Ветхая деревянная дверь с протяжным скрипом отворилась, пропуская свет в темную комнату с одиноким матрацем на полу. Светловолосая девушка резко села и прикрыла глаза рукой.

- Выучила? - визитёр в маске, закрывающей лицо и шею, говорил басом, скрывая свой истинный голос.

- Нет! - процедила сквозь зубы девица.
И демонстративно отшвырнула от себя  книгу и маленький фонарь.

- Не выучишь, не уйдёшь.

- Я испорчу зрение! - зашипела в ответ пленница. - Мой папа вас найдёт и ...

Она не успела договорить, дверь захлопнулась вслед за человеком в маске.

- Я хочу есть! - завопила девица и швырнула о стену железную кружку.
Та отскочила и упала на пол, гулко подпрыгнув пару раз.

Дверь снова отворилась, и теперь уже в комнату вошли двое.

Один из них подошёл и грубо бросил перед узницей жестяную тарелку с серой жижей.

- Икра белуги подана.

Оба человека в масках засмеялись.

- Снова овсянка! На воде! Хотя бы соль дайте! - грубо процедила девушка.

- У рабов - рабская пища. Чем богаты, тем и угощаем. Не объедайся.

- Мой папа вас ...

Ей вновь не удалось завершить угрозу.

Скрипя зубами от злости, она пару минут смотрела на свой обед, затем, победив в поединке с гордостью, притянула тарелку и стала руками забрасывать в свой силиконовогубый рот "икру".

На следующий день все повторилось.
Правда, посетитель заметил продвижение: девушка держала книгу в руках.

- Девонские крабы.

Перед узницей шлепнулась тарелка с такой же серой жижей, как и накануне.

- Мой папа...

- Главный вор страны, мы в курсе, читали твой блог. Не объедайся.

И дверь закрылась.

Через сутки - та же процедура.

- Изволите откушать лобстеров?

Меню не изменилось ни на грамм, как и пожелание:

- Не объедайся.

Наутро девица была готова продекламировать стих.
Ее вывели в ярко освещённую солнечным светом комнату с окнами без стёкол. Семеро стояли плечом к плечу, на лицах маски, руки скрещены на груди. Они сверлили узницу насмешливыми взглядами, пока та проходила к одинокому стулу в центре помещения.

Она села и дерзко заявила:
- Мне нужно зеркало!

- Можно я ее отвьюжу? - один из стоявших дёрнулся вперёд.
Судя по голосу и по комплекции, это была девушка. Акцент выдавал в ней иностранку.
Она попыталась вырваться к блондинке, но сосед удержал ее.

- Отметелю, а не отвьюжу. Не надо, таких лучше не трогать, чего доброго заразишься, - и он передёрнулся, изображая высшую степень омерзения.

- Снимаем с первого дубля. Ошибёшься - остаёшься ещё на сутки. Читай с чувством, с толком, с расстановкой. Хоть ты и тупа от рождения, постарайся. Камера, мотор!

На пленницу, которая пощипывала щеки в надежде вызвать румянец, навели телефон. Тут же выпрямив спину и попытавшись придать лицу привычное скучающее надменное выражение, она начала:

- Я была рабыней группировки "Мытутвласть"три дня.
И выучила по их повелению стихотворение.

"Я ль буду в роковое время
   Позорить гражданина сан..."*

Открываю глаза. Худшего момента для пробуждения и не придумать! Ещё пару минут - и я бы услышала поэму!

Заснула с мыслями о дедушке и во сне увидела одну из его историй... Жаль, что не приснилось, как он сам её рассказывает. Обычно мы запирались в моей комнате, на каждой стене которой изображено дерево с совами на ветвях. Пока я смеялась, зажав рот руками, дед брал две пары наушников: мои, розовые, в цветочек, прикладывал к своему запястью с обеих сторон. Синие наушники Марка предназначались мне. Затем дед включал два наших плеера так громко, что мы не только слышали модный танцевальный электромикс, но и чувствовали басы кожей.

А после умиротворяющим дедушкиным голосом лилась история... Иногда мы обходились без наушников - писали в блокноте, переполненном сказками о маленькой отважной Алисе.

Та девушка из группы "Мытутвласть" - Элис Рибл.

Она приехала из одной либеральной страны со своим возлюбленным, но, пораженная нашими порядками, вовлеклась в оппозиционную деятельность.
С бойфрендом, который не разделял ее жажды справедливости, она вскоре рассталась.

Бунтарка стояла в первых рядах на митингах, громче всех кричала лозунги об отставке правительства с забавным иностранным акцентом.
Ее несколько раз задерживали, ее исключили из университета, но она продолжала бороться.

Однажды, дочь приближенного  Государя, заявила в своём блоге: "Вы все - мои рабы".
Досадная оплошность!

И хоть девица жила и училась в другой стране, Элис и ее соратники дождались ее визита на отцовскую землю. Не знаю, как им удалось, но они перехватили ее в аэропорту. Продержали три дня в заброшенном домике в глухой деревне, где почти все дома были такими же покинутыми жителями - отправившимися то ли в большой город, то ли на другой свет.

Условием ее освобождения было прочтение наизусть стихотворения. Три дня просидела она взаперти с томиком стихов, на четвёртый было записано видеообращение.

Девица, выглядевшая ужасающе без спасительного макияжа, заявила, что стала рабыней на три дня.
Далее следовал сам стих, который избалованная дочь казнокрада декламировала из рук вон плохо, с паузами и запинаниями. Несмотря на это, видео имело оглушительный успех в сети. Его пытались изъять, но, отправленное друзьям Рибл заграницу, оно висело везде, где только можно.

"Банда", как называл их дед, помимо подобных дерзких выходок, собирала и распространяла материалы о преступлениях властьдержащих.
И тогда международная сеть сделалась закрытой для ситизенов, и появился госнет.

Единственным способом делиться неугодной правительству информацией стала бумага. Но и от неё вскоре избавились.
Система передачи данных рот-уши была заглушена чипом.

И Элли Рибл одной из первых добровольно приняла его в свое запястье.

Ее вынудили. На нее нашлась управа - в лице моего деда, сторонника, с которым она сблизилась в антирепрессивных вылазках и дебошах против новых законов, лишавших человека права на свободу.

Рибл - моя бабушка.

Угрожая расправой над ее возлюбленным, правительство заставило ее публично принять в себя чип, сохраняя улыбку на лице и заявив, что она все переосмыслила, что это - во благо каждого гражданина и во имя всеобщей безопасности.

Любой преступник будет наказан за одно лишь намерение совершить нарушение. Никаких терактов. Никаких убийств. Никаких грабежей - деньги стали электронными, имеющими одно лишь хранилище, спрятанное под твоей кожей... ни утечек, ни махинаций. Не останется преступлений. Кроме одного - уничтожения свободы человека и его права на выбор.
Сущая безделица.

Каждый день давался Ветровой с трудом, хоть она и молчала о том, что происходило в ее душе, стараясь утаить от супруга свои страдания.
И когда папе было шесть лет, она умерла от остановки сердца.

- Она снова в это ввязалась. Нашла старых знакомых, и они хотели придумать способ связи... Не успели.

Тогда я не понимала, что он имел в виду.
Но теперь... Не слишком ли много случаев остановки сердца здорового человека?

Перевожу взгляд на блондов. Если мне и случалось жалеть о своём непродуманном путешествии, то сейчас моя решимость заряжается новой энергией. Нет, я бы не смогла оставаться в нашей мифической реальности, я бы сбежала рано или поздно.

И пусть бы я прокололась на первом же допросе и была бы отправлена в лагерь, я хотя бы имела основание не презирать себя за то, что не попыталась.

Благодаря Ищейке я пересекла границы мегаполисов, увидела красоту природы воочию, а не на экране планшета. У меня появилась надежда найти Просвещенных...

К слову об Ищейке, его слишком долго нет.

Подхожу к костру, подбрасываю щепки и дую на тлеющие угольки. Мерзкий обещал поддерживать огонь - вот и верь после этого Выявителям.

Брат с сестрой спят спина к спине, укрытые курткой краснорукавого. Без верхней одежды, вдали от тепла - где его носит?

Прислушиваюсь, но ничего не слышу.

Освещая фонарем путь, обхожу два прохода. Далеко идти смысла нет, тишина абсолютная. Не мог же он сквозь землю провалиться?

Повинуясь необъяснимому чувству, иду в сторону входа. Если заблужусь или наткнусь на крысу, я вцеплюсь в его шевелюру и ... Обычно Выявители коротко стрижены, этот же будто забыл о существовании ножниц. Перед глазами его темные густые волосы, которых касается моя рука. Трясу головой, отгоняя видение.

Длинный тоннель словно не имеет конца. Идти вслед за спиной Выявителя было просто, но прокладывать путь самой, не зная, на что наткнусь, чертовски страшно.

От страха сердце стучит так гулко, что едва не заглушает обрывки разговора, который вдруг доносится до меня. Выключаю фонарь и вслушиваюсь.

- А твои отчеты - у нас животы болят от смеха. Мы их всем отделом читаем. И что, девчонка правда втюхалась? - голос, от которого у меня мурашки побежали, принадлежит не Мерзкому... - Правда думает, что ты ей помогаешь из симпатии? Судя по тому, как часто ты глушишь сигнал, время вы проводите неплохо.

Мерзкие смешки прерываются резкими словами:

- Передайте ему, что у меня все идёт по плану. Я знаю, что делаю, разве есть поводы сомневаться? - в словах Ищейки металические нотки. - Какого лешего вас в эту глушь отправили?

- Остынь, нет никаких сомнений. И мы ведь не пешком шли, - он смеётся. - Но сутки без сигнала - это повод для беспокойства.

- Вы возвращаетесь обратно и докладываете, что я работаю в одиночку, иначе операция потерпит провал. - Мерзкий чеканит слова, и от этого моя тревога переваливает за критическую отметку.

- Нам велено примкнуть к тебе и довести дело до конца вместе, - новый голос, чей обладатель противно растягивает гласные.

По моим ногам начинает взбираться страх. Сколько их?

Осторожно двигаюсь к повороту, за которым мне откроется обзор на говорящих. Боюсь даже вдохнуть, чтобы не выдать своего присутствия. Прислоняюсь к стене и выглядываю. Мерзкий стоит напротив двух парней в темно-синих одеждах с красными рукавами. Фонарь, оброненный или нарочно опущенный на землю, слабо освещает их.

- Вы мне всё испортите. Я работаю один.

- У меня нет твоей крыши, и мне ослушание с рук не сойдёт. Хочешь ты или нет, мы остаёмся.

Мерзкий в мгновение оказывается возле своего коллеги и, схватив его за ворот куртки, отрывает от земли.

- По-хорошему или по-плохому, но вы не примкнёте ко мне.

- Ты мне угрожаешь?

- Похоже, когда твои ноги не касаются пола, мозг начинает работать. Возьми на заметку.

В полумраке не разглядеть лиц, но я знаю, что синие глаза Ищейки искрят ненавистью, а на скулах играют желваки.

- Трент, отпусти его. Ты тоже угомонись, Стеф. Надо все спокойно решить.

- Что тут решать? Норберт дал четкие указания, и мы им следуем!

Тот, кто носит имя Стефан, откидывает голову, чтобы врезать Ищейке, но он ослабляет хватку. Стеф падает на землю и тут же вскакивает.

- Я тебя ... - он выхватывает дезратор из кобуры и наставляет на Выявителя.

Мерзкий усмехается.

- У тебя никогда не хватит духу это сделать, плешивый.

У Стефа действительно плешь. Даже в полумраке я вижу этот островок его редких волос на макушке.

- Уймись, - его руку отводит блондин-миротворец.

- Только дай мне повод, - плешивый говорит сквозь зубы.

- Стёпа, ты бы лучше занимался поисками подходящего шампуня, а не предлога расщепить меня.

Блондин фыркает.

- Я сделаю это. И сделаю по Своду. Законно.

- Презумпция невиновности Выявителей не распространяется на междуусобицы, ты ведь помнишь?

Блондин, видимо, единственный здравомыслящий среди них, перебивает:

- Нужно решать, какие наши дальнейшие действия.

- Вы возвращаетесь и передаете мой пламенный привет Норберту.

- А ты ничего не хочешь рассказать? - плешивый, состроив гримасу, делает шаг к Мерзкому. - Например, о новых членах твоей команды? Или ты думал, мы не заметим двух пар лишних следов?

- Это не твоё дело.

- Трент, на этот раз я с ним согласен. Мы должны знать. Кто с тобой?

Помешкав, он отвечает:
- Дефектные.

- Отлично. Передай их нам, - в голосе плешивого звучат ноты радости.

- А ленточкой не перевязать?

- Мы доложим, что ты укрываешь...

- Уймись, плешивый. Они мне нужны, чётко вписываются в мой план. Главное - результат, и он будет.

- Главное - следовать Своду.

- Про Свод Карателям втирай, я знаю о всех твоих делах, кудрявый. Не суйся ко мне. Вы сейчас же возвращаетесь обратно. И выслушивать ваше мнение на этот счёт не собираюсь. В добрый путь, братцы.

Он разворачивается и идёт туда, где стою я. Слишком резко отхожу назад и ударяюсь спиной о подпорку.

Раздаётся глухой звук.

- Что это было? - плешивый, уже шедший в сторону выхода вслед за блондином, настораживается.

- Ничего. Иди, куда шёл, - бросает Мерзкий, не оборачиваясь.

Глаза Ищейки, гневно сверкая, встречаются с моими.

- Если нас слышали, то ты раскрыт, и надо менять план.

Плешивый разворачивается и уже шагает в нашем направлении.

- Я задел ногой деревянную, как твоя голова, подпорку. Не задерживай меня.

- Трент, довольно развлекаться, выходи на связь чаще. Я тоже не в восторге от этих путешествий. Наш аксепт на днях разродится, - говорит блондин, чьё имя я так и не услышала.

- Поздравляю, - угрюмо выдавливает из себя краснорукавый, продолжая сверлить меня взглядом.

И как только те двое скрываются в тоннеле, стремительным шагом проходит мимо, цепляет меня за руку и тащит за собой.

Пережидаю, пока мы не оказываемся достаточно далеко от места их разговора, с силой выдёргиваю руку и останавливаюсь.

- Значит, я - героиня твоих юмористических очерков? Втюхалась?! Да я скорее...

- Потом поделишься образами своего богатого воображения. Мы должны спешить.

Снова сжимает мою руку, я вырываю ее.

- Никогда не притрагивайся ко мне!

- Как скажешь.

Он хватает меня за рукав и тащит за собой.

_______________________________
*К.Ф.Рылеев "Я ль буду в роковое время..."