Холодный ветер — словно напоминание того, что она потерялась в своих мыслях. Заблудилась в отчаянных попытках отыскать смысл в существовании. Рискованно и не обдуманно думать о поцелуе или прикосновениях его, — что-то вроде аттракциона по американским горкам. Дикое желание, но в тоже время опасное и, в какой-то степени, детское. И когда Диаманта приказывает засунуть эту мысль подальше у себя в голове, он, будто бы почувствовав вибрирующее от неё волнение, — подходит чуть ближе. Так, что расстояние становится невыносимо мало, и Диаманта клетками тела чувствует непринужденную волну тепла.

Она громко вздыхает, обхватывая себя двумя руками. Ветер бьет ее по лицу, распластая рыжие локоны в разные стороны. Ей кажется, будто-бы это — ничто иное как препятствие. И если судьба подкинула ей такое испытание, сможет ли она его выдержать и не сдаться?

Профиль Дамиано напоминает ей древнегреческого бога, которого она не раз изображала на холсте в художественной школе. Строгий, сосредоточенный, уверенный. Заострённые скулы и расслабленные губы тому подтверждение — он чувствует себя уверено и расслаблено. Дамиано смотрит прямо перед собой, когда они проходят сквозь толпу молодежи; продолжает идти бок о бок с Диамантой, при этом даже не пытаясь задеть её кончиками пальцев, как сделал это некоторое время назад. Он, безусловно, знает когда нужно действовать. И сейчас она была бесконечно благодарна ему за эту аккуратность.

— Замёрзла? — его голос похож на мёд, растекающийся по горлу.

И Диаманта вновь готова проклясть весь мир.

Девушка мотает головой в разные стороны, обходя прохожих. Уличные фонари кидали блики на бордюры и арки, создавая впечатление солнечных зайчиков.

Это, конечно же, алкоголь ударил в голову. Потому что такое никогда с ней не случалось. От слова совсем. Нет, безусловно симпатии к мужскому полу возникали в сердце Диаманты, но чтобы вот так — никогда. И она не знает, хорошо это или плохо. Или пытается прикинуться глупой, чтобы не оправдывать себя.

— Ты довольно необычная, — хмыкает Дамиано, засовывая руки в карманы джинс.

— Мне считать это за комплимент?

— Если я и делаю комплименты, то говорю это прямо.

— Тогда в чем заключается моя необычность?

Они почти подошли к пятиэтажному желтому дому, где в некоторых местах были увешаны ветки винограда. Веревки с сырым бельём, протянутые от одного дома до другого, висели достаточно высоко, но Диаманта учуяла запах свежести. Она попыталась затянуться этим запахом побольше, но томный взгляд Дамиано заставил её прервать дыхание и издать что-то вроде писка.

— Начнём с того, что ты достаточно скрытная, — он останавливается, разворачиваясь к ней. Диаманта следует его примеру.

— Что?

— За все то время, проведённое с нами, ты ни разу не рассказала о своей жизни.

— Если на то пошло, то ты тоже ничего не говорил о себе.

— Потому что за меня говорила Виктория, — Диаманта видит в его зрачках своё отражение, и ей становится стыдно за то, как она себя чувствует.

— Не думаешь, что у людей есть личное? То, о чем не хочется говорить?

Это было похоже на удар. Резкий, отчетливый и больной. Она сама не заметила, как грубо прозвучали её слова, но сказать что-то другое Диаманта не осмелилась бы вновь. Вся эта ситуация напоминает ей сцену из какого-либо дешевого романа. Вот только жизнь — это суровый триллер, пускающий свои клешни в виде испытаний и трудностей. И только иногда проскальзывает ветки с любовной линией, заслоняя собой всё остальное. А когда линия заканчивается, продолжаются суровые испытания и победы с поражением.

— И если ты хочешь нормально пообщаться с девушкой, никогда не спрашивай её о рассказах про жизнь, — злобно сказала она, разворачиваясь, чтобы уйти. — Это так, напоминание на будущее.

— Но ведь мне же нужно знать хоть что-то про человека, с которым я общаюсь, не думаешь?

Он словно смеялся над ней. Диаманта подумала, что Дамиано держит её за дуру, и что ему приносит удовольствие наблюдать за её румяными щеками и нахмуренными бровями.

— Этот человек и сам знает, что рассказывать, а что оставить в тайне.

— Отлично.

— Прекрасно.

И вот опять — эти миллионы мурашек и бабочек, которые она чувствует, попутно ощущая ещё и прилив неизвестной теплоты внутри себя. Когда он вот так смотрит, — резко, с бликами в чёрных глазах, с неизведанными ей эмоциями. Дамиано ведёт себя как хищник в лесу. Разглядывает, приценивается, думает над тем, как взять жертву. Он заставляет её чувствовать дрожь от одного лишь взгляда. Он заставляет ее чувствовать — и это уже достижение.

Запах свежести перемешивается с запахом мяты, сигарет и алкоголя. Долбанные феромоны. До жути идиотская ситуация. Диаманта — с распахнутыми зелёными глазами, поднятым кверху подбородком и с разгорячившийся кровью внутри. Дамиано же спокоен как никогда. И когда все смешивает, а ноги становятся ватными, — девушка не улавливает того момента, когда он плавно тянет руки к её лицу; когда его холодные металлические кольца на пальцах охлаждают её горячую кожу; когда его мягкие пальцы осторожно поглаживает её щеки и подбородок, — Диаманта понимает, что не справилась с этим испытанием.

Его губы, такие же тёплые как и кожа. Мягкие, как пальцы. Приносящие бурю во внутрь. Придающие сил. Он вкладывает в этот поцелуй особую нежность и трепет. Такую, что руки Диаманты становятся тяжелыми. Целует сначала верхнюю губу, слегка посасывая и играясь. Переходит к нижней, почти кусая её. И пальцы продолжают ласкать лицо. Его дыхание тяжелое, отрывистое. Дышит в её щеки, отпечатываясь клеймом на коже, который ей хочется оставить себе навечно. Кольцо в носу приятно касается её носа, Диаманта чувствует, как он касается своим телом её. Грудь девушки вздымается, когда его твёрдое тело соприкасается с её.

А потом она отключает все свои мысли. Как по щелчку. Потому что в следующую секунду из тёплого и трепетного поцелую выливается огненная страсть. Диаманта обхватывает его шею своими руками, тем самыми прижимая их тела сильнее. Её губы так резко обрушиваются на его, что Дамиано он неожиданности издаёт непонятный полустон. Такой, что ей хочется слышать это постоянно. Хриплый, достающий до самых низов её организма. Дикое, необдуманное действие. Но такое сладкое. Такое... живое.

Их языки мгновенно соединяются в танце. В упрямом, настойчивом танце. Идущем по лезвию, царапающим кожу и заставляющем при этом продолжать, потому что внутри появляется дикая потребность в продолжении. Тело реагирует само, и Диаманта уже не в состоянии приказывать себе думать. Целует его губы так, как никогда никого не целовала. С отчаянной яростью, впитывая в себя ту энергию, что он позволяет отдавать ей.

Пальцами оттягивает волосы на его затылке и вновь слышит что-то похожее на стон. Теперь уже мягкий, осторожный. Одна рука Дамиано перемещается ей на живот, он поглаживает её кожу сквозь ткань футболки, но даже это не мешает девушке чувствовать его тепло. Другая рука продолжает гладить лицо и оттягивать её подбородок вниз, чтобы доступ к розовым губам был больше.

— Какая же ты...

Диаманта не даёт ему договорить сквозь мокрый поцелуй; прикусывает кончик его языка, заставляя молчать и подчиняться ей. И теперь Дамиано подчиняется.

— Необычная?

Шепчет прямо в его губы, хватаясь за тёмные волосы сильнее. Он делает выдох, втягивая воздух сквозь зубы.

— До жути, — вновь оставляет маленькие мокрые дорожки по её губам, посасывая и осторожно прикусывая. — До жути охуенная.

До жути охуенная. До жути. Ей кажется, что бабочки переполняют её желудок. Ей кажется, что она явно провалила миссию не вляпаться в какую-то историю. А это, несомненно, зарождающаяся история новой жизни.

p.s итак, не кидайтесь тапками те, кто пока что не хотел видеть их поцелуй (хотя мне кажется все хотели это видеть). Как вам такая Диаманта, друзья?