Варвара Андреевна находилась между жизнью и смертью неделю. Потом не вставала с кровати еще три. И только спустя месяц, она смогла встать и сделать несколько шагов. Молодой и выносливый организм сделал свое дело. После первых шагов, девушка стала делать успехи. Она стала больше и увереннее двигаться, сама есть и даже могла немного пройтись по дому. Правда, она быстро уставала и много лежала и думала. Неужели Долгорукий ее спас? Первое, что она увидела, когда очнулась его лицо. И там, в том ужасном доме. Лежа, она все время вспоминала, те горькие дни, тот ужас, те издевательства. Сначала, ей было страшно, потом очень жалко себя, потом она много плакала.
Спустя некоторое время, когда за окном уже иногда начинал моросить прохладный осенний дождь, Варя встала и стала одеваться. Сегодня погода была хорошей. Было тепло, солнечно. Мужики выстроились в ряд у дома. На пороге появилась барыня. Она была одета в кроваво-красный наряд. На голове красовалась по последней моде красная в тон шляпка и красная вуаль. Спустившись медленно по ступенькам, она подошла к мужикам. Выдержав длинную паузу, она кивнула Степану:
- По велению его императорского величества, вы поступаете в полное распоряжение Варвары Андреевны без права на вольную. Ее сиятельству вольно распоряжаться вами так, как ее сиятельство решит.
Чернявый и чернобородый мужик поднял голову и посмотрел в упор на нее. Варя выдержала его взгляд. Он только хмыкнул. Девушка холодно без единой эмоции сказала:
- Что ухмыляешься, мужик?
- Да. Так. Больно смелая стала. У меня двор мела, а теперь - графиня.
От такой наглости Степан не выдержал и стеганул его плетью. Варя только руку подняла - рано еще. Потом так же холодно продолжила:
- Я всегда была графиней. Я тебе это, мужик, говорила. А теперь ты испытаешь все то, что испытала я. А именно стыд и унижение. Разденьте его! Догола! И пусть так и идет в поле. Да, два мешка дайте ему. Нечего идти прохлаждаясь. И пусть все видят его позор. Будет мошенничать, плетей не жалеть. И пусть пашет в поле наравне с остальными. Будет юлить - так всыпьте ему, чтоб мало не показалось. А если кто надумает кинуть в него, чем непотребным - наказывать не стану.
После этих слов мужик побледнел. Упал на колени. Подбородок задрожал и он то ли прохрипел, то ли пропищал:
- Матушка! Не погуби!
- Матушку вспомнил! Ты погляди на него! А где же теперь твоя сила, твоя храбрость и ухмылка?! - сказала холодно Варя, почти прошипела, слегка наклонившись вперед.
В глазах девушки мужик прочитал холодную ярость. Он словно почувствовал холод, исходящий от хрупкой барыни. Словно мороз ударил.
- Я к государю! Вернусь, проверю!
- А не боязно, через лес? - услышала она в спину.
Повернулась и медленно подошла к говорившему. Узнала смельчака, который бил ее на повозке каждый раз, когда она приходила в себя. Усмехнулась недобро.
- А этих раздеть и в упряжку. Нечего лошадей мучить. Будут упрямиться, плетей не жалейте. Эти пусть тянут - тот пусть пашет.
- Так не знал я. Думал, что выдумывают девки дворовые беглые, чтобы не работать, чего только не выдумают... - кричал в спину мужик, чуть не плача.
Варя его уже не слушала, слуги стали рвать на нем одежду, а дворовые и домашние стали собираться вокруг, посмотреть, да потешиться.
- Матушка! - обратился Степан, когда сели в карету. - Может, помилуешь мужика? Стыд-то, какой же.
- Степан! Что ты знаешь о стыде? Я еще милостивая, государь на дыбе хотел его вздернуть, а может и четвертовать. Я упросила. Так что помалкивай. А то не ровен час и тебя не пожалею. Знай свое место!
- Благодетельница. Меня-то за что?
- За то, что лезешь не в свое дело! - прошипела графиня. - Совсем страх потерял? С кем говоришь! Полезай на козлы! Там твое место! Удумал с господами сидеть! И не сопи мне!