Нехоженые дороги, как сердца, не познавшие любви. Эта дорога была новой, свежей, не знавшей других пеших, кроме своих строителей, которые в ней не были заинтересованы, как в пути. Они не видели в ней ее предназначения, не понимали, что она ведет их. Им это не было нужно.

Белый коридор впустил нас в свои владения, но оставался равнодушным, пустым и холодным. Гранитные стены давили на подсознание и ловко создавали иллюзию белого склепа. Да и вообще наша компания чем-то напоминала мне талитанскую похоронную процессию. Зорин и Аргес шли спереди, негромко общаясь. Император не выказывала никаких негативных эмоций, будь то враждебность, агрессия или раздражение. Даже наоборот: Зорин была настолько взбудоражена, будто маленькая девочка, которая живьем встретила кумира своего детства. Обожание так и лилось из каждого ее взгляда, жеста и улыбки. Единственное, что мне так и не стало понятно (равно, как и Аргесу) — откуда она его знает? При чем знает о нем даже больше, чем он сам.

Но и он ее знал. Нэмеси. Нэмеси... Память любила играть в игры, довольно жестокие игры, свешивая перед носом ответ, и когда мне только начинало казаться, что я смогла ухватиться за него — тут же отдергивала и оставляла ни с чем. Нэмеси. Всего шесть букв. Тех самых обычных букв, которые такие родные и привычные, но умеют творит сложные конфигурации и управлять человеческими судьбами. Всего лишь буквы.

Нэмеси. Почему мне это знакомо, хоть я и не могу вспомнить ни одного человека с подобной фамилией? Я перебрала в голове всех знакомых, всех людей, чьи фамилии я могла бы знать и помнить. Все мое внимание было сосредоточено на этом, чтобы лишний раз не пробуждалась ярость из-за милого воркования Зорин и Аргеса.

Нэмеси. Кто же ты такая? Что ты сделала с предыдущим Императором? Что ты задумала, странная Зорин Нэмеси?

Эме... Эми... Сине... Эни...

Ответ свалился на голову так внезапно и оглушительно, что я едва устояла на ногах и почти что сорвалась на крик.

Ну конечно! Эта специфическая внешность, этот разрез глаз, черные, как вороново крыло волосы. Гены не обманешь. Гены не изменишь. От крови собственного рода не сбежишь. И почти забывшаяся жуткая история вдруг встрепенулась в памяти, отряхиваясь от пыли.

Маленькая дочка бывшего герэнда была его глазами и руками, и не чаял он в ней души, пока подлый сосед не сдал чудо-девочку в столицу. И спокойствия он не знал, сна не видел, а все горевал. И превратило это его в монстра, который упивался своей уродливостью.

Путем нехитрых манипуляций Нэмеси превратилось в громогласное «Эним», что значит «враг». Зорин была той самой гениальной дочерью главы отступников.

А у жизни очень скверное чувство юмора. Эним — яростный противник белой системы и ее Императора, который всеми силами боролся против этого порядка, который всей своей скверной душонкой ненавидел белые законы, даже не подозревал, что борется против собственной дочери. Дочери, из-за которой он возненавидел Империю, потому что именно Империя отняла единственную отраду у бывшего герэнда. Круг замкнулся и разорвется лишь со смертью одного. Это похоже на змею, которая пожирает сама себя.

Все человечество — змея, поедающая сама себя.

— И все же, я не совсем понимаю. Зачем тебе собственный цирк, если ты сама утверждаешь, что он не так хорош, как наш?

— Будучи еще маленькой девочкой, папа привел меня на представление. Приглушенный свет, таинственная музыка, все эти странные существа, которые в одночасье были похожи и не похожи на нас, все эти дивные вещи. В этом есть нечто потустороннее. Мне казалось в тот момент, что я принадлежу к чему-то большему, чем я сама. Будто мне открылась древняя тайна. Это тонкое искусство, и оно обязано жить.

— Ты слишком преувеличиваешь значимость цирка. И романтизируешь. Все хотят познать «великую тайну», но что, если никакой тайны нет? Что, если все очевидно, просто и лежит на самом видном месте? Да, такое нам не подходит, потому что не столь красиво и загадочно.

Я запнулась на ровном месте и пробуравила Аргеса тяжелым взглядом. Да что он вытворяет? Болтает с Императором, как со старым другом? Выдает все секреты, которые хранились в строжайшей тайне десятилетиями даже от самых близких? Я надеюсь, что он просто отличный актер и грает свою роль. Я буду надеяться на это до самого конца.

Но если он и играл, то уж очень убедительно. Потому что я действительно начинала верить ему, где-то в самых глубинах подсознания, под ворохом страхов, отговорок, вопреки логике. Глава Тинаана заставлял меня нервничать не меньше, чем непонятные мотивы Зорин.

— И все же, есть в цирке что-то загадочное.

И я не могла с ней не согласиться.

— Загадочность не в самом представлении, а в факте его существования. Люди, окрещенные народом не иначе, как уроды, предстают пред их глазами во всей своей красе, и не пытаются спрятаться, без стеснений показывают себя. Такими, как они есть. Они не боятся обнажить свою сущность, и страх нехотя превращается в восхищение. Но никто ведь не признается, верно? Люди тайно любят то, что общество не принимает. Приходя на представление, они внемлют своим порокам. Той грязи, которую столь рьяно отрицают и прилюдно порицают. Но в темноте правила искажаются и идут в противовес всему, что кажется правильным. Остается лишь одно желание — дать волю эгоизму.

Я говорила громко, четко и разборчиво. Они слышали, все прекрасно слышали. Но не реагировали. Никак. Вообще. Ни жеста, ни слова, даже воздух не колыхнулся от вздоха.

— Я знаю, что у меня не получилось сделать это столь же ярко, как это смог сделать Бумфис. Нужно отдать ему должное: этот старый сукин сын знает, как делать шоу.

— Я тоже умею делать шоу.

На губах Зорин расплылась улыбка, которой улыбались только любовники друг другу, предвкушая сладкие объятия. Меня бросило сначала в жар, а затем в холодный пот. В ногах появилась предательская слабость. Но я продолжала идти. Каждая минута этого сумасшедшего перфоманса двух актеров еще больше выбивала меня из колеи.

Хуже всего не понимать, что происходит. Хуже всего остаться наедине с этим непониманием. Автомобилю достаточно освещать дорогу на шесть метров вперед, чтобы продолжать движение. А мои же фары разбили сразу же, как только я ступила за белый порог. Приходилось двигаться вслепую.