Они все проходили мимо него, окидывая пронзающими взглядами, хмурились, потупляли взор и все же молча проходили мимо. Его выпустили так просто и без разбирательств, точно он по сей день принадлежал ему. В их окружении, в холодной атмосфере, он впрямь ощущал себя частью жестокого мира, от которой он ушел по воле забытого любовника. Но мог ли юноша считать себя чистым и безвинным? Кровь, что он пролил, до сих пор засыхала на его руках, сознание прокручивало отвратные события "старой" жизни. Дабы очиститься, пусть и не добела, он прибыл сюда, в один из особняков "Лозы".

Промпей шагал по коридору, безликий, он растворялся в них, точно капля дождя в безбрежном океане. Зелёные глаза глядели вперед сквозь туманную призму. Навстречу к нему шел Лютер Линд. С непроницаемым выражением, мужчина даже не посмотрел в сторону юноши. Линд будто и не замечал его существования, он молча и незаметно прошел мимо Промпея, который не изменял своему хладнокровию.

Тихо и безмятежно парень дошел до нужного кабинета. Он постучался.

Себастьян стоял на крыше здания, холодный ветер неприятно царапал кожу, поднимал подол пальто, тёмные тучи сгущались над головой. Что-то рассматривая вдали, парень глубоко вздохнул, сжав в руке ключ от входа.

Скоро зима.

Винсент отложил бумаги в полку, обернувшись к стоящему позади него Промпею, что точно ожил: глаза горели ядовитым пламенем, он весь горел. Наброситься и разорвать, наброситься и разорвать, вновь и вновь.

Мужчина вопросительно изогнул бровью, ухмыльнувшись.

— Уж не думал, что ты когда-нибудь явишься.

Мужчина сложил руки на бедрах. Юноша не сводил с него глаз: встав во весь рост, статный, он все ещё наводил страх.

— Считай, что видишь меня в первый и последний раз, Винсент Али.

От тона брюнета босс невольно дернулся, по лицу прошлась тень. Он резко полез рукой в полку, но Промпей за считанные секунды вытащил "магнум" из кобуры.

Себастьян поддался вперед. Он оглянулся: солдаты смирно стояли на посту. Руки неестественно задрожали, он ощутил, как горло сжимается. Виклунд быстро прошел к выходу.

В кабинете витала удушающая тишина, сливаясь с туманным светом и распространяя запах стали. Ружье в руке горело и ошпаривало кожу, пальцы впивались в ствол. Кровь растекалась в непомерную лужицу под головой мертвеца, пачкая белокурые волосы мужчины. Промпей шумно выдохнул так, будто не дышал с самого рассвета. Лицо бледнело, но вскинув голову, он часто задышал, унимая оглушающий ритм сердца, которое билось во всем теле. Брови и веки мелко-мелко дрожали.

Беньямин прошел в левое крыло, когда услышал выстрел, доносившийся из кабинета отца. Неподдельная улыбка парня чуть дрогнула, холодные пальцы отпустили горлышко ликёра обратно в карман. Он прибавил шагу. Приглаживая волосы, почему-то посетила мысль: " Отец, что опять взялся за старое? ".

Он чуть приоткрыл дверь, затем вовсе раскрыл ее и зашёл внутрь, несмело ступив за порог.

— Отец, что у...

Беньямин остолбенел.

Лежащий на полу отец, в собственной луже крови, лицом вверх, на котором бесцветные глаза налились кровью, а хищная улыбка бесследно исчезла за стиснутой челюстью. Он перевел взгляд на Промпея, что стоял неподалеку от отца, с пистолетом в руках, в каком-то чахоточном состоянии.

Беньямин встал во весь рост, расправив плечи. Он глядел на приросшего врага убийственным взглядом, внутри росло желание сорваться с места, распотрошить, раскромсать и сожрать. Промпей знал этот взгляд лучше всех. Ему же было известно, что Беньямин сильнее него в сотни раз.

Али набросился на парня с рыком, схватив волосы на макушке, он с грохотом врезал Промпея по столу, после чего повторил удар. Выпустив его, Беньямин скрутил руку и всадил по солнечному сплетению. Промпей закряхтел, но вывернувшись, ударил блондина по лицу, отчего Беньямин лишь слегка пошатнулся. Али вытащил из ножевой кобуры мультитулы, раскрыв их так, что те перешли в нож, он взмахнул ими перед самым лицом врага, задев по скуле. Парень с разворота грохнул ногой по голове брюнета, но Промпей подставил руку.

Промпей вовремя понял, что стоит у выхода и поспешил выбраться наружу, где тут же столкнулся с подоспевшим Себастьяном. Лицо второго выразило такое недоумение, что когда взбешенный Али закричал: "не выпускать эту нищенскую тварь!" Виклунд на автомате схватил брюнета за руку, заломил ее за спину с громким хрустом, заставив встать на колени.

Подошедший Беньямин жахнул ногой по лицу с таким замахом, что звук удара отдался от стен, наполнив подавляемым стоном коридор.

Али заграбастал парня за ворот.

— Грязная шлюха, которая всегда ищет личные выгоды в делах Панкраца. Я знал, что тебе нельзя доверять, — Беньямин громко рассмеялся, сотрясая голову убийцы. — Я бы сказал, гори в аду, конченный ты ублюдок, но проваливай на хрен отсюда!

Себастьян как по приказу швырнул парня в другой конец коридора, после того как саданул в живот. Промпей свалился с ног, не в состояние подняться, с кровавым лицом, чуть распухшим носом, он тяжело дышал, стараясь приподняться на локти.

Беньямин наблюдал за жалкими попытками некогда друга с широкой улыбкой на лице.

— Давай, ползай! Живи, мразь, но помни, что это ненадолго.

Он обернулся к Себастьяну, что безмолвно стоял за спиной, точно изваяние. Странно, но сейчас он походил на безжизненную картину, с пустым взором.

— Прикажи ребятам выкинуть этот мусор на свалку.

Себастьян чуть кивнул, шагнув в сторону, когда Беньямин круто развернулся, откинув подол пиджака. На шее играли желваки, руки сжимались в кулаки до побеления. Он с силой прикусил нижнюю губу и кровь скоротечно попала в рот, чуть выступив снаружи.

Он глубоко дышал. Размеренно. Отца нет. Он мертв. Беньямин вошёл в кабинет. Блондин высоко стоял над трупом. Двоякое ощущение глубокого спокойствия по каплям наполняло юношу, пока он сквозь приоткрытые веки взирал на тело. На отца.

За ним встал Себастьян. Мужчина вздрогнул, посмотрев на кровь, на воздетые к потолку глаза, распластанные руки. Винсент умер и не так героически, как он предсказывал Себастьяну, поглаживая по щеке.

Беньямин обошел труп.

— Можешь пустить скупую слезу, — начал он. — Всё-таки вы были страстными любовниками.

Виклунд стиснул челюсть.

— Я приказал бросить его в лес.

— Где этот чёртов Линд?

Беньямин все же вытащил  бутылку ликёра, сделав глубокие три глотка, он зашипел, прокрутившись на месте, точно что-то ища. Себастьян смотрел на труп.

— В городе паника: "Черная Луна" подхватила странную заразу. Инфекционных половина солдат, вторая – уже мертва. Босс приказал вытурить и ликвидировать заражённых на близлежащих территориях. Линд и его солдаты взяли на себя эту работу.

— "Эту"? То есть делов хоть отбавляй, — Беньямин опёрся о стол. — Твою мать. Прежде следует избавиться от него и поменять ковёр.

В кабинет забежал подручный. Невысокий мужчина, с огненно-рыжими волосами, кузен Винсента, с широкими глазами сверлил босса. Красный и продрогший мужчина шепнул:
— Какого...

Беньямин отпил ещё немного. Парень сел на стол, закинув ногу на ногу, он странно улыбнулся. Хихикая, Али еле держался, чтобы не засмеяться в голос. Его будоражило и распирало, он был готов взорваться. Тирана, что мучил его в течение всей жизни больше нет, он умер столь позорной смертью, что ненароком становилось жаль старика. Тиран, что лишил его любимого брата и матери, сдохнул от пули, которая пробила тупой мозг.

— Мы закопаем его так, как ему того хотелось. Ушел он и пришел я, — Беньямин все же посмеялся глупому пафосу. — Готовы продать душу дьяволу, дорогие друзья?

Подручный подозрительно прищурился, отступив на шаг. Однако Себастьян улыбнулся равно своему господину, медленно опустился на колено, прижав руку к сердцу. От него исходила жуткая атмосфера, от которой в горле першило, глаза слезились, а ноги становились ватными. Он будто цепями тянул за собой непослушную шавку, что пыталась сохранить остатки растоптанной гордости, переминаясь с ноги на ногу.

Но цепи оказались прочнее. Себастьян не уступил своей решимости, и подручный под давлением невыносимого гнета племянника, встал на колени.

— Да, босс.

По дороге в лес, солдатам сели на хвост. Не долго думая, они остановились, один из них вышел, зарядив пистолет-автомат и нацелив его в лобовое стекло. Но тут машина издала три продолжительных сигнала.

На улицу выбрался Бакст, тяжело переводивший дыхание от гнева, он резким движением руки прошёлся по брови, а другой достал из кармана пальто плашку.

— Опусти оружие, — громогласно предупредил он, быстро шагая к солдату.

— Что тебе нужно?

— Хочу забрать того, кто сидит в машине. Надеюсь, Беньямин не приказал расчленить его и закопать в дерьме.

— Нам приказали отпустить его в лесу.

К ним подошёл ещё один солдат. Более внушительных размеров, он сердито проговорил, сплюнув:
— Слышь, пошёл на хер. Мы выполняем свою работу.

Панкрац выгнул бровь, закатив глаза. Тратить время на быдлу и робокопа парень как минимум не собирался. Бакст быстро набрал номер, в то время как юнцы сверлили его неодобрительным взглядом.

— Поговори с ними.

Три слова, протянутый телефон, вытянутые и побледневшие лица солдата – Промпея вытащили из машины, толкнув анемичного парня к кленапу, что наблюдал за верзилами убийственным лицом.

Хотелось швырнуть телефон в харю этого шкафа с криком: " а моих слов не хватило, значит?", Но внешний вид брюнета, ситуация, в которую закадычные друзья нырнули с головой послужила Панкрацу... сигаретой, с чьей помощью он мог успокоиться, но тут же взъерепениться новой волной.

Когда автомобиль солдат тронулся, Панкрац с силой поволок за собой друга в сторону лесополосы, не обращая внимания на приставучие ветки, листья и комки грязи. На данный момент Бакст всем естеством желал прихлопнуть Промпея, и он это сделал. Но получилось только врезать по лицу.

— Все это дерьмо у меня в печенках сидит, и я стараюсь думаю, что все вот-вот закончится, но что я узнаю? Мой друг убил отца другого друга! Зачем? Ты обещал не убивать! Ты клялся, отморозок!

Промпей протер кровь рукавом пальто.

— Ты убил отца Беньямина, лишил своего друга родного человека! Что за хрень происходит между вами?

— Что ты от меня хочешь?!

Брюнет смотрел на обуреваемого гневом Бакста, не убирая рук с лица, глубоко дыша, стараясь не свалиться с ног, которые слабо пошатывались. Промпей сплюнул кровь в сторону. Голова жутко кружилась и он чувствовал, как на него смотрит шокированный юноша с немым вопросом на губах, после которого тот был готов растерзать убийцу.

— Эта шутка такая? Ты убил человека и спрашиваешь...

Тик-так, тик-так... Промпей разразился смехом, смежив веки, откинув голову назад и взявшись руками за волосы. Он смеялся так громко, точно выпускал из заплесневелой клетки остатки светлой души и чистого сознания, с которым пришлось расстаться. На ресницах заблестели бисеренки слёз, скулы сводило, но парень продолжал громко хохотать, что отучился делать долгие годы. Все внутреннее доселе сжатое и дрожащее, расслаблялось и задышало.

Панкрац с недоумением глядел в сторону обезумевшего друга. Хотелось обкуриться чем покрепче и провалиться в недра ада, когда Панкрац смотрел, как друг смеется, заливаясь слезами. Но на мгновение Баксту стало невыносимо жаль юношу. Так жаль, что гнев рассеялся в зимнем морозе, вместе с паром, который он выпустил, обречённо вздохнув.

Промпей умолк.

— Убил человека, как ты мог, — произнес он охрипшим голосом. —  А кто давал тебе право судить меня? Тебе, который ни хрена не знает, как это растягивать одну булку хлеба на долгие недели, жрать гниль, потому что органы грозят выйти наружу; спать на полу, где сквозь щели можно разглядеть любопытные глазки крыс, что терпеливо ждут момента сгрызть тебе лицо. Ты никогда в жизни не чувствовал, как жариться тело любимого человека. Ты понятия не имеешь о трудностях и боли, но драматизируешь так, что любой актёр позавидует твоей игре. Пытаешься задеть меня тем, что я убийца? Знаешь к чему я пришел? Сколько бы лет не прошло, кровь ребят, которых я убил, никогда не сойдёт с моей совести. Я заклеймен.

Панкрац съежился, потупив глаза, он видел свою ничтожность перед человеком, что минуту назад громко смеялся, а теперь словно истекал кровью, стоя полу согнутый и охрипший. Панкрац нахмурился. Закрыв глаза, он покачал головой, на что Промпей горько усмехнулся, упав на землю, которая притягивала к себе приятной прохладой.

— Промпей!

Бакст подбежал к другу, подняв его на свои колени.
— Чёрт, ты бледный. С тобой все порядке?

— Прости, желторот...

— Нет-нет, это я должен просить прощения. Ты прав, ты прав. Потерпи немного, ладно? Давай, вставай, толстяк.

— Как ты догадался, что я был у "Лозы"?

Они забрались в машину. Панкрац усадил брюнета, пристегнув его, он быстро обогнул машину и помчался по дороге.

— Скажи спасибо Лютеру.

Зараженные бродили по городу равно призракам: бледные, измученные, с красными глазами и гниющей кожей. Губы их синели, на лице выступали отчётливые паутинки вен, что сплетались на шее, вокруг глаз и на лбу. Зараза передавалась с немыслимой скоростью, поражая дыхательные пути и лёгкие, высасывая силы. Юноши, не стерпевшие разъедающей боли в теле, стреляли друг в друга по мольбе, которые они еле выкрикивали.

Ситуация выходила из-под контроля, дышать было невозможно, "Лоза" строго запретила людям выбираться наружу, призвав провести дезинфекцию и обзавестись масками.

Зараженных убивать.

Лютер с солдатами, в черных медицинских масках, направлялся к границе территории, за которым шныряли больные солдаты "Черной Луны".

— Чтоб я сдох...

По ту сторону дороги люди, точно перебитые в жестокой перестрелке, лежали по всей улице, захлёбываясь в крови, еле дыша, кто-то с невероятным усилием воли передвигался, волоча за собой чёртов автомат. Они были похожи на ходячих мертвецов, с синей кожей и бесцветными глазами, нежели на солдат, защищавших свои земли.

Пахло гнилью, кровью, смог плотно витал в воздухе. Лютер сморщил нос, отчего на лбу появились морщинки. Он вдруг поймал на себе взгляд одного из солдат. Прислонившись к стене, тяжело поднимая грудь, парень смотрел на него опухшими красными глазами, веки которых испещряли тонкие вены.

"Пожалуйста" – прошептал он губами.

Лютер стиснул челюсть, глядя как по истерзанному лицу юноши стекают слезы.

— Приготовились!

Защелкали предохранители, послышались шаги.

— Нацепите маски по плотнее, мальчики. А теперь, стреляй!

Солдаты шаг за шагом приближались к черной земле, бесконечные пули пробивали черепа, конечности, груди, свист смешался со стонами. Лютер наблюдал, как солдаты расстреливали себе подобных юношей, которые по невнимательности утонули в смертоносной болезни. Сквозь опускающийся туман вспыхивали огни автоматов.

Через несколько минут они перетащили трупы в отдельную огромную кучу, после Лютер чиркнул зажигалкой и скинул ее в сторону мёртвых.

Огонь вспыхнул незамедлительно.