Подкидышей в племени не так много. В принципе, если рассуждать логически, их вообще быть не должно, однако люди по сей день продолжают оставлять малышей у «моста».

Амелия понятия не имела, что о них пишут в интернете. Им она никогда не пользовалась, но знала о его существовании. Она понимала, что в этом пространстве находится уйма информации, и наверняка о племени Патрия что-то то да есть. Может, ими даже восхищаются. Иначе, как объяснить желание людей оставлять им своих детей?

Правительство никогда не было против подобного ритуала. Несмотря на то, что в их леса никто из журналистов не заглядывал, по какой-то неведомой причине, власти осторожно подходили ко всему, что касается добровольной передачи малышей на содержание племени.

Амелия одна из счастливчиков. Надо же, выигрыш в лотерею. Она считает, что подобным образом Бог решил отплатить ей за неверный подбор родителей – смотри, мол, зато у тебя есть возможность стать полуволком. Круто, не правда ли?

Если углубляться в традиции племени, можно найти интересным тот факт, что в Патрии не праздновался день рождения. Амелия узнала об этой человеческой традиции только в двенадцать лет, когда о ней как-то заикнулся Виль. Единственная торжественная церемония, посвященная достижению определенного возраста, была Церемония Перевоплощения. Семнадцать лет – знаменательный возраст для каждого подкидыша. В этом возрасте организм человека крепнет до такой степени, чтобы без угрозы для жизни принять укус полуволка.

Конечно же, посвящает в полуволки никто иной, как альфа.

Амелия всегда восхищалась отцом. Безусловно, она была рада тому, что ее посвятит именно он. Нет, не потому что он альфа, а потому что он ее отец.

– Веди себя сегодня прилежно, – сказал он ей в день вынесения окончательного вердикта. Братья в обличье волков ринулись завтракать, оставив сестру в хижине в одиночестве. Но, как оказалось, она все-таки была не одна. Амелия улыбнулась проснувшемуся Малькому.

– Пап, да я же сама прилежность!

Интересное заявление для той, чье лицо измазано шоколадом. Отец глухо рассмеялся, взглянув на нее, Амелия нахмурилась и только спустя минуту додумалась посмотреть на свое отражение в стеклянной вставке кухонного шкафчика. Да уж. Благо, Шона этого не видела.

– И прекрати питаться чем попало, – продолжил отец.

Очистив лицо в раковине, Амелия повернулась и застала его за приготовлением смеси для блинчиков.

Девушка не скрыла удивления:

– С каких это пор ты готовишь вместо охоты?

Но альфа не спешил отвечать.

– Пап?

Залысина на его макушке стала более явственной. Раньше было почти невозможно угадать его настоящий возраст. Когда-то у Малькома были усы и густые длинные седые волосы, сейчас же он менее походил на главаря Патрии; волос с возрастом становилось все меньше, усы он предпочел убрать, и теперь над верхней губой были лишь морщины да сморщенная кожа.

Может, Амелии только казалось, но и глаза его со временем меняли оттенок. В первые ее дни пребывания в Патрии она запомнила их желтыми, какое-то время цвет радужки не менялся, как у двух первых сыновей они напоминали расплавленное золото, но спустя года, глаза альфы потускнели и стали чуть ли ни карими.

– Мне нужно поговорить с тобой, – ровным голосом произнес Мальком, все еще стоя к ней спиной.

Да что это со всеми такое? Сначала Шона, теперь отец? Виль пытается отречься от Патрии, Ник все чаще норовит зацепиться с Дэном. Она спит и видит несуразный сон? Как еще объяснить это безумие?

– Если ты о церемонии, я уже о всем прекрасно осведомлена, – Амелия решила умолчать о вчерашнем появлении Шоны в их хижине. Для всеобщего блага.

Кухня пропахла блинчиками. Несмотря на напряжение и раздражение, девушка ощутила, как во рту собралась слюна.

– Далеко уходить не буду, это и вправду связано с Перевоплощением, – сказал отец, – Но оно касается меня... Тебе не стоит напоминать, что случается с полуволками, когда они достигают определенного возраста, я прав?

Отец просто обожает наводящие вопросы. Постоянно выводит полуволка на ответ, старается говорить как можно меньше, дабы позволить ему разобраться самому.

– Конечно, – с уверенностью заявила Амелия, – К шестидесяти годам, они навечно... Застревают в шкуре волка. Но у каждого полуволка процесс протекает по-разному. Некоторые могут навсегда перевоплотиться и в пятьдесят пять.

– Именно, – поддержал отец.

Амелия прикусила губу:

– Ты же не хочешь сказать, что чувствуешь, что вот-вот перевоплотишься навсегда?

Малькому было пятьдесят три. Сыновья Запанс, да и дочь-подкидыш даже не задумывались о его скором вечном перевоплощении. Казалось, времени еще полным-полно.

– Я говорил об этом с Дэном, – признался отец. Амелия никак не могла взглянуть ему в лицо, Мальком не отлипал от плиты. Наверное, специально, – Предупредил его, как тебя сейчас, что дела могут принять неожиданный поворот в самый неподходящий момент. Когда я буду в теле волка, я не смогу принимать решения, касающиеся племени...

– Но ведь у тебя на первое время сохранится сознание, благодаря обмену мыслями ты сможешь переговариваться с советниками, – вставила Амелия, – нет, нет, я понимаю, что альфой предстоит стать Дэну, по обычаям все именно так. Но это не значит, что твои слова не имеют значения. Дэн будет прислушиваться. Ты ведь об этом переживаешь?

– Нет, – ответил отец слегка раздраженно, Амелия мысленно дала себе пинка. Она перебила его. – Не об этом. Амелия, дочь моя, это может произойти в самые ближайшие дни.

Тут он наконец повернулся к ней лицом, и девушка отметила его полные скорби, но в то же время решительные глаза.

– В... ближайшие дни?

Сердце билось так быстро, будто норовило выпрыгнуть из груди. Бессмыслица. Отец просто не может остаться в волчьем обличье навечно... Нет, конечно может, но не так скоро.

Амелии вот-вот исполнится семнадцать, она наконец поймет, что значит по-настоящему быть полуволком. Она представляла, рисовала картины в голове, как будет обсуждать эти невероятные изменения с отцом, как он будет обучать ее различным премудростям существования в стае. Если он перевоплотиться навсегда так скоро... Значит, ему останется всего пару месяцев пребывания в человеческом сознании.

А потом, он превратится в настоящее животное. Голодное, неукротимое, свободное.

– Я не могу потерять тебя так скоро, – в глазах Амелии собрались слезы, но она не позволяла себе раскиснуть и прочистила горло, быстро сморгнув их. Она Запанс. Запансы не падают духом.

Мальком молчал, наблюдая за ее внутренней борьбой.

– Ты сказал Нику или Вилю?

Он покачал головой.

– Знаем только мы с Дэном? А советники?

Альфа Патрии протяжно вздохнул:

– Я сообщу им после сегодняшнего вердикта.

– Пап, ты не можешь позволить Вилю уйти, – умоляла Амелия.

Тогда он не сможет провести с отцом его последние месяцы.

– Я не вправе разглашать решение совета до определенного момента, но скажу тебе то, что ты, вероятно, желаешь услышать прямо сейчас.

Амелия молча смотрела на него.

– Виль никуда не уйдет. Я ему не позволю.

И с этими словами Мальком Запанс перевернул последний блин.