Глава десятая: Ведьмы спешат на помощь

Лиа родилась в разгар войны между двумя королевствами. С ранних лет воспитывалась в строгости и ограничениях, видела жестокие картины убийств соседями и друзьями своих родных и близких просто потому, что они были по разную сторону.

Война отняла у неё, тогда всего лишь четырёхлетнего ребёнка, мать. Отец погиб через четыре года, ровно на её восьмой день рождения, но перед этим уже научив хотя бы основам охоты. И она, будучи худой, нескладной и угловатой девчонкой действительно училась убивать. Потому что иначе было не выжить. Иначе все усилия её родителей пошли бы прахом, их тела павшие на поле кровавой бойни остались бы непочтёнными. А этого нельзя было допустить ни в коем случае. В разгаре битв о них бы никто не вспомнил - и они бы канули в лету среди множества таких же безымянных, по которым некому было скорбеть. Словно и не жили никогда.

Лиа не могла допустить такой итог, раз со смертью тягаться не вышло. Спорить с чем мы не в силах - вынужденно с ним должны мириться. В мирное время жить гораздо проще, но в тяжёлые познаются вера и надежда, и все являют свои лики - в сердцах беспокойным пламенем загорается решимость.

Когда через год кровопролитная бойня наконец завершилась свержением правящей династии, она смогла впервые за всё это время спокойно заснуть, не боясь быть убитой во сне. Но и спала по-прежнему урывками, совсем короткими мгновениями потому что снились они - горы трупов. Слышались стенания и мольбы, навсегда в ушах застыли крики мучеников и просто тех несчастных, у кого, как и у неё, отняли всё: дом, семью, годы детства или юности, взамен оставив полный раздрай и не знание как теперь дальше мирно жить. Дети привыкшие к войне до конца своих дней боятся шума, криков и слёз, и в тоже время им это куда привычней смеха, объятий и заботы.

Лиа вынуждена была мириться с правилами выживания - до тех самых пор пока одна почтенная среднего возраста женщина не взяла её на воспитание заметив детскую, совсем ещё и не вытянувшуюся в рост и напротив выглядевшую меньше своих истинных лет из-за перманентных недоеданий и переодически стычек с такой же как и она беспризорщиной фигурку у ларька с выпечкой. Как раз собиралась стащить одну из только испеченных булочек у нерадивого продавца да дать деру оттуда, когда её не успевшую вовремя схватить желаемое руку перехватила другая, с сеточками уже намечающихся морщин, но очень приятной, ухоженной кожей.

- Если хочешь есть - попроси и я куплю. Не воруй. Воровство губит. Ты же ещё совсем юна. - тогда, будучи ребёнком она никак не могла понять почему эта женщина именно к ней подошла и остановила? На рынке каждый день то здесь, то там что-нибудь и где-нибудь умыкали под шумок - таков закон бродячих и бездомных.

Но уже будучи взрослее, и ухаживая за совершенно немощной мадам Бан, девушка знала, что тогда сподвигло забрать её с улиц. У женщины в раннем возрасте от болезни умерла дочь - второй и последний ребёнок, которого очень ждали. И чьей смерти не выдержал отец - ушёл к другой, более молодой и здоровой, бросив родного ребёнка на попечение лишь матери. Вышло так, что почему-то именно в ней тогда увидели её отражение. Это не было для неё обидным - наоборот до самой своей смерти она хранила душевную благодарность той добросердечной женщине за то, что не прошла мимо, забрала к себе и вырастила в той любви, какой смогла, поделив на неё и своего сына.

Чан был отличным парнем старше её на два года, и единственным родным ребёнком мадам Бан. И они росли дружно, не зная роскоши, но и не ведая бед - вдвоём как брат с сестрой делили между собой домашние дела, и ухажавали за с каждым годом стареющей мамой. И пускай Лие откровенно не давалась готовка, над чем всегда подтрунивал старший, зато юница ловко управлялась с луком и кинжалами, и часто отправлялась в лес неподалёку за дичью, а потом довольная притаскивала подстреленные тушки зайцев, а бывало, что и подбитую камнем птицу, и он готовил их, каждый раз поражаясь как в первый её умению охотиться. Гладил по голове, благодарно расцеловывал в вечно бледные и спустя столько лет щеки, и с особой нежностью всегда говорил матушке, что вот с его сестрицей смерть от голода им не грозит. А потом смеялся над очередным надутым выражением лица, когда уже выпотрошенная тушка мяса отказывалась в её руках стать кулинарным изысканным шедевром, то пригорая, то попросту перевариваясь в жёсткое нечто. И только у неё это получалось сделать одновременно.

И это была неплохая жизнь, правда.
Лучше чем, та которая могла бы у неё быть останься та на улице, не подбери её кто в дом, не приюти в семью.
Без мадам Бан и Чана Лиа вероятно не дожила бы и до десяти, не говоря, уже о совершеннолетии. А так ей подарили отголоски детства, пускай и не с настоящими родителями.
В конце концов это было хоть что-то.

Но ей хотелось другого. С самого детства выросшая под гнётом войны и впитавшая в себя все её ужасы, она не смогла привыкнуть к обычной жизни. К мирной. Ей не хотелось замуж и быть хранительницей очага, вопреки надеждам матушки - внутри углями тлела жгучая ненависть. Ненависть на то, что всё обернулось так. На то, что никто не спросил а кому будет так лучше. Почему из-за игр власти страдают обычные, ни в чём неповинные люди?

Лиа стремилась из-за всех сил в королевскую армию. Несколько лет подряд пыталась проходить отбор на службу, но каждый раз возвращалась ни с чем из-за разных отговорок.
Не достаточно сильна. За тот год подтянула выносливость и меткость в метании ножей.
Выглядит хрупко и не надёжно. Доказала, что не всегда массивное телосложение играет роль преимущества, когда несколько крупных парней не смогли поймать её на тренировочных боях, потому что она была верткой подобно змее, и быстрой подобно косуле.
Не сможет на равне с остальными терпеть ужесточенный режим и расписание. Предложила проверить на опыте, а не судить обманчиво только по вшеним составляющим.
Может она и не внушала страха, порой заставляла сомневаться в своей трудоспособности остальных, и была к тому же ещё и девушкой. Но всё же смогла на третий год попасть в набранный отряд новичков - стала одной из лучших в своём ремесле. Может ближние бои и не были её сильной стороной, но ловкость и умение метко стрелять никто оспорить был не в силах.
Её стали замечать. По рекомендации даже продвинули в королевскую десятку лучников.

И всё неплохо - нашла своё призвание, да и жила бы себе спокойно, наконец добившись и уважения и признания.
Но на сердце снегами властвовала мерзлота. Шепотками и слухами полнилась столица о грядущей битве за престол - сверженные не хотели мириться с проигрышем, копили все эти годы войска и силы, увеличивали военную мощь, продумывали стратегию и собирали всех несогласных нынешним правительством в свои ряды.

Лиа едва уловив ветер намечающихся перемен поняла - это был её шанс на месть. И она собиралась им воспользоваться.

Чан был категорически против, за последние годы их мать совсем уже перестала ходить сама, с трудом сидела, и понемногу теряла в весе, память её с каждым месяцем ухудшалась и осыпалась сквозь пальцы, и ему приходилось как можно трепетнее и заботливее за ней ухаживать, присматривать за увядающей на глазах и пытаться сделать так, чтобы хотя бы умерла та без сожалений. Он был искренне рад за Лию и её сбывающиеся мечты, но именно из-за них они почти перестали видеться - младшая постоянно пропадала на тренировках во дворце. Мадам Бан в худшие дни плакала и грустила об умершей дочери, которую ей полностью заменила некогда подобранная девочка, и никак успокоить парень был её не в силах - только Лиа с её голосом, чуть тихим, всегда с едва отдающими нотками северных ветров, могла вновь внушать спокойствие умирающей, сказать, что она рядом, что ещё проживёт долгую и счастливую жизнь. Не умрёт так рано.
И только этими словами удавалось усмирить печаль, что топила и губила в себе на старости лет всё отчаянее и сильнее, глубже.

Всем приходилось тяжело, - за каждым выбором стояли свои последствия и предугадать их никто был не в силах.

Лиа, добившись уважения и успеха среди королевских лучников, и самой венценосной четы, очень быстро попала на передовую, когда на дворец было совершено покушение. Кто-то подкупил охрану в ту ночь, а ещё раньше, вероятнее за пару месяцев до этого, и внедрил своих людей в качестве слуг, чтобы затесались среди множества и пообвыклись во дворце. Потому что не подготовленные люди не могли бы так слаженно и бесприкословно подчиняться плану, без должной подготовки и отработанности. Уж в чём, но в этом мятежникам можно было лишь позавидовать. Или восхититься.

Тогда за гамом и шумом драк, ручьями крови и звенящего напряжения, почти ощутимой физически везде смерти - удалось забрать жизни павших короля и королевы. Брату и сестре, единственным наследникам престола пришлось спешно бежать, оставлять позади полную разруху их прежнего быта. Прах почти всей жизни до. В одну ночь они имевшие всё: бесчётные богатства, преданных людей, огромный дворец, и самое главное семью, этого всего лишились. Война когда-то отнявшая покой и мир её детства, теперь отняла у них, едва лишь подростков лет тринадцати безмятежную и прекрасную юность. Самую сладкую пору жизни, полную первых надежд, взлётов и падений, самых ярких чувств, всеобъемлющей любви и всепоглащающей ненависти.
В конце концов, война не щадит никого - ни обычных людей, ни правителей.

Она была той, кто помогал принцу и принцессе скрываться, прятаться. Добывала для них еду в лесу, учила понемногу справляться с горем, но не могла подарить главного - заботы. Не зря её в армии прозвали бесчувственной.
Девушка не могла подобрать слов, чтобы обнадёжить и воскресить в них веру вновь. Когда-то оказавшись на улице никакие слова и утешения ей не помогали.

Словами вообще трудно помочь. Ими нельзя залечить кровоточащие раны на сердце, нельзя скрыть в них слёзы и всю ту боль от утраты близких, нельзя обманываться. Это всё стоит слишком дорого. И просто слов не достаточно.
Она не была нянькой. Она - воин. И когда ей повезло наткнуться на остатки действительно верных короне людей, почти без сожалений та их передала на попечение им. У неё были дела важнее, как бы это грубо не звучало. Смутное время требовало отчаянных действий. А отчаянные действия всегда требовали жертв. Двум детям было не место на войне. Тем более на войне, которая началась из-за их власти. О них должны были беспокоится люди для этого подходящие.

Но самое грустное для неё теперь, после всех этих лет спустя осознавать не то, что она сделала тогда неправильный выбор. Нет, она по-прежнему считает, что поступила правильно, иначе было нельзя. Самое трудное осознавать, что это так и не спасло их. Старший брат принцессы всё равно погиб, и люди их защищавшие тоже.

И Лиа не помнила даже их имён.
Не знала, что с последними случилось дальше. Что сталось с принцессой?
Как судьба распорядилась юной жизнью и куда в конце пути привели её ноги, что пришлось пережить и увидеть, что навечно отпечаталось под закрытыми веками. Ничего не знала.
И если бы её сейчас спросили а стоило ли бороться за тех, о ком даже ничего к концу своих дней не знала, из-за вмешательства в чью повседневность сама в итоге и оказалась убита, всё ещё ответила бы, что да. Оно того стоило.

***

Чонха задумчиво хмурит брови, слушая рассказы дворцовых слуг о посещении Джису королевского дворца, и пытается собрать цепочку воедино. После разговора с принцессой Йеджи, Первой Розой Империи, у неё остались ещё не заполненные фрагменты. Чэхён и Хонджун, первые её встретившие и проводившие во дворце, упорно твердили, что встретили её в саду. Это же подтверждал и Тэхён, который наводку на это дал. Вот только почему она изначально приземлились в саду?
И была ли это ещё она? Приготовив зелье с Сонми они до самого конца сомневались, что оно сможет подействовать. Узнал бы об этом Минхо, он вероятно пришёл бы в бешенство, но иначе выхода не нашли. Не бывает зельев способных спасти от опасности, если таковая имеет угрозу для жизни. Оно может замедлить смерть но не обмануть её. Потому ведьмы решили поступить совсем по-другому.

В тот раз Джису выпила зелье пробуждения. Для обычных людей совершенно безвредное, но иногда действительно помогающее выжить. Мы не всегда и сами знаем на что способны. Некоторые инстинкты нужно пробудить. И если бы Чхве была обычным человеком, так бы оно и сработало. Но, их догадки оказались чётко бьющими в цель. В этом теле находились две души.
И одна из них уже жила раньше и потерпела крах. На реке забвения ей дали второй шанс, и реинкарнация смогла удивить всех - прежняя душа попала в тело идентичное прошлому.
Такого не ожидал никто. Предполагать - это одно, но видеть своими глазами совершенно другое. И судя по всему, очень скоро многие в этом убедятся на своём опыте. Осталось только её найти. Но где? Куда может тянуть уже однажды умершую душу? В прежний дом.

- Итак, какие у нас будут предположения о её нынешнем местонахождении? - спрашивает Тэхён. Его обсидиановые глаза смотрят серьёзно, не мелькает в них больше та присущая ему искорка десткого озорства. Дело принимает серьёзный оборот.

Чонха опирается подбородком на переплетённые пальцы подпирая ими голову, и прикрывает свои веки. Думает, стот ли оно того. Это была не их история. Но прямо сейчас отголоски той войны никак не отпустят Вонён, Ынби и Хёнджина. Открылись их старые раны - и в каждой из них была Лиа. Сама Чонха с ней знакома не была, и никогда ранее не встречала - но ей многое рассказали.
Они в то время только едва Академию закончили, с тех пор вместе ни разу полным составом и не собирались. Да уже никогда и не соберутся.

Сонми, она, Тэхён - живы. Суджин нет.
Отдала жизнь за младшую сестру. И как бы не старались найти выход, спасти, так и не смогли и по сей день. Подобно Хёнджину не ожила. И она, и Розэ оказались бессильны. Осталось лишь смирится. И изредка навещать, не забывая. Всё, что было в их силах это остановить для неё время - с самого дня её смерти Суджин сохранила немного при свете золотившуюся кожу, которой всегда гордилась и чья нежность сводила многих на их потоке с ума, волны длинных шоколадного оттенка волос, - таких же как и у младшей, чей цвет унаследовали от матери, такой же в юности красавицы - и лёгкую улыбку на устах, которую уже придали сами друзья, потому что невыносимо было смотреть на неё не улыбающуюся. На ту, которая всегда светилась как яркое солнце, и погасла в одно мгновение в пожаре родного особняка вместе с родителями.

Вонён на неё была невероятно похожа. И улыбкой и этими открытыми всему миру глазами, с таким мягким чайным переливом радужки. Только улыбалась реже, и чаще уходила в себя, с отсутсвующим выражением лица смотря в пустоту. Её можно было понять - от природы её особенность часто доводила до сильной усталости, и пока та не научилась её замыкать срывалась на нервные крики и истерики от шума.

Чонха открывает глаза ровно спустя минуту молчания после заданного чародеем вопроса.

- Думаю, что будучи несколько лет мёртвой, при пробуждении первым делом захотела бы отправиться к себе домой. Узнать что там и как.

- Я тоже размышлял об этом. Но это кажется... - кивает ей собеседник, и не успевает до конца произнести то, что тревожит как женщина делает это за него.

- Личным? - тихим тоном подтверждает та. - Да, мы не имеем права вмешиваться в чужие судьбы и колышить так и не зажившее. Но нас попросила лично Её Величество Йеджи. А ведь она тоже была с этим связана. Может это достаточное основание полагать, что нам придётся наведаться туда. Я узнала от Чана адрес, хоть и сам он присутствовать отказался.

- Нам нужно. - бесцеветным голосом соглашается и он.

- Нужно. Боюсь лишь, что без Минхо не справимся. Кто знает, может она всё ещё любит его. - поднимаясь из-за дубового стола, и чуть сжимая расцепленные пальцы в кулаки решает Чонха. Ей неприятно это говорить, потому что это не её чувства, не её прошлое, и это неправильно позволять чужим ворошить его. Но такова их работа сейчас. Она принесёт свои изменения Минхо после всего, и надеется лишь, что он поймёт. Может и не простит, но хотя бы поймёт.

- Будем надеяться.

- Будем надеяться. Надежда последнее, что осталось.

***

Как Чонха и думала Минхо был зол услышав обо всём. Новость о зелье привела его в ярость. Но он не кричал, не крушил ничего, и кажется, оставался в сознании даже если то сперва пошатнулось от шока. Это уже был прогресс. По сравнению с тем, что она слышала от Саны, когда только умерла его любовь, он сорвался в центр небольшой деревеньки где они жили и кидался на прохожих и людей пытаясь выяснить, что произошло, кто её убил. Если бы не старшая сестра, вовремя успевшая увести его от перепуганных селян, не понимающих почему обычно тихий и спокойных парень так вёл себя, возможно он бы утопил всё в крови, и в конце бы покончил с собой. Она как душой чувствовала в то утро, что должно было случится нечто плохое, и потому поспешно собравшись решила их навестить. Едва успела - он готов был принять истинную форму, и тогда бы её история повторилась. Люди боятся таких, как они. А убитая тоской лиса - бозоружна.
Потому что лисы влюбляются один раз и навсегда.

Так что сейчас это давало веру в хороший исход. Но честно говоря, наблюдая за ним, ведьма думала, что лучше бы тот кричал. Его молчание напрягало гораздо сильнее. Даже зная этот заносчивый и тяжёлый характер, всё равно предугадать действия оказалось вообще непредсказуемо. Согласится ли он помочь им? Или они затронули слишком больное воспоминание?

- Минхо, - аккуратно начала она, подходя к нему чуть ближе, но по-прежнему не решаясь прикоснуться к напряжённой линии плеч или спины. В комнате кроме них никого не было - завидев её на пороге остальные быстро сообразили, что дело нечисто учитывая её недавнюю причину отлучки в Эспер - для многих некогда родной мир. - Нам стоило рассказать обо всём раньше. О всех своих догадках. Но мы сомневались. Мы не были с ней знакомы. Ни я, ни Сонми, только слышали от вас о ней. Но нас настораживали приступы Джису. Это всё было так странно. Мы...

- Не надо. Не говори мне ничего. Дай придти в себя. Я ни в чём вас не виню. Вы с Сонми всего лишь хотели её обезопасить. Вы не знали всего. Мы не рассказали. - Ли отвечал медленно, через раз глубоко вдыхая грудью воздух, и держал глаза закрытыми. Стоя возле открытого окна первого этажа, и словно пытаясь гуляющим по комнате летним ветерком успокоиться. Получалось похоже не очень - брови его то и дело хмурились, а пальцы хрустели суставами крепко стискивая оконную раму.

В доме было тихо.
Ни выходная сегодня от работы Сана, ни ухаживаюшая за спящими ребятами Розэ и переживающий и за неё, и за тех Чан, ни Мунбёль и Сехун изначально встретившие её первыми, когда ведьма перешагнула входные двери не тревожили их. Сана, правда хотела, порывалась броситься вслед за зашедшей в их с братом комнату красноволосой, но её удержал Чан, отрицательно покачавший головой. Хорошо ещё что младших дома не было: за исключением больных Вонён, Ынби и Хёнджина, Феликс и Джейк вынуждены были отлучится на летние занятия в школу, и её визита не застали.

Не нужно было лишний раз давать им повод для беспокойства, это была не их битва. Хватало затронутых остальных.
Не было в данный момент здесь так же и Сонми - та отправилась искать лекарственные травы, и они в Эспере просто разминулись во времени.

Чонха и сама чувствовала себя отвратительно. Тэхён вынужден был один навещать старый дом мадам Бан, и её детей. Осмотреть там всё, и выяснить появлялись ли в последние время там нежданные гости. Ей осталось только уговорить помочь им соседа. Чтобы навестить и их с Лией дом. Пока это были единственные пришедшие на ум зацепки куда бы та могла придти в первую очередь. Потому что большее им доступно не было - не зная её характера, мыслей и мотивов продумать возможный план её действий было трудоёмко и едва ли не невозможно. И кто как не Минхо мог её знать?

- Чонха, не дави на него. Сейчас он не даст тебе ответа. Вы слишком ошарашили его. А вам нужно работать на опережение. Я. Я помогу. - звучит твёрдое от дверей. Ведьма неверяще оборачивается и не может поверить сама себе.

- Минхо, разрешишь ли ты мне? - просит вместо неё он и тот кивает. И вопреки ожидания на этом Бан не заканчивает. - Ты ведь тоже догадывался обо всём? Остальные может и смогли бы обмануться только её поведением, но не мы.

- Да. - неопровержимое в ответ.
Другие могли, но не они.

Чонха переводит взгляд с одного на другого, и больше не пытается встрять в беседу, справятся и без неё, да и поймут лучше чем другие. Ей не остаётся ничего, кроме как ждать исхода и решения от них, и лезть она не хочет ещё сильнее, чем уже, потому отходит в сторону, оставляя парней общаться наедине, а после пары мгновений и покидает само помещение, закрывая за собой дверь, чтобы больше никто не посмел их тревожить. И тут же встречается ещё не до конца зайдя в гостиную с встревожжеными взорами других.

- Как они? - одними губами спрашивает Сана, и движением головы указывает в левую сторону, намекая на их комнату, откуда только что та вышла.

- Знаешь, не могу сказать с уверенностью, но вроде в порядке. Я думала, что Минхо отреагирует более... - и смолкает не сумев подобрать подходящее слово.

- Агрессивно? - подсказывает Ли, и та кивает. Её рыжие волосы собранные в хвост чуть приминаются под весом головы, которую на её плечо только что опустила другая девушка. Мунбёль устраивается поудобнее, и потом обеспокоенно оглядывает замершего в своих думах в соседнем кресле Сехуна, и возвращает серые глаза на ведьму.

- Я и подумать не могла, что такое может быть возможно. Вы говорите, что она в точности умершая. Как такое вообще могло произойти? В голове не укладывается. - делится мнением и она. Кумихо аккуратно поглаживает её по голове, и прикладывается щекой к лиловой макушке. Следующее срывается с уст приглушенно, всё ещё не в полную силу голоса но уже и не шёпотом.

- Мы и сами не могли. Судьба бывает удивительной.

- Да уж. Удивительной. - как сама себе доказывая произносит Чонха, и косится быстро на всё так же плотно закрытую комнату, гадая всё ли у них там хорошо. Пришли ли они к общему мнению, или каждый сожалеет о своём? И единственное, что не подлежит сомнению так это навязчивая мысль крутящаяся у неё на репите.

Верно. Кто как не Минхо мог знать Лию? Чан. Её старший сводный брат.