Как Миён и предполагала, родственники более, чем скептично отнеслись к появлению Лухана. Она была удивлена, что дед вообще вспомнил Лухана с его-то памятью. Но, несмотря на явное недопонимание брата и дедушки, первое время они пытались вести себя добродушно.
— Что с машиной то? — поинтересовался Минсок, старший брат.

— Не знаю. Заглохла посреди дороги. Нужно что-то с этим делать, иначе родители поднимут шум.

— Можешь позвонить, вон телефон, — прокряхтел дед, усаживаясь в кресло. — И предупреди, что сегодня ты вряд ли вернёшься домой.

Все замерли, словно громом пораженные. По лицу Миён судорога прошла, а Минсок еле сдерживал смех, наблюдая за ней.

— Но… А как же я… И где?

— Где-где? У нас, — отчеканил дед, вскочил с кресла и поплелся на кухню.

— Решения старика лучше не оспаривать, — предупредил Минсок, накидывая дубленку на плечи. — Дело говорит, никуда ты сейчас не уедешь. Даже, если сейчас загоним твою машину к механику, быстро он не починит. С общественным транспортом в праздничные дни тяжело, его нет. Тебе либо с кем-то ехать, либо… Больше вариантов нет.

— Театр абсурда! — только и воскликнула Миён.

— Знаешь ли, это ты во всем виновата, — простодушно заметил Минсок. — Заставила своего бывшего за три девять земель везти в такую даль, что ж ты возмущаешься, недотрога?
Миён уже хотела вцепиться брату в волосы, но заступился Лухан.

— Это я предложил. Да и вообще, у нас с самого утра такие казусы, я ее подарок испортил… Поэтому я попытался загладить вину перед ней, ничего более. Так что не стоит ее в чем-то обвинять. Я ни на кого и ни на что не претендую.

Хитрая улыбка Минсока вдруг сникла, он стал совершенно серьёзен.

— Ладно, с кем не бывает. Нужно твою машину, как-никак, отогнать. Пошли, покажешь, где. Я сейчас ещё мужиков позову, чтоб помогли.

— Я тоже пойду, — Миён засуетилась.

Лухан нахмурился.

— Сиди дома, там такой дубак, ты же вся окоченела.

— Не надо мне указывать!

— Миён, дочурка, пусть мужчины сами справляются, что же ты как хвостик везде за ними бегаешь? — ласково, но и с издёвкой прибавил дедушка.

Как только Лухан с Минсоком исчезли, дедушка переместился на диван, властно расставил руки и серьезно воззрился на Миён. Предстоял нешуточный разговор.

— Сменила гнев на милость?

— Нет.

— Тогда в чем дело? Это ведь Лухан, да? Тот, из-за которого ты выбросила все жёлтое из своего гардероба? Это ведь он любил жёлтый?

Миён сконфузилась не по-детски: стыдливый румянец вспыхнул на лице.

— Почему ты вообще это помнишь?

— Нравится он тебе?

— Что?! Нет!

— Врёшь! Скажи, глядя в глаза!

— Не нравится! — чуть ли не закричала Миён, поднимаясь с кресла. Дед замахал руками.

— Все-все, без истерик. Не хотел обидеть тебя, голубушка. Иди ко мне.

Словно побитый котенок, Миён без сил опустилась на диван, уткнулась головой в колени деда и едва слышно всхлипнула. Сухой рукой мужчина поглаживал волосы девушки.

— Не воспринимай бред старика всерьез. Я беспокоюсь о твоём здоровье. Ты ведь недавно пришла в себя после ещё одного парня… Как его. Ох, Господи, не помню. А ты ведь даже того не любила. Как можно без чувств быть с кем-то?

— Так у меня ведь кроме Лухана никого не было ни до, ни после тогда. Я ощущала себя настолько подавленной, вот я с тем и связалась.

— Виноградинка моя, — покачал головой дедушка. — И чего этот китайский друг нарисовался под Новый год? Точно не к тебе?

— Случайно встретились, вот и предложил подвезти.

— Верю. Не раскисай и, самое главное, даже если ты скрываешь от деда, что тебе этот юноша нравится, не сразу принимай его любовь и ухаживания. Пусть помучается.

— Но, деда, он мне не нравится!

— Всё-всё, ни слова о Лухане.

Спустя два часа озябшие, с постукивающими зубами, вернулись Лухан и Минсок. Машину отогнали к механику, который сделал неутешительный вывод о радиаторе. Напрашивалась нерадужная мысль, что Лухану придется остаться здесь. И удивительно, но Минсок с дедом с запалом поддержали ее. С Миён же была тяжёлая ситуация. Она очень не хотела, чтоб Лухан оставался по двум причинам: первая — она думала, что он ее раздражал; ей не хотелось лишних хлопот с этим человеком и воспоминаний. Вторая, но главная — она дрожала от мысли, что всё ещё влюблена в него; что все ещё податлива, что все ещё может поверить в потерянное и отдаться без остатка Лухану. Эта мысль вгоняла ее в испуг, так что почти каждую минуту она причитала в голове «Лухана я не люблю. Лухана я не люблю».

— Где ему лучше постелить? В зале, у Минсока или у тебя, деда? — спросила Миён, которая уже достала из кладовки запасные одеяла и подушки.

— Так спроси его, что ж ты от нас хочешь, — покачал головой Минсок. — Лухан, тебе где удобнее будет?

— Да мне везде хорошо. Где постелите, там и засну.

— Не придирчивый, это хорошо, — непонятно почему пробормотал дед.

— Я постелю тебе в зале, на диване. Раскладушка у нас непрочная, вдруг ещё и провалишься у деда или Минсока. Ты родителям позвонил?

— Ой, забыл! А они же, наверное, уже и в полицию могли заявить, — Лухан заметался в поисках телефона и, отыскав, вышел на улицу.

Минсок же уличил удобный момент и шепнул сестре на ухо:

— Что ж ты ему свою комнату не предложила?

Миён скривила притворно сладкую гримасу и прошипела:

— А почему ты не выполняешь обязанности старшего брата и не оберегаешь меня от всяких проныр?

— Лухан не проныра, он твой бывший, — с видом философа изрек Минсок. Продолжать слушать бред брата Миён не стала, пожаловалась на него дедушке и стала стелить постель Лухану, который только вернулся с улицы.

— Родители не удивлены, — хмыкнул он, опускаясь в кресло и потирая переносицу.

— Чему не удивлены?

— Что я опять вляпался в передрягу. Сестра вообще как-то двусмысленно отнеслась к известию о том, что я застрял с тобой… У тебя.

— Я бы тоже двусмысленно отнеслась, — Миён взбила подушку и посмотрела на часы. — Уже полночь. Где ванная, надеюсь, помнишь. Если будет холодно, не стесняйся, разбуди меня или Минсока. Лучше Минсока, потому что он до четырех не спит.

— Аниме смотрит? Или в скайрим играет?

— Игры пока забросил, потому что недавно дед его страсть как отмахал за них. Минсок однажды страшно заорал ночью, потому что победу одержал. Дед испугался, снял ружье, вбежал к нему в комнату, а он… Ну сам понимаешь. Таким злым и испуганным деда я никогда не видела. Поэтому Минсок сейчас смотрит только дорамы.

— Он смотрит дорамы?! Он же ненавидел их!

— Он их так ненавидит, что на них всю свою желчь и злобу изливает. Ржёт над глупыми героями и советует, как им лучше поступать, — закатила глаза Миён. — И ещё, если услышишь завывания, не пугайся. Здесь неподалеку шакалы, которым по ночам не спится. Ты дверь, главное, никому не открывай.

— Я словно в сказку попал, — очарованно вздохнул Лухан.

— Всего-то в мою личную жизнь, — обреченно пробормотала девушка и, не говоря более ни слова, ушла к себе в комнату. Спокойной ночи друг другу они, конечно, желать не стали.

Лухан после дороги настолько сильно устал, что сразу же уснул и не слышал никакого шума долго, пока с ним не случилось следующее приключение. Он проснулся от того, что ему было жарко, и потому скинул один плед. И вдруг замер.

Чтоб выйти или войти в дом каждому приходилось проходить через зал, в котором спал Лухан. Маленькая фигурка со свечой в руках на цыпочках прошла в зал, оглядела Лухана, который притворялся спящим, накинула лёгкую куртку и приоткрыла дверь. В «фигурке» Лухан узнал Миён.

Две минуты Лухан лежал, глупо глядя в потолок. «Куда она намылилась в три часа ночи?»

— Ещё и сказала, ничего не бояться и дверь никому не открывать, — фыркнул он, с сожалением отмечая, что спать не хочется. Лухан быстро оделся и, не мешкая, тоже вышел на улицу.

Мрак был страшный, только луна снисходительно освещала улицу. Спустившись ниже, Лухан увидел быстро удалявшуюся Миён. Парень последовал за ней.

Миён шла прямо, никуда не заворачивала. Лухан следовал поодаль и сразу прятался, если только девушка решалась обернуться. «Может, у нее здесь парень есть? Почему вообще такие мысли мне приходят в голову?»

Неожиданно Миён остановилась у одного маленького, ветхого и неухоженного дома, отворила без стука дверь и проследовала внутрь. Свет внутри не горел, но то ли свечи, то ли печь работала внутри, и Лухан смог разглядеть неясное красное сияние. Парень остановился у двери и стал прислушиваться. Услышать он, конечно, ничего не смог, только больше отморозил уши и ноги.

Дверь со скрипом неожиданно распахнулась, и к Лухану выскочила забавная, маленького роста девушка со спрятанными под спальный платок волосами. Игривыми глазами обежав парня, она шепнула:

— Это ты тот самый интеллигент, который приехал к Миён?

— Я?! — удивился он. Девушка захихикала.

— Точно аристократ. Такой красивый и аккуратный. А чего ты сюда пришел? Почивать в это время надо, аль за Миён следишь?

— Да я… Поздно ведь.

Девушка внезапно схватила его за руку и с неслыханной силой затянула внутрь, в теплый дом, где обильно топили печь. За деревянным столом сидела какая-то старуха, державшая руку другой девушки и водившая по ней своими иссохшими пальцами. Миён стояла в стороне и разговаривала с другой высокой, худощавой девушкой. Как только она завидела Лухана, то сильно сконфузилась, что даже в темноте парень с уверенностью мог сказать, что она раскраснелась.

— Что ты здесь делаешь? Почему не спишь?

— А почему ты не спишь и шастаешь в такое время по темноте?! — всё ещё дрожа, злобно прошипел Лухан. Миён даже удивилась его тону.

— А тебе что? Ты же спал спокойно.

— Да проснулся, как видишь! Сама говорила, дверь никому не открывать, и вдруг… Что здесь происходит? Всё в порядке?

— Более чем. Тебя проводить домой? — растерянно пробормотала она.

— Это я должен тебя проводить, а не ты.

— Приехала знаменитая бабка, которая хиромантией занимается. Я давно хотела попробовать, а дедушка никак не разрешал. Вот ночью и решила, а тут ты…

— Голубки, вы не серчайте! — вдруг улыбнулась беззубая старушка. — Если юноша хочет, могу ему погадать.

— Он уже уходит! — Миён попыталась вытолкнуть Лухана, но тот заартачился.

— Я всё-таки хочу попробовать, — нахмурился он, садясь перед старушкой и вытягивая руку. — Надеюсь, это правда.

— Насколько веришь, настолько и правда, — двояко ответила старушка, что Лухан даже ничего и не понял. — Девочки, перейдите, пожалуйста, в другую комнату. Всё-таки мужчина, не положено при посторонних о нем говорить.

Миён, которую всю раздирало любопытство, попыталась поспорить, но строгие взгляды старухи и Лухана вмиг заставили ее умолкнуть, а подруги под руки перетащили ее в другую комнату.

Лухана и старуху разделял стол и слабо поблескивавшая свеча. Старуха одарила его улыбкой, и Лухан ответил ей тем же. Пальцами провела по его ладони, старательно вглядываясь. Спустя пять минут скрипучим голосом сказала:

— Счастливая жизнь, что даже завидую. Очень завидую. Очень добрый и отзывчивый ты человек, за что большинство тебя и любят. Твоя честность и бескомпромиссность в профессиональном плане помогут тебе заслужить доверие и уважение у каких-то высоких людей. Не отступай от своих принципов, мальчик, во что бы то ни стало.

— А долго ли буду жить?

— Об этом не положено говорить. Скажу о другом: есть у тебя сестра, которая недавно родила. Сам ты недавно приехал из другой страны, долго тебя здесь не было, правильно? Это для того, чтоб доказать, что я не аферистка.

— Правильно…

— О любви хочешь слышать? — лукаво улыбнулась старуха.

— Хочу…

— То-то. В одну из девушек, что в другой комнате сейчас сидят, ты влюблён. Долго влюблён. Заставил ты ее помучиться, она даже поверила, что ты ее не любишь, и свыклась с этой мыслью… А ты опять приехал со своими чувствами. Она может быть не готова к твоим чувствам.

— Но я в нее не влюблен! — вспыхнул Лухан.

— Да, это нечто большее, чем влюблённость. Это ещё не любовь, но нечто другое. Одно знаю, терять эту девушку ты не хочешь. А она очень строптивая, тяжело идёт на контакт. Мужчина у нее был после тебя, совершенно его не любила, а он поиздевался над ней. После этого она вовсе сама не своя. Твоё появление — бальзам на душу. Но если вновь бросишь ее, не простит. Грустить долго будет, не забудет до конца жизни. А ты зачахнешь, когда поймёшь свои истинные желания и мечты…

— Это все какие-то эвфемизмы. Вы мне скажите, кто именно меня ждёт.

— Так я тебе два пути продиктовала. Если терпения в тебе много по отношению к этой девушке, оставайся. Но терпение вознаградиться ее преданностью и любовью, не сомневайся. Сильнее ее тебя никто не будет любить. Чем старше будете становиться, тем ближе и роднее будете друг другу. Она станет твоим другом, советчиком. Но вижу сомнения я и у тебя, и у нее. Она все ещё отходит от бывшего мужчины, а у тебя карьера. Вот что я скажу: будучи с ней, ты откажешься от чего-то, связанного с карьерой… Но в жизни все сложится не так плохо. Первое время твоя мама будет скептично настроена к ней, но потом полюбит. А сестра твоя ее уже любит. Вот и все, голубчик. Больше ничего не скажу.

Лухан с две минуты сидел, словно статуя, переосмысливая сказанное. Терпение, бывший мужчина, карьера — всё это кружило невыспавшуюся голову. Наконец, он встал и выдавил из себя улыбку:

— Сколько я вам должен?

— Сколько твоей душе не жалко.

Лухан достал из куртки несколько купюр, отдал старушке и поблагодарил, после чего в комнату вернулись девушки. Миён испуганно оглядела его.

— Я пойду, — вдруг сказала она старухе. — Потом приду, не сегодня.

— Понимаю, деточка, ступайте.

— А чего ты не хочешь? — пробормотал Лухан.

— Да ты что-то бледный, теперь мне и самой страшно.

Лухан ждал вопроса: «Что тебе нагадали?» — но Миён упрямо молчала. В конце концов, он сам не выдержал:

— Тебе не интересно, что она мне сказала?

— Это ведь личное, зачем мне лезть, — пожала плечами. — И я более, чем уверена, что ты мне не скажешь.

— Это да… Не скажу. Миён, а кто у тебя был после меня?

Глаза Миён потемнели, и на их дне словно искра вспыхнула. Девушка неохотно проговорила:

— Ничего особенного и серьезного.

— Если тебе плохо или не по себе, — вдруг сказал он. — Ты можешь сказать мне. Не стоит держать все в себе, так и в безумие впасть можно. Хорошо? Эй, ты на меня не обижаешься?

— Ты последний, на кого я буду обижаться, — усмехнулась она. — Не бери в голову, всё хорошо.

Лухан вдруг протянул навстречу мизинец. Глаза его вспыхнули теплым огнем. Миён протянула мизинец в ответ, и пальцы мирно сплелись. Лухан только прошептал:

— Такие холодные. Ты почему перчатки не носишь, у тебя же кожа трескается.

— Забыла…

Лухан потянул ее мизинец к себе и неожиданно быстро и мягко приложился губами к ее пальцу. Словно пытаясь согреть. Миён вытаращила на него удивлённо глаза.

— Что ж мы стоим, давай быстрее домой.

Они разбрелись каждый по своей постели и каждый со своими тревожными мыслями.