Он рядом со мной. Красивое лицо в лунном свете кажется умиротворенным. Он тепло улыбается своей простой и искренней улыбкой, с нежностью во взгляде гладит меня по щеке. Заметив, что его рука непривычно холодная, накрываю ее своей ладонью, чтобы согреть. Прикрыв глаза, он говорит, что я зря стараюсь, мне никак не отдать свое тепло. Почему он такой холодный... Вторую ночь я думаю об этом, пытаюсь вспомнить что-то очень важное, и вспоминаю только на утро, когда просыпаюсь.

Его больше нет.

Когда прозвучал последний удар его сердца, я не могла в это поверить. Из моего горла вырывался оглушающий крик, я впала в долгую, изнуряющую истерику, пыталась самостоятельно произвести реанимационные мероприятия, достав из закоулков своей памяти уроки по оказанию помощи пострадавшим в аварии.

Марк сказал, что в этом нет никакого смысла — Дэн упал с большой высоты, переломал кости и разбил голову, даже его слегка ускоренная регенерация здесь бессильна. Стоило мне прекратить попытки и затихнуть буквально на несколько секунд, как он подошел и положил руку на мое плечо. Я не слушала его, изо всех сил стараясь спасти хантеру жизнь. Но не смогла, его сердце остановилось навсегда. Поэтому когда я почувствовала прикосновение, то резко дернулась. Однако в этот момент произошло кое-что, чего я совсем не ожидала — Марк сорвался с места и отлетел от меня на несколько метров. Я не видела, как он приземлился, обезумевшая от горя, я не сразу поняла, что это дело моих рук, и начала нервно озираться по сторонам в поисках того, кто способен на такое. Где-то внутри даже вспыхнула мимолетная надежда, что это Дэн каким-то образом ожил и откинул Марка от меня. Но он по-прежнему лежал передо мной. Чудес не бывает.

Я сходила с ума. Положив голову ему на грудь, гладила тыльной стороной руки по уже холодному лицу и рыдала. Долго, без остановки. Никогда прежде я не испытывала настолько глубокое отчаяние. Гравитация тянула меня вниз с такой неистовой силой, будто бы подо мной было раскаленное солнце, а вовсе не земля. С великим трудом я встала, сделала несколько шагов, передвигая ноги как тяжелые каменные глыбы, подняла глаза и увидела Феликса в компании черноглазых товарищей. Тут же рядом появился Марк и сообщил своему другу, что планы немного изменились. Он уже смотрел на меня как-то по-другому, и я не понимала, в чем дело, пока во мне снова не вспыхнула ярость.

Одним из черноглазых, случайно или нет, оказался Ник. Клянусь, он что-то вспомнил, поскольку, оторвавшись от группы, подошел к телу младшего брата и склонился над ним. Он поднял голову и смерил меня взглядом, который я не смогла понять из-за черных глаз и вдруг исчез, смутив своим поведением всех, включая меня.

Феликс махнул рукой и сказал, что у него нет на это времени и, раз хантер уже мертв — это были его слова, то мы можем идти со спокойной душой. В этот момент я услышала раскат грома над нами и почему-то восприняла это совершенно естественно, несмотря на то, что на дворе зима. Я не понимала, что делаю — из моего рта вырывались крики и ругательства, которые я уже давно забыла как произносить, а потом почувствовала, как по телу в прямом смысле этого выражения прошелся электрический разряд. Яркая вспышка, оглушающий треск и судорога в моих конечностях — это было действительно настоящее электричество. Единственное, чего я точно не почувствовала — боль. Никакой боли, потери сознания, только проходящая через все тело чистая энергия. В следующие несколько мгновений, которые я уже плохо помню из-за чудовищной яркости, что слепила мои глаза, все, кто находился рядом были мертвы. Все, кроме Марка, который снова оказался умнее и исчез еще перед тем, как все это случилось.

"Я спокойно ждал, пока они вернутся и вдруг услышал такой грохот, будто небо раскололось пополам", — рассказывал об этом Дамиан. Тогда он решил, что Марк пришел не один, и это дело рук кого-то из темных, тут же выскочил из машины и побежал на помощь. Он никак не ожидал увидеть несколько обожженных трупов, меня, стоящую на коленях и Дэна, чья гибель, судя по всему, и поспособствовала обрыву последней нити, связывающей меня и Диану.

Отреагировал он куда спокойнее. Этим Дамиан отличался от остальных и в большей степени от меня — свои эмоции он, как правило, держал при себе и редко выражал их на публике. Он посадил меня в машину, а тело Дэна положил на заднее сидение. Не спрашивая разрешения, я бросилась к нему и всю дорогу, держа его голову на коленях, не сводила глаз с безжизненного лица. Когда Дамиан подъехал к штабу и собрался вывести меня из машины, я вцепилась в Дэна обеими руками и отказалась выходить. Я поняла, что он увезет его, заберет его у меня, и была категорически против того, чтобы нас разлучали. Сейчас мне очень стыдно за свое поведение, но тогда действия хантера казались мне насмешкой надо мной и моими чувствами, будто он намеренно издевается и хочет сделать мне больно. Ему пришлось позвать Карла на помощь, и тогда я увидела, каким психолог может быть на самом деле. Смерть друга выбивала его из колеи, но он пытался разговаривать спокойно, убеждал меня и успокаивал, в конце концов, сказал, что я не смогу сидеть так всю вечность, и я, наконец, вышла, а Дамиан увез тело.

Меня оставили одну. Черная дыра разрослась до гигантских размеров, и я падала в нее — медленно и бесконечно, зная, что никогда не достигну дна.

"Коль убьешь, то и умру", — говорил он, как всегда с улыбкой. А я и убила. Не своими руками, но я так стремилась предотвратить его смерть, что неосознанно послужила ее причиной. Не появись я возле этого разлома, ничего бы не случилось. Я бы не упала в пропасть, а он бы не поспешил спасать меня, рискуя своей жизнью. Он знал, что не выберется. Сам он мог телепортироваться хоть каждую секунду, но на то, чтобы перенести другого, ему требовалось гораздо больше сил и время на восстановление. В этот раз у него не было времени — и он, зная об этом, все равно спас меня. Моя жизнь оказалась для него дороже своей собственной.

И теперь я думаю, а действительно ли Марк промахнулся? Догадывался ли он, что спасет свою шкуру только таким способом?

Жаль, что я никогда об этом не узнаю — если я увижу его, он либо снова сбежит, либо умрет.

Слышу приближающиеся шаги в коридоре и следом стук в мою дверь. Уже третий за сегодняшнее утро. И если первые два раза меня оставляли в покое, то после третьего дверь открывается и входит Елена. Лежа спиной к двери, я узнаю ее по легкой походке и приятному цветочному запаху парфюма. Она садится рядом и кладет руку на мое плечо.

— Даш, пора.

— Я не пойду, — отвечаю я, сильнее прижав к себе подушку, на которой спал Дэн. Она сохранила его запах. Раньше я почти не ощущала его, может, не обращала внимания, а теперь все мои чувства словно обострились, и, закрывая глаза, я могу на секунду представить, что он рядом. Представляю и плачу. Больше в эти два дня я не делаю абсолютно ничего.

— Будет неправильно, если ты не пойдешь, — говорит Елена.

— Неправильно, что все это происходит.

— Согласна. Но это уже произошло. Ты не сможешь ничего изменить, Даш. Как бы тяжело тебе сейчас ни было, нужно что-то делать дальше. Для начала простить себя и проститься с ним. Так нужно, к сожалению, и ты должна с этим справиться.

— Я не смогу с этим справиться, — говорю я. — Это я во всем виновата.

— Даже если это ты во всем виновата, Даш, тебе нужно с ним проститься. Так нельзя, ты была его невестой, ты не можешь не пойти, возьми себя в руки в конце концов, или я позову сюда всех и буду стыдить тебя, уж прости меня за это! — Не помню, чтобы она так злилась. Но она полностью права, поэтому я просто соглашаюсь и встаю с кровати. Елена, оценив мой внешний вид, качает головой и ведет меня в душевую, чтобы я смыла с лица высохшие дорожки слез и привела себя в порядок. Мне все равно, как я выгляжу, и, вообще, на все остальное. Скоро я провожу его в последний путь, а потом вернусь домой.

Олег привозит меня, Карла и Елену к большому и мрачному зданию. В Дримморе нет кладбищ, где хоронят людей, есть только один большой склеп. Там за плотно закрытыми дверцами с табличками, на которых выгравирована информация об умерших, хранятся урны с прахом, как правило, всей семьи. А здание, к которому мы подъехали — ничто иное, как крематорий. Перед входом я еще раз спрашиваю, нужно ли мое присутствие, на что все однозначно кивают.

Проститься с ним пришли немногие. Дамиан с Кирой, Карл и Елена, Олег и Лия оба без пары, так как жена Олега отказалась, сославшись на занятость, а Коннор еще в больнице, Ирина, которая на один день оставила свои обязанности, чтобы поддержать меня и Карла и еще несколько хантеров, включая Тима, Эрика и Таню. Мы собираемся в большой комнате, прилично обставленной, но такой же мрачной, как и все остальное. Единственное, что отличает это помещение от обычной гостиной — дверца в стене с окошком, за которой лежит тело. К нам присоединяется исполняющий обязанности парень и равнодушным тоном сообщает, что каждый из нас может сказать что-то напоследок. Потом тело сожгут.

Меня колотит крупной дрожью, и, заметив это, Елена подходит ко мне и протягивает свою руку. Благодарно кивнув ей, я вцепляюсь в нее, время от времени одергивая себя, чтобы не сделать ей больно.

Первым идет Карл.

"Прощай, дорогой друг. Я всегда злился на тебя за твои шутки, но я очень рад, что многое пережил с тобой. Жаль, что там сейчас ты, а не я".

Стиснув зубы покрепче, я держусь как могу, но когда доходит моя очередь, сдаюсь. Прикасаюсь ладонью к холодному стеклу и, глотая слезы, с великим трудом выдавливаю из себя несколько слов:

"Прости меня, Дэн. — Воздуха не хватает, и я открываю рот, чтобы наполнить легкие и произнести те самые слова, которые однажды, кажется, будто много лет назад, так боялась сказать ему. — Я люблю тебя".

Последней идет Лия, и от ее слов все внутри меня сжимается в тугой комок:

"Мы были едва знакомы, но я знаю, что в твоем сердце было много любви. Ты отдал его, чтобы горело вечно в душах тех, кто был дорог тебе. Прощай".

Когда она отходит, парень сообщает, что готов начать. У меня не хватит сил смотреть на то, как тело Дэна поглощает огонь, отворачиваюсь и, уткнувшись в плечо Елене, выпускаю наружу всю боль, что накопилась в душе за то время, что я пыталась держать себя в руках.

— Тише, моя хорошая, — спокойным и ласковым голосом произносит она, гладит меня по голове, — я знаю, как тебе больно, но не вини себя, все пройдет. Все пройдет...

Ухожу отсюда еще до того, как нам отдадут урну и Карл, как единственный, кто когда-либо был членом семьи Дэна, подпишет какие-то документы. Стоя на улице и глядя на мелкие хлопья снега, темные как пепел на фоне светло-серого неба, обнимаю себя обеими руками. Все еще трудно поверить в то, что это происходит со мной.

На табличке с фамилией "Мейерс" уже есть три имени. Мать, отец и брат. Скорее всего, сам Дэн решил так сделать, он и мне при первой встрече говорил, что его родни нет в живых. За дверцей, как я и думала, пусто. Карл предлагает мне поставить урну, но я отказываюсь и молча наблюдаю за тем, как это делает он, а после прислоняется лбом к табличке, на которой еще не успели выгравировать четвертое имя.

Мы не задерживаемся в этом месте и сразу же едем обратно в штаб. Выйдя из машины, я застываю на месте — кто-то прикатил сюда помятый пикап. Я так старалась избавиться от мучительных, разрывающих душу мыслей на обратной дороге, но от одного только вида этой разваливающейся машины, все, как бумеранг возвращается на свое место. "Его нет. Он не вернется. Я никогда не увижу его улыбку, блеск в его глазах. И мне придется жить дальше, ненавидя себя за то, что я дышу без него".

Все собираются в общей комнате и зовут меня присоединиться, но я отказываюсь и снова закрываюсь в комнате. Одиночество для меня единственный выход, чтобы не сорваться.

Принимаю решение вернуться домой, когда буду способна объясниться с родителями, хотя бы немного держа себя в руках. Наверное, это единственная здравая мысль, что пришла мне в голову за эти дни. Конечно, я не уверена, что вообще смогу вернуться — те силы, что пришли ко мне, совсем иная магия, которую я пойму только если попрактикуюсь в ней. Сгустившиеся над моей головой тучи, гром и молния, прошедшее по телу электричество, уничтожившее все живое в радиусе нескольких метров и неконтролируемый телекинез — вещи слишком опасные, однако я столько раз кричала, уткнувшись в подушку, и ничего не произошло, да и сегодня, при прощании тоже, несмотря на то, что я уже была готова слететь с катушек. Похоже, огонь никогда не был моей истинной сущностью и появился во мне лишь благодаря связи с Дианой. Я не знаю, как такое произошло, да мне и не интересно. Ничего не осталось, что было бы нужно и важно.

Этой ночью он снова снится мне, но мы уже не на кровати, а в странном туманном месте, напоминающий улицы Фиэрлона. Сидит на широкой деревянной скамейке, и когда я подхожу, протягивает руку и помогает сесть мне. От него веет холодом. В этот раз я понимаю, в чем причина, только не могу взять в толк, почему вижу его живым. Не убирая руку, смотрю в зеленые глаза, что выглядят куда тусклее обычного.

— Не смей винить себя за это, — говорит он. Я киваю. Плакать во сне легче, чем наяву. Никакой боли, разрывающей душу в клочья, нет кома в горле, и слезы льются как река, так же легко и плавно, струятся по щекам.

— Что мне теперь делать, Дэн? — спрашиваю я. — Я не могу, я не справляюсь.

— Тише...

— Я не вывезу этого, я просто не смогу без тебя, почему ты ушел? Почему кинулся за мной?!

Он улыбается и, наклонившись ко мне, тихо шепчет:

— Ты знаешь, что делать. Просто ничего не бойся.

"Ничего не бойся". Мне знакома эта фраза, и я долго не могу вспомнить, где ее слышала. Она звучала как предсказание, но это была не Лили. Очнувшись рано утром, я пытаюсь вспомнить, пока умозаключения не приводят меня в Монтеррум. Полная чушь. Она говорила, что у нас все получится, если будем вместе. Первое уже не сбылось, есть ли хоть какой-то смысл обращать свое внимание на второе? Да и бояться-то мне больше нечего, все страшное, что могло случиться — уже случилось.

Спустя пару часов приходят Карл и Елена. Я впускаю их и начинаю потихоньку собирать свои вещи. В проходе, переминаясь с ноги на ногу, стоит Лия, и я зову и ее. Все трое садятся на кровать. Первым вопрос задает Карл.

— Ты вернешься?

— Меня здесь больше ничего не держит, — отвечаю я. — Простите.

— Мы тебя понимаем, Даш, — расстроенно говорит Елена. Совсем поникшая Лия не оставляет надежды:

— Может, будешь хотя бы навещать? Хоть иногда. Раз в год или когда сама захочешь? Мы будем ждать.

— Не знаю, — отвечаю тем же тоном. — Может быть, когда-нибудь. Если переживу это все.

После недолго молчания Елена снова спрашивает:

— Хочешь взять с собой какие-нибудь его вещи?

Я не думала об этом. Хватает того, что лежит в кармане моих джинсов. Решила положить кольцо вместе с ним, если его похоронят в гробу. Узнав, что все будет немного иначе, оставила себе, как память. На вопрос Елены отвечаю положительно, а когда они уходят, по очереди крепко обняв меня, кладу себе в пакет одну из его рубашек и рацию. Можно было бы обойтись и без нее, но, вдруг вспомнив, как Диана однажды связалась с Марком, я поддаюсь соблазну. Если он там же, где и она, может быть, однажды мне снова посчастливится услышать родной голос. В сумке с его вещами нахожу приличное количество денег, но не трогаю их. Пусть возьмут те, кому они нужнее.

Завершаю приготовления, глубоко вздыхаю, и, представив свою комнату в родительском доме, отключаюсь от мира и закрываю глаза. Спустя пару мгновений чувствую заметную перемену в воздухе. Все получилось, только я больше не рада этому.

Я дома.