Амелия все-таки отправилась в школу, надев ту же самую форму, что и в день аварии. Было странно вести себя как ни в чем не бывало, учитывая их тайные разговоры с Энзо. Теперь ей стоит приноровиться называть его Аденом, а также принять тот факт, что в их выдуманной реальности он приходился ей кузеном.

Сегодня у Амелии без проблем вышло открыть машину, на этот раз другую, (она постаралась не задумываться о том, где Энзо раздобыл эту жгуче-красную красавицу), без проблем получилось держать свои эмоции в узде, и без проблем получилось показаться совершенно нормальной. По крайней мере, ей так казалось. Да и Энзо никак не комментировал ее поведение – наверняка все было в порядке. «Отпад» – как они выразились в день аварии. Стопроцентный отпад.

Норф-хай представлял собой огромную школу, вероятно именно по этой причине Энзо посоветовал ее Дэну. Ее окружала зелень, почти такая же, как в лесу, правда деревья были посажены прямо напротив друг друга, словно бы создавая дорожку к главной лестнице. В общем, не было такой хаотичности, как в Патрии. Чересчур идеально. Сам Энзо, как он признался в машине, учился в заведении куда меньше. Здесь, как он уверял ее, она прекрасно сольется с толпой, к тому же, вряд ли «Человеки» Патрии сунутся в государственную школу, хотя это убедило Амелию не на все сто процентов. Патрийцы, что играли роль «послов» – прозываемые «Человеками», были искусны в своем деле. Представлять сторону народа, что считается диким и необразованным – непростая задача, однако Амелии нравилось думать, что, возможно, они производили впечатление на власти Алиены своей официальностью и собранностью. Она не раз заставала Человек, собирающихся на переговоры. Сейчас она была похожа на них.

Норф-хай покорил ее своей людностью. У главных ворот, чуть ли не на друг друге были припаркованы машины, из которых то со стаканчиком кофе, то с книгой, то с телефоном и звенящими ключами с огромным брелоком, то в припрыжку, спеша обнять друзей, то с мученическим лицом, явно бормоча под нос проклятья (видимо из-за вещицы, прозываемой тестированием), выходили девушки и парни ее возраста. Такие разные, но в то же время такие одинаковые, как и свойственно людям из внешнего мира.

– Ну, как тебе вид? – спрашивает ее Энзо, когда ищет свободное место для парковки.

Амелия отводит взгляд от окна, быстро отвечает ему «неплохо», и вновь поворачивается к окну.

Энзо смеется.

– Думаю, больше, чем неплохо.

Ей нравилась громкая музыка, похожая на ту, что слушала Кая, доносящаяся из машин. Странно, но она может быть и приятной, когда ты окружен толпой людей, наслаждающейся ей.

– Строй из себя особу высшего ранга, – сказал Энзо, – Мне стоило больших трудов добыть необходимые документы и сделать историю, похожую на реальность, поэтому будь добра, сыграй хорошо.

– И без тебя знаю, но спасибо, что напомнил, – отозвалась Амелия.

– Видел, как ты разговаривала с Каей сегодня утром. Подружись с ней, тебе это будет полезно. Я не всегда буду рядом, и будут моменты, когда тебе будет нужна помощь с домашним заданием или очередным самоуверенным придурком, который скажет что-то едкое в твой адрес. Научись быть умной и резкой.

– Я и так умная и резкая, – нахмурившись, отвечает девушка.

– А еще очень обидчивая, – поднимает брови Энзо, – Будь холодной, как лед, не подпускай к себе недостойных личностей.

– Но ты к ним тоже относишься.

– А ты меня и не подпускаешь. Хотя, подожди-ка секунду. Я вспомнил, что ты любишь держать меня за руку. С этим пунктом могут возникнуть проблемы.

Амелия зарделась, и даже не нашлась что ответить. Ей опять с тало жарко, как тогда, в кафе, когда она положила свою руку на его. Можно ли это назвать резкостью? Наверное, да. Он даже вздохнул от неожиданности. Но был ли ее поступок умным? Определенно, нет. Он только все запутал, сделал все сложнее, мутнее. Раньше она не краснела, когда Энзо шутил вот так. Теперь все изменилось. Она стала той самой чувствительной слабачкой, какой боялась стать.

Что же нужно сделать, чтобы перестать ею быть? Сыграть в его игру.

Амелия огляделась по сторонам и убедилась, что на них никто не смотрит. Она вспомнила, какой злой и обиженной она была у главной дороги, ведущий из Патрии в город, когда ее буквально выволокли из родного дома. Именно эти черты породили в ней желание поиздеваться над Каей, заставить ее думать, будто она отравлена недавно сорванной белладонной и ей осталось совсем немного. Амелия могла быть беспощадной, могла закрыть глаза на чувства другого человека, в случае если ее задеты.

Кажется, она позабыла, какой является на самом деле.

Энзо парковал машину, и как только он закончил, он отстегнул ремень и потянулся к Амелии, чтобы проделать то же самое. Когда его лицо было в сантиметре от ее, за секунду до щелчка, девушка сказала:

– Ты влюблен в меня.

Энзо замер. Его пальцы так и остались у холодного металла, так и не нажав на кнопку. Он не поднял на нее глаз.

– Ты влюблен в меня, – повторила Амелия с холодной улыбкой. Этого он от нее ждал? Ум, резкость, холод. Такой он хотел ее видеть?

Энзо потер шею. Сегодня на нем не было никакого грима, психолог школы заметила его татуировки, смысла скрывать их больше не было. Его лицо оставалось бесстрастным. Застывшим.

Раздался щелчок. Он пронзил тишину.

– Выходи из машины, – только и сказал он, так и не посмотрев на нее.

– Ты не будешь отрицать? Не будешь орать во всю глотку, что я не права?

– Кричать – по твоей части, – пожал плечами Энзо.

– Ты не сказал «нет», – настаивала Амелия, – Ты же первоклассный лжец. Почему ты просто не скажешь «нет»?

Он вздохнул, лицо приняло страдающее выражение. Губы плотно сжаты, взгляд, лишившийся огня, раздутые ноздри. Амелия успела хорошо узнать его, поэтому ей не составляло труда понять, что подобное выражение появляется только тогда, когда Энзо никак не может повлиять на ситуацию. Когда он загнан в тупик, или хочет заставить вас думать, словно он загнан в тупик.

– Ты меня раздражаешь, Амелия Запанс, – сгоряча начал он. – Все в тебе бесит меня: твои жизненные принципы, твоя покорность и в то же время независимость, твоя отреченность и твоя вовлеченность. Ты бесишь меня любой, какой бы не была, каким бы не было твое настроение сегодня. Ты любишь себя, считаешь себя наиумнейшей девушкой на планете и терпеть не можешь не только когда тебе врут, но даже когда не договаривают для твоего же блага. Слишком честная. Слишком правильная. Ты – моя полная противоположность, кто бы что не говорил. Это ясно?

Амелия моргнула. Раз, два. Она почувствовала себя глупышкой.

– Я не люблю тебя.

– Тогда почему ты не уйдешь? – спросила Амелия, – ты мог уйти в любой удобный момент. Ты ведь неуловимый Энзо Приц – я слышала, как люди здесь шепотом переговариваются о тебе. «Безустанный» – так они тебя называют. Никому ничего не должен, живет по собственным правилам. Никто не знает твоего имени и твоих намерений, никто не может предугадать твой следующий шаг, никто не знает, как ты выглядишь, и никто не знает, как ты обходишь видеонаблюдение каждый раз, когда намереваешься что-то украсть. Полиция устала искать тебя, телевидение устало от вечных репортажей с тобой в главной роли. Тебя никто не любит, Энзо. От тебя просто все устали. Даже твоя мама, Приц. Даже она, кажется, очень устала. Ведь это с ней ты разговаривал по телефону пару дней назад? Судя по твоему тону, ты прекрасно знаешь, что она разочарована тобой, и я думаю, ты давно это принял. Не смотри на меня так... Хочешь сказать, я не права?

Она не дождалась реакции с его стороны. Просто встала, хлопнула дверью, и зашагала в школу, где, она надеялась, личностей подобных Энзо Прицу, будет не так много.

***

Она думала, что сначала ее встретит директор, которого Энзо описывал как слабохарактерного и падкого на деньги миловидного на первый взгляд мужчину, однако перед ней, словно бы поджидая, оказалась полноватая женщина в очках. Она представилась Мисс Клэнтон и говорила так быстро и несвязно, что Амелия сомневалась в качестве ее психологического образования.

– Мы очень ждали вас, Эмма. Трагедия, что произошла с вами, заставила меня понервничать, мы боялись, что эта травма отразится на вашей учебе. Если у вас возникнут проблемы, прошу вас, обращайтесь ко мне по любим волнующим вас вопросам. Ваш брат обо всем договорился, вам осталось лишь познакомиться с директором, – женщина отвернулась и глаза ее расширились, – О боже, Карл, ко мне в кабинет! Выплюнь эту дрянь!

Карл, высокий и худощавый парень, чем-то напоминавший Виля, только не такой обаятельный с виду, постоял у шкафчика, явно делая вид, что роется в нем, быстро прожевал то, что находилось во рту и быстрым шагом пробежал мимо Клэнтон.

– Карл!

Женщина погналась за ним, проделывать подобное ей было явно тяжело из-за лишнего веса, и оставила Амелия наедине с закрывающимися тут и там шкафчиками, громкими вскриками с непонятными людскими современными словечками, что Амелия не понимала, и снующими туда и сюда подростками, кто-то стоял в очереди у маленького питьевого крана, кто-то шутливо толкался или ругался. Много звуков. Очень много. Она отчетливо представила во всей этой суете Энзо Прица – да, это его среда. В подобных кругах принято восхищаться безбашенностью. Приживется ли здесь такая, как она, привыкшая жить по четким установленным для самой себя правилам?

Амелия отдернула юбку. Прочистила горло. Поправила сумку. Ей, кажется, нужно было познакомиться с директором. Значит, стоит найти его кабинет. Скорее всего, именно туда ее намеревалась проводить мисс Клэнтон.

– Прошу прощения, ты Эмма Руголос?

Амелия подняла глаза. Светловолосый зеленоглазый парень, на голову выше нее, смотрел на нее с интересом. Уголки его тонких губ были приподняты, в глазах притаились смешинка и хитрость. Белая рубашка и серые брюки казалось бы, должны были сделать его похожим на других парней и «слить с толпой», но его галстук был обмотан вокруг шеи, а пиджак, что здесь носили и девушки, и парни – вовсе отсутствовал. Амелия подумала, что он очень сильно походил на лиса.

– Да, – тупо кивнула она. Его... лисья красота сбила ее с толку.

– Демьян, – также кивнул он и засунул руки в передние карманы. Его челка слегка дернулась, когда он проделал это движение головой. Отчего-то это сделало его еще симпатичнее.

– Приятно познакомиться.

– Приятно, действительно. Выглядишь потерянной. Куда тебя проводить?

– Ты... откуда знаешь мое имя?

Демьян усмехнулся, тем самым потеряв долю очарования. Он напомнил ей Энзо и его любимую привычку усмехаться каждый раз, когда он ловит собеседника за слабое место. Но в следующую секунду его глаза наполнились сопереживанием, и Амелии это понравилось. Странно, она видит этого парня в первые в жизни, а он уже успел завоевать ее симпатию.

То, чего так и не успел добиться Энзо. Особенно после сегодняшнего.

– Слышал о твоем приходе. Тут вся школа на ушах стоит, можешь себе представить? Ты местная звезда.

Амелия опустила взгляд и помотала головой. Звездой она себя точно не считала.

– Алиена не привыкла к богачам, – продолжил Демьян.

– И что, она их не принимает?

– Вроде того, – он пожал плечами, когда Амелия хмыкнула, – Это город одиночества, игнорирования и безбашенности. Тут каждый сам по себе, каждый борется в своей собственной борьбе. Главное правило – не высовывайся и не отличайся, иначе тебя съедят с потрохами.

– Звучит достаточно депрессивно. Но благодарю за просвещение.

– Что могу сказать? Добро пожаловать в Норф-хай!

Демьян развел руками и криво улыбнулся. Пару секунд они стояли в молчании, но парня это ничуть не смутило.

– Мне нужно к директору, – решила напомнить Амелия. Прозвучало не слишком дружелюбно. Кажется, она разучилось разговаривать с достойными личностями. Демьян, по всей видимости, был одним из них.

И поэтому не обратил внимания на ее резкость.

– Идем. Я расскажу тебе все, что знаю, – Демьян одарил ее своей лисьей улыбкой, – Думаю, тебе понадобится защитник.

***