал рукой на дверь, и дразня, приобнял девушку за плечи.

«Как только пойдёт небольшое время, я тебя первым сожру» —подумал про себя Джексон, борясь с желанием вырвать ему эту руку и съесть того живьём. Этот желторотый юнец ещё так с ним смеет разговаривать!

— Ох, лучше б ты сейчас закрыл свой грязный рот, потому что ещё одно слово, и я расцарапаю всё твоё смазливое личико, — прошипел Ван с крайне серьезным лицом, а его глаза, блестящие янтарным блеском, были готовы метать искры.

Ему было противно от всей этой ситуации, все это было похоже на дежавю, ведь однажды он так же пришёл к Суро, и так же застал тех на кровати, только Мэйю совсем чуть-чуть осталось до того решающего момента, пока их не прервали.

Он перевёл взгляд на девушку, будто ожидая того, что она скажет, а потом резко замолчал, решая, что все это будет бесполезно. Глупая какая-то ситуация.

Хан устало надавила подушечками пальцев на веки, желая забиться в темный угол, чтобы никто её не видел, и не слышал. Хотелось провалиться сквозь землю и не слышать этой ругани. Ей действительно нечего было сказать в своё оправдание, ведь не станет она рассказывать про своего дерзкого и непослушного демона, посланного её оберегать, поэтому просто молчала, не в силах произвести и слова.

— А хотя... — спустя некоторое время вновь заговорил темноволосый, перевозя дыхание. — Обжимайтесь сколько хотите, мне всё равно.

Джексон разворачивается и выходит из комнаты, с громким стуком захлопывая перед собой дверь. Сделав шаг вперёд, он просто растворяется в воздухе, оставляя после себя серое облако дыма.

✁✁✁

«Ой, мне все равно, пусть хоть там поебутся, мне вообще плевать, — шёл парень, ругаясь вслух. — Бесят меня, оба. Чертов пижон, хули он вообще на меня наехал? Обтрогал её за все места, за которые только можно было, так ещё и на меня решил наехать! Ага, как бы на так, не на того напал!».

Он очень злился, чувствуя, как бурлит в его венах чёрная демоническая кровь. Чертовски злился. Он злился на Марка, который хотел себе заграбастать его хозяйку, на Мэйю, за то, что она что-то с ним такое сделала, что теперь Ван страдает, и на самого себя, что внезапно так сильно вспылил.

«Эту девушку жизнь ничему не учит! Вот пусть в следующий раз её выебут хорошенько, тогда и посмотрим, как она запоёт! — все никак не успокаивался демон. — Глупая девчонка!»

Обиженный, он шёл по улице, пиная безобидные камешки на асфальте под ногами, и бормоча себе под нос разные вещи.
Тёплое солнце ласкало его хмурые, но, по-прежнему, красивые черты лица, но все было тщетно.

Он злился из-за того, что не понимал, что с ним происходит. Его немного пугало это чувство неизвестности, до сих пор не было понятно, что это за нарастающий ком ярости внутри него.

Но на этот вопрос ему дал ответ Джебом, когда темноволосый пришёл к нему в бар:

— Люди называют это ревностью, Джексон.