***

Вечерние сумерки томились в тревожном ожидании чего-то страшного и неизбежного. Казалось, что сам воздух был пропитан этим страхом и безысходностью. От нагретого за день песка веяло жаром, но в пот кидало вовсе не от этого. Казалось, что весь мир замер в этом жутком ожидании — не веял ветер, не колыхались волны, из глубин Тинаана не доносилось ни звука.

Четверо правителей Тинаана стояли на побережье, лицом к лесу, как бессметные стражи, охраняющие чужой покой. Только вот я совершенно не понимала, что делаю в их рядах. Внутренние органы свернулись в тугой узел, а воздух попадал в легкие через раз. Не успокаивала и механическая перчатка на руке, и периодические подбадривающие прикосновения Аргеса.

Но я боялась не талитанцев. Я боялась того страха, который они испытывают к жителям южного побережья. Я боялась ненависти на почве непонимания, агрессии ко всему непонятному. Я боялась, что мы не сможем их успокоить, и весь Тинаан окажется под угрозой.

Воздух еще хранил запах горелой плоти, а внутреннее чутье подсказывало, что выветриться он еще не скоро. Ожидание чего-то неизбежного добивало сильнее, чем реальная схватка.

Хаос начался задолго до того, как мы его увидели. Лес взревел тысячами разных звуков, каждый из которых играл на моих нервных струнах и создавал пугающую какофонию. Слышать и не видеть, чувствовать вибрацию и не иметь возможности прикоснуться. Бумфис угрожающе сжал руку, облаченную в перчатку, в кулак, готовый в любой момент дать отпор. Я просила вселенную, чтобы нам не пришлось сражаться, чтобы никто не пострадал и, упаси Тинай, не погиб. Потому что запахом горелой плоти полнились легкие.

— Мы справимся, — вновь произнес Аргес мне прямо в ухо.

Я хотела верить, теплила надежду до самого последнего момента. Ровно до того момента, пока из леса не выскочило несколько безумцев. В темноте не удавалось детально разглядеть их оружие и понять, на чьей стороне преимущество.

— Предупреждающий, — резко бросил Бумфис.

Я спохватилась и выстрелила первым бегущим в нашу сторону талитанцам под ноги. На секунду четыре вспышки плазменных сгустков осветили побережье, и взгляд успел выхватить из леса несколько десятков чужих лиц. Они были хуже перепуганных диких псов, потому что те умели сбиваться в стаи и действовать сообща. У талитанцев же такого навыка не было.

Аргес приложил перчатку к горлу, и напряженный вечерний мрак пронзил резкий холодный голос:

— ВСЕМ ГРАЖДАНАМ ТАЛИТАНЫ СОХРАНЯТЬ СПОКОЙСТВИЕ! ВАМ НЕ ГРОЗИТ ОПАСНОСТЬ!

Но ситуация сильно не поменялась. Первые нападающие оклемались от внезапных выстрелов и продолжили свой путь, мчась прямо на нас.

— ПРЕКРАТИТЕ НАСТУПЛЕНИЕ ИЛИ МЫ ПРИМЕМ МЕРЫ! ПОВТОРЯЮ, ВАМ НЕ ГРОЗИТ ОПАСНОСТЬ, ЕСЛИ ВЫ БУДЕТЕ СОХРАНЯТЬ СПОКОЙСТВИЕ!

Мнения разделились. Человеческое море наткнулось на преграду, смешивая два потока и создавая еще больше волнения. Кто-то услышал и принял к сведению «совет» Аргеса, а кто-то его упорно игнорировал.

— Бейте уродов! Их всего четверо!

Люция злобно зашипела, ощерив гадючьи клыки.

— О нет, милый, нас гораздо больше, чем четверо, — бросила она и резко присела, приложив свободную руку к земле. Женщина начала ею похлопывать, словно отбивая какой-то ритм. Теоретически я догадывалась, что она делает, но наблюдала за этим действием впервые.

Люция призывала змей. Еще утром Аргес и Бумфис обсуждали возможность «заключения» талитанцев в кольцо. Они собирались применить тот же прием, который ранее проделали с дикими псами, чтобы не допустить их в жилой массив. Мы находились максимально близко к Картарэфу, но восточная и западная стороны не остались без надзора и защиты. Стражи ждали в укрытии, и были своего рода запасным вариантом. Мы все же надеялись, что дело не дойдет до этого.

Но надежда работает от противного: чем больше на нее полагаешься, тем выше шанс провала. Я постаянно кормлю себя обещаниями перестать надеяться, не строить ожиданий, не выдумывать иллюзий. Говорят, что злость отличный двигатель. Возможно, так оно и есть, но никто никогда не рассматривал наивность, как разрушительную силу. Никто не задумывался о том, что детская наивность является прародителем самых страшных пороков. Потому что когда происходит крах иллюзий, в человеке просыпается зло — чистое, настоящее и необузданное.

Я надеялась до последнего. Но знала, что эта надежда мне много будет стоить. Вечерний мрак разорвали еще несколько трескучих выстрелов, удерживающих бурных талитанцев на расстоянии. Я тревожно вглядывалась в лица прибывающих людей и с замиранием сердца отметила несколько знакомых.

Начинать обстрел было нельзя. Многие держали на руках маленьких детей, кто-то поддерживал своих пожилых родителей. Я не знала, что делать и начинала паниковать еще сильнее, чем талитанцы. Но делать что-то было нужно.

— Они не успокоятся. Нужно дать команду стражам, — прошипел Аргес, еще сильнее загораживая меня спиной.

— Давай повременим с этим, — уверенно ответила Люция и медленно зашагала в сторону незванных гостей.

Кажется, у меня от удивления приоткрылся рот. Даже в такой полутьме я видела, как за женщиной следуют две огромные черные тени, настолько искусно сливающиеся с мраком, будто были его естественным продолжением или игрой воспаленного подсознания.

Несколько буйных талитанцев попытались накинуться на безоружную хрупкую женщину считая ее слишком простой мишенью, но никто из них не ожидал, что путь им преградят две анаконды, которые, казалось, повторяли каждое движение своей королевы. 

— Я бы на вашем месте не делала резких движений, иначе у них сработает охотничий инстинкт и даже я не смогу их контролировать, — с долей ехидства сказала Люция, смотря на мужчин с присущим ей королевским достоинством.

— Я всегда говорил, что Люция немного свихнувшаяся, — мрачно прохрипел Бумфис. Никто не спешил ему отвечать. Мы лишь тревожно наблюдали за каждым движением. Мне казалось, что мышцы вот-вот прорвут кожу от напряжения.

— Мне жаль ваших жён. Быть рядом с мужчиной, который без зазрения совести может напасть на безоружную женщину — худшее наказание.

— Ты не безоружная, — выплюнул один из них.

— И не женщина, а долбанный урод! — подхватил второй.

Бумфис злобно прорычал и угрожающе сжал руку в кулак, но не сдвинулся с места. И я его прекрасно понимала. Люция была любительницей черного шелка и кружев, классической музыки, разговоров о возвышенном и аконитовой настойки. Но абсолютно каждый житель Тинаана знал, что Люция едва ли не самый опасный человек на всем южном побережье.

Мои глаза не способны уследить за столь быстрыми движениями, поэтому я уже увидела результат, и кожа покрылась мурашками, а по спине стекла капля мерзкого холодного пота: одна змея затянула дерзкого хама в свои силки и сжимала их с каждой секундой все сильнее. Люция спокойно приблизилась к нему вплотную и что-то сказала, но я не расслышала и слова из-за поднявшегося шума.

— Пора начать обстрел, — напряженно произнес Аргес.

— Нет! Нельзя! Там столько невинных людей с детьми! А старики, ты подумал о стариках? — воскликнула я, хватая Аргеса за руку мертвой хваткой.

— Анаит, — прошипел он, — либо мы пресекаем проблему на корню, либо они нас уничтожат. Их в разы больше, чем нас.

— Я с ним согласен, — подхватил Бумфис.

Я бросила отчаянный взгляд на Люцию, но она была слишком занята разъяснительными беседами. Аргес был настроен решительно, а учитывая поддержку Бумфиса, он бы не стал меня слушать. Нужно было что-то делать. Что-то решительное, громкое и безумное. И я сделала первое, что пришло в голову. Приложив два пальца к горлу, я заговорила:

— Граждане Талитаны! Меня зовут Анаит Баер, дочь Бэрта и Олы Баер, сестра Аренрупа Баера, которого гэренды забрали в столицу. Я одна из вас, как и большинство тинаанцев. Мы не хотим войны и тем более не хотим жертв. Мы знаем, что ваши жизни разрушили гэренды, украли ваши дома, забрали ваших детей. Мы хотим помочь и дать вам кров и пищу. Но вы должны подчиниться правилам Тинаана.

Еще целое томительное мгновение мой голос эхом проносился по всему Тинаану. Повисла напряженная тишина, а мой затылок ощущал два колючих взгляда. 

— Так это та беглянка! — воскликнул кто-то.

— Точно! Это та предательница, из-за которой у нас забрали наши дома и наших детей!

— Если бы не ты, то мы бы не оказались выброшенными на улицу!

Последующие слова застряли где-то на полпути наружу. В висках загрохотало, а по затылку словно кто-то обухом топора ударил. Ноги ослабели, и я непроизвольно сделала шаг назад.

— Начинай обстрел, — злобно прорычал Бумфис, хватая меня за локоть и прячя у себя за спиной.

Надежды почти никогда не оправдываются. По крайней мере у меня это так работает. Не того эффекта я ждала от своей выходки. Как в самых заезженных сценариях, я думала, что мое сознание вызовет доверие, что они прислушаются и поймут, что мы не хотим им зла, что не хотим войны. В памяти почему-то всплыла мамина фраза: "Амбициями мало располагать. Их нужно заслужить и оправдать".

Еще одна иллюзия рухнула, на шаг приближая меня к перерождению в монстра. Этот мир специально делает все возможное, чтобы взрастить монстров, которые друг друга уничтожат. Только так мир сможет излечиться от болезни в виде человечества. 

— СТРАЖИ ТИНААНА, ПРИГОТОВИТЬСЯ!

Любой, кто услышит подобное, начнет паниковать и нервно искать укрытия. Они не знают, чего ждать. Южане для талитанцев нечто сверхъестественное и инородное. Для кого-то мерзкое, для кого-то страшное, для кого-то просто непонятное и неизведанное. Но такова уж человеческая природа: все то, чего мы не понимаем, автоматически получает ярлык врага.

Беру свои слова обратно: хаос начался сейчас.

Талитанцы бросились врассыпную, пытаясь убежать, кто куда. Но и тут их ждал неприятный сюрприз в виде агрессивно настроенных змей.

— СТРАЖИ! ОТКРЫТЬ ОГОНЬ!

Все смешалось. Свистящие звуки выстрелов перемеживались с воплями страха и глухими ударами тел о землю. Плакали напуганные дети и старики, кричали мужчины, кричали женщины, лаяли собаки. Аргес и Буфис делали предупредительные выстрелы в землю, когда видели, что кто-то приближался слишком близко. Я не хотела этого видеть, но не могла отвести взгляда. Тела сыпались на землю, словно их косили косой. И пусть это был всего лишь транквилизатор, но по нервам такая картина била не меньше.

— Стоять! Или отстрелю каждому по ноге! — угрожающе рявкнул Бумфис, отчего я подскочила на месте, а сердце тотчас ускакало в пятки.

— Не стреляйте! Прошу! Мы хотим поговорить!

— И с чего нам с вами разговаривать?

— Мы друзья Анаит Баер. Меня зовут Сол Трэнк, а это Мелида Минала.

Я не поверила своим ушам. До последнего я думала, что все это мне послышалось, и не спешила показываться из-за спин своих защитников.

— Ты их знаешь? — настороженно спросил Аргес, повернувшись ко мне.

— Я узнала ее по голосу. Такого "плоского" голоса нет ни у кого.

Не может быть...

Я выглянула из-за спины Бумфиса и выпрямилась во весь рост. Будучи еще детьми, у нас с Мелидой была своя шутка, понятная только нам двоим. Однажды в школе меня заставили спеть песню на День Единства, но так как никакими вокальными данными я не располагала, то спела всю песню на одной ноте. Мелида охарактеризовала мой голос, как "что-то очень плоское". Но в тот же день эта фраза обрела двойной смысл. Подруга была обладательницей оттопыренных ушей, которые являлись ее самым большим комплексом. И именно на праздник ко Дню Единства она не придумала ничего умнее, как приклеить их суперклеем.

— Такой же плоский, как и твои уши, — ответила я, выныривая из-за спины Бумфиса.

Она ничуть не изменилась. Все те же большие голубые глаза, густые темные волосы заплетены в толстую косу и сочные формы, которые Мелида упорно паковала в специальное утягивающее белье.

Два моих мира, две моих жизни слились воедино. Глубоко внутри я всегда знала, что когда это произойдет, запустится счетчик дней. И он будет отсчитывать время до финала этого пути.

Все рано или поздно заканчивается. И наш путь тоже вышел на финишную прямую.