Меня будит скрип. Упрямый и грубый. Разносящийся зловеще громко среди предрассветных тишины, мглы и инертности.

Глаза тут же распахиваются. Тревога разливается по телу горячим адреналином. Мысли спросонья путаются, как обмусоленный клубок ниток, которым всю ночь играли всё те же несуществующие призрачные коты.

«Кто-то пробрался в покои? Бандит? Враг?»

Я лежу на боку, отвернувшись от двери, так что не вижу ничего кроме чернеющей спинки дивана.

«Злоумышленник здесь, чтобы убить меня? Или Лоретто?»

Беда. Свет солнца только-только зарождается где-то вдалеке за окном. Неужели Марисела решила, что мне не следует доживать до конкретно этого восхода? В приступе паники моя рука устремляется под подушку.

Однако ножика, который я прятал там две предыдущие ночи... нет.

— Ты оставил свой недоклинок на столе, где резал им вечером пирог.

«О боги... — Сердце, пропустив удар, утихает. — Не злоумышленник, лишь куратор». И если судить по интонации, быстрота моей реакции не произвела на куратора никакого впечатления.

— Так себе из тебя охотник, конечно, — добавляет, цокнув языком, Тэйен. — Поднимайся, Еля. Ты сегодня идёшь со мной.

Мои мышцы, завязавшиеся было узлами, вновь медленно расслабляются. Потирая глаза, я начинаю поворачиваться, чтобы взглянуть на наставника, но потом останавливаюсь.

— А у меня за спиной всё благопристойно? — уточняю.

— У тебя за спиной я. Самый благопристойный человек из всех, кого ты когда-либо встретишь.

— Нет, я имею в виду, ты в одежде?

— Да! С головы до ног! А на тебе до сих пор только пижама. Вставай уже! — Лореттов увесистый ботинок снова пинает ножку дивана, отчего тот скрипит, содрогаясь и стряхивая с меня остатки сна. — У тебя десять минут. Распутывай кудряшки и одевайся, иначе я выволоку тебя наружу голым.

«Почему-то в этом я не сомневаюсь», — чертыхнувшись, зевнув, я нехотя сползаю с подушки.

༄༄༄

Ещё по-прежнему рано, когда мы отправляем по коридорам Великого Храма. Вокруг ни души, только безмолвие и летаргический утренний туман, просачивающийся сквозь окна.

Проведя половину ночи за разговорами, я чувствую себя так, словно меня прожевали и выплюнули — и это уже после того, как я умылся холодной водой. А у Лоретто как всегда бодрый вид, осанка непоколебимая, взгляд цепкий. Я бы даже подумал, что куратор вообще не ложился, если бы не свежая мантия, отглаженно струящаяся по фигуре.

— Откуда в тебе столько энергии? — спрашиваю, когда мы сворачиваем в холл, который, если правильно помню, ведёт в библиотеку, расположенную на подземном этаже. — Спать не хочется? — Жуткая мысль закрадывается в голову в следующую секунду: — Шаманы вообще спят?

— Нет, я... — Лоретто умолкает, будто позабыв собственные слова, когда устремляет взгляд в мою сторону и замечает, что я смотрю в ответ. Уверенность на мгновение стирается с Лореттовых черт, точно я сделал что-то конфузящее. — Да. То есть... — Отворачивается и прочищает горло. — То есть мне спалось.

— Почему?

— Почему ты задаёшь так много вопросов? Особенно для того, кто вопросы задавать права вообще не имеет, Еля?

Язык чешется ощетиниться и бросить что-нибудь язвительное в ответ, но вряд ли это поможет переспорить Лоретто, так что в итоге я лишь корчу недовольную рожу и тоже перевожу глаза на пол впереди.

Какое-то время мы идём молча.

Вслушиваясь в эхо наших шагов, разносимое по одиноким коридорам, я ловлю себя на мысли, что нынешнее утро ощущается одновременно правильным и не правильным. Правильным, потому что каждое утро такое, верно? Новое начало. Новые возможности. Однако сегодня оно и неправильное, потому что в какой-то момент я, очевидно, поверил, что прошлая ночь построила своего рода мост между мной и Лоретто, некую связь, шаг в направлении дружбы.

А теперь солнце встало. И связь бесследно сгинула словно тень. «И я даже не знаю, зачем мне нужна дружба».

— Вот тебе не вопрос. Утверждение, — говорю, демонстративно отвернувшись на старый барельеф с изображением квадратных солнца и луны на стене, мимо которой мы идём. — Нечестно, что тебе можно называть меня Елей, а я должен звать тебя куратором, куратор.

Повисает долгая, непонятная пауза. Затем Тэйен делает вывод, совершенно противоположный от того, на который я рассчитывал:

— Мне перестать называть тебя Елей?

— Нет.

Опять пауза.

— Ладно. — Опять прочищает горло. — Ладно, можешь обращаться ко мне по имени. Полагаю, в своей голове ты всё равно так и делаешь. — Лореттов голос становится чуточку тише, хотя не менее твёрдым, когда добавляет: — Но только когда мы наедине. На людях я по-прежнему твой куратор.

Не осмеливаюсь улыбнуться по-настоящему, но мысленная ухмылка щекочет уголки губ. «Значит, мост всё ещё на месте», — похоже, победа на моей стороне. Наконец-то.

༄༄༄

Поразительно, но когда мы спускаемся в Шаманскую библиотеку, она оказывается местом куда более оживлённым, чем весь Великий Храм в этот час. Лампы всюду горят, освещая гигантские книжные стеллажи, уходящие вдаль кольцами, а вокруг немало шаманов, сортирующих книги, протирающих пыль или зачитывающихся чем-то в укромных углах между полками.

Молодая девушка с впечатлительными, как у кролика, большими глазами стоит за стойкой ресепшна, однако даже не проверяет, если ли у меня пропуск, как делала каждый раз прежде, — да и вообще не обращает на меня внимания, — только сияет улыбкой, как только замечает Лоретто. Когда Тэйен подходит к ней, чтобы что-то спросить, я остаюсь у лестницы, не жаждая лишний раз общаться не пойми с кем, но вскоре начинаю жалеть о своём решении.

Лоретто разговаривает с библиотекаршей до неприличия долго.

«О чём вообще можно столько трепаться?» — впервые вижу, что Лоретто говорит с кем-то добровольно — кроме меня, разумеется, — вместо того, чтобы коротко ответить и убраться подальше как можно скорее.

Я был уверен, что Тэйен презирает социальное взаимодействие в принципе, наслаждаясь моей компанией до сих пор только из-за того, что проще убедить себя получать удовольствие от того, от чего избавиться не можешь. Однако беседа с библиотекаршей не выглядит вынужденной. И чем дольше она тянется, тем лучше, похоже, становится Лореттово настроение: осанка приобретает лёгкость, губы то и дело растягиваются в беспечности, — так что мне остаётся только гадать, о чём идёт речь. Да и девушка явно рада быть в компании Тэйен, и от этого... «Чувствую себя третьим лишним».

Томясь в ожидании, я начинаю уставать от этого. Скрещиваю на груди руки, прохаживаюсь пару раз туда-сюда рядом, пытаясь ненавязчиво о себе напомнить, но всё без толку. Опёршись в итоге плечом об один из стеллажей, уже раздумываю, как бы так словно невзначай подойти и прервать их сладкую болтовню какой-нибудь гадостью, — ногти перед ними погрызть? — когда четверть часа проходит, а мой куратор, очевидно, не собирается ценить тот факт, что я соскрёб себя с постели в такую рань лишь ради него.

«Зачем вообще было тогда тащить меня с собой?»

Только когда библиотекарша что-то шустро начинает записывать, точно делая заметки со слов Лоретто, новая мысль вдруг приходит мне в голову. Мантия-то на девушке такого же голубого оттенка, как у Лоретто; а цвет мантий у шаманов символизирует род их деятельности. «Они не друзья, а коллеги». Голубой является цветом знаний, библиотеки. «Лоретто здесь работает».

Фарис говорил, что Тэйен вечно таскает книжки из библиотеки в свои апартаменты и обратно, и каждый вечер мой куратор что-то читает, хотя мне было сказано, что никаких хобби нет. Получается, Лоретто проводит какое-то исследование или, может, категорирует книги. Марисела не хотела видеть Лоретто в Совете, но не могла и дать третьему по силе шаману в Кабракане работу низкосортной прислуги, так? По крайней мере, не вызвав вопросов относительно непредвзятости своих императорских указов.

— Ты Хранитель Шаманской библиотеки? — спрашиваю я, как только Лоретто оставляет наконец девушку за стойкой и кивает мне, призывая следовать за собой.

«И местные работники, похожи, без ума от идеи существовать под Лореттовым началом». Но разве эта должность не принадлежит самой императрице? Разве это не что-то священное? Как сильно тогда Марисела хотела держать Лоретто подальше от тайн Совета, если готова была доверить все многовековые шаманские знания моему наставнику?

— Да, я Хранитель библиотеки, — не дожидаясь моего следующего вопроса, Лоретто направляется вдоль одного из проходов между книжных полок. — И я очень дорожу этой библиотекой, так как предпочитаю большинству людей книги. Устроишь погром в единственном месте, что приносит мне радость в жизни, Еля, и не уйдёшь отсюда, пока всё не приберёшь.

«Справедливо». — Вздохнув, я иду за куратором вглубь его владений, по проходу, пронзающему кольца из стеллажей, точно стрела. Мы сворачиваем раз, затем ещё раз, и вскоре я уже не понимаю, откуда мы пришли и как отсюда потом выбираться.

Помимо всего прочего, магия имеет каверзную способность играть с людским разумом. Высоченный потолок скрыт в тени, как и стены — если они вообще есть, — и я почти уверен, что будучи здесь в прошлый раз, я всё время шёл прямо, никуда не сворачивая, а в итоге оказался снова у ресепшна в центре, точно откуда и начал свой путь. Хотя полки все и пронумерованы, я потерялся в однообразности их рядов.

Хранитель библиотеки, тем не менее, не выглядит потерянным. Лоретто останавливается у одного из стеллажей, едва ли взглянув на него, вытаскивает какой-то фолиант и протягивает мне.

— Ты здесь не теряешься? — удивляюсь я, приняв из Тэйеновых рук фолиант тоже не глядя.

— С чего бы? Каждая книга в единственном экземпляре. Если знать, где какая книга, то знаешь и где находишься.

— Намекаешь, что помнишь расположения каждой книги на каждой полке?

Продолжая идти дальше чуть впереди меня, Лоретто кивает:

— М-хм.

Мне становится дискомфортно. Веду плечами, но это не помогает. Я готов поклясться, что не запомню так много, даже если буду зубрить целый год; порядок — последнее, чем можно охарактеризовать происходящее в моей голове.

— Но тогда сколько времени ты тут проводишь? — не сдаюсь я, оглядываясь по сторонам. — У тебя не появляется... — «Как там называется противоположность клаустрофобии?» — ...агорафобия? Всё это однообразие, застоявшийся воздух и бесконечность, бесконечность, бесконечность.

Лоретто снисходительно, как настоящий учитель, смеётся.

— Библиотека не бесконечная, Еля. Чары отзеркаливают пространство, изгибая и замыкая его, но не расширяют. По крайней мере пока нам не понадобится больше места для книг. К тому же, это удобный способ защищать место — не зная конфигурации чар, нельзя попасть в библиотеку откуда-либо помимо центрального входа. Нельзя устроить пожар, что-то украсть и так далее, не попавшись. А если попытаешься пробраться в подвал Великого Храма снаружи, то попадёшь... в обычный подвал. Эта магия, которая работает с разными уровнями реальности. Так же устроены нынче и защитные чары вокруг колдовских анклавов по всему миру — ни один чужак не ступит сюда случайно и без приглашения.

«А мы не сможем уйти, — добавляю про себя. — Тюрьма».

— Но я видел где-то тут дверь, когда бродил в прошлый раз, — говорю вместо этого вслух, мои шаги и голос глухо растворяются среди книг. — Там что? — Дверка была маленькая и намертво заперта, и казалась почти что скрытой между полок, точно проход в тайный погреб. Или шкаф в шкафу. — Не магический выход?

Лоретто качает головой.

— Что тогда?

— Мои догадки? Ещё книги.

— Ты не знаешь наверняка? — Это интересно. И чуточку волнительно. — Почему? — Как только вопрос срывается с моих губ, понимаю, что он тот самый, который рассердил Лоретто по дороге сюда. — Ой. Не отвечай.

Лоретто оборачивается на меня, но тень падает на лицо, так что мне не удаётся прочесть эмоций.

— Нет уж, отвечу. Хочу, чтобы ты понял. Видишь ли, Марисела, может, и доверила библиотеку мне, но это определённо не было её любимым решением. — Нотка обиды проскальзывает в Лореттовом тоне, когда куратор замедляется, чтобы наконец оказаться со мной нога в ногу. — Хотя учитывая то, чего на полках мне найти не удалось, полагаю, она спрятала там книги, объясняющие магию с точки зрения науки.

«Науки?» — Что-то ледяной дрожью просыпается в отклик на это у меня в груди. Недоверие? Страх? Надежда?

— А это возможно? — «С помощью науки сделать магом и меня?»

— Не знаю. Мне до этих книг не добраться, не наделав шума. — Лоретто искоса глядит на меня, в глазах пляшет загадочная смешинка. — А тебе?

༄༄༄

На наивную долю секунды, я поверил, что мы и правда пришли в библиотеку, чтобы устроить погром и добраться до книг в тайнике Мариселы, но увы, намерения Лоретто — какими бы те ни были — пока что куда менее грандиозны.

Мы приходим в безлюдное местечко, к кольцу книжных полок настолько далёкому от центра и оттого большому, что выглядит оно почти будто прямая линия. Лоретто останавливается, задумчиво озираясь, а затем начинает прочёсывать ближайшие полки, вытаскивая некоторые книги, потом снова ставя на место, словно что-то за ними ища.

Переминаясь с ноги на ногу, терпеливо дожидаясь, я в итоге не выдерживаю и плюхаюсь в стул, стоящий между стеллажами у скромного деревянного стола, предусмотренного для читателей. Только теперь опускаю глаза на книгу, которую вручил мне куратор по пути сюда. «Теория магии элементов для самых маленьких», — гласит название.

Из моей глотки вырывается изумлённо-разочарованный стон.

— Издеваешься? — Подняв глаза, я замечаю, что Лоретто, похоже, удалось что-то найти, и теперь Тэйен освобождает один стеллаж, методично складывая книги из того в стопки на пол.

Лоретто косится на меня, веселье всё плещется во взоре:

— Издеваюсь, потому что опять подсовываю тебе книгу по магии или потому что по магии для самых маленьких?

— И то и другое? С каких пор ещё одна книга стала считаться новым подходом в моём так называемом обучении и... почему для самых маленьких-то? Мне не три года. — Колеблюсь мгновение, но очередной вопрос вертится на языке: — И что ты делаешь? — Киваю на полку. — Погром в единственном месте, что приносит тебе радость в жизни?

Лоретто отмахивается.

— Это новый подход, Еля, потому что на этот раз ты будешь читать вслух. Таким образом я могу убедиться, что ты хотя бы пытаешься. Для самых маленьких же, потому что очевидно, что книги для зрелых шаманчиков тебе неинтересно даже открывать, а читая эту хрень, ты хотя бы меня позабавишь. Это новый подход для меня, разбавляющий мои серые будни. И... — Лоретто присаживается на корточки, выгребая книги с нижней полки, и лазурно-голубая мантия устилает каменный пол вокруг, — ...я не погром устраиваю. Я выполняю свою работу.

— Какую?

— Проблема замыкающих и расширяющих пространство чар в том, что они капризны. Аура, используемая для них, порой даёт сбой, сжимаясь сама в себя и образуя, скажем так, чёрные дыры — слишком много пустого пространства посреди пустого пространства.

Понятия не имею, что всё это значит, но потом замечаю странное чёрное пятно внутри расчищаемой моим наставником полки. Оно размером с окошко или портал, чуть ниже уровня талии, всё ещё частично скрытое за книгами, но видимое теперь, когда половина томов уже убрана Лореттовыми целеустремлёнными руками. Очень похоже на ту лужу ауры посреди улицы, которая образовалась, когда я разбил краденый пузырёк — словно все цвета выжгли с картины, — только эта висит в воздухе. Как чернильная туча прямо внутри стеллажа.

Мандраж бежит по телу при мысли об аурном ожоге у меня между пальцев, когда я вижу, как Лоретто касается тучи, даже не вздрогнув. Как кончики Тэйеновых длинных пальцев утопают, проваливаясь в никуда.

Вытащив затем свои пальцы, Лоретто придирчиво осматривает тени, липнущие мглистым туманом к руке, оставляющим капельки дёгтеобразной росы на коже.

— Если не отслеживать и не исправлять эти лишние завитки пространства вовремя, — сообщает мне Лоретто, — они могут стать настолько большими, что поглотят всю библиотеку. А может, и весь Храм.

«Получается, твоя работа не в том, чтобы протирать пыль с полок?» — я всё гляжу с сомнением на клубящийся мрак. Несмотря на то что Лоретто рассматривает его с задумчивостью во взгляде, наверное, высчитывая, сколько потребуется магии, чтобы разобраться с этим пятном, в себе я нахожу только нервозность. Это же аура. Для меня смертельная. И она способна в теории проглотить здание целиком, вместе со мной?!

«А работа Лоретто в том, чтобы беречь всех от смерти, контролировать местную магию», — ещё одна причина, по которой Марисела не должна была доверять подобную должность кому-то, кто ей не друг. Что её убедило?

— Может, я лучше помогу тебе книги вытащить? — говорю, а мысленно добавляю: «Учить меня всё равно бессмысленно. И заметь, я предлагаю помощь вопреки тому, что аура может меня обуглить как травинку в костре, если оступлюсь».

Стряхивая мглу с пальцев, Лоретто качает головой.

— Нет. Я делаю свою работу, а ты свою. Читай, Еля. Вслух. — Когда я морщусь в ответ, Лоретто опять смеётся. Коротко и тихонько, но это всё равно смех. Библиотека и впрямь улучшает моему куратору настроение, как ничто другое. — Тебе понравится, обещаю. Там есть картинки. И начни с третьей главы, первые две уж совсем детские.

Ничего больше не добавляя, Тэйен снова принимается освобождать стеллаж.

Помедлив, но не придумав новых отмазок, я подтягиваю стул ближе к столу и открываю книгу. Придётся делать вид бурной деятельности, чтобы не признаваться Лоретто в том, что ничему меня нельзя научить, да и чтобы самому не уснуть от скуки. Так что начинаю листать страницы, наигранно шумно и неспешно, ища третью главу.

Книга и правда с картинками, хотя и нелепо карикатурными: непропорциональными шаманами, вытворяющими непропорциональные заклинания в форме животных из огня, воды, ветра. Если б я не забросил рисование в детстве, наверное, тоже сумел, раз уж не колдовать, то хотя бы рисовать такие вот вычурности. Было бы забавно, только не это теперь меня интересует...

Я понятия не имел, чем Лоретто целыми днями занимается в шаманском городе, потому что любая возможная профессия, что приходила на ум, казалась слишком незатейливой для мистерии, которую вычертили в моей голове из Лоретто местные сплетни. Но отчего-то я ни разу не задумывался и о том, что Тэйен может заботиться о книгах. «Отчего же?» Ведь в самый первый день нашей встречи у Лоретто в руках были книги.

Но библиотекари ведь не мистичные, не так ли? Да и не могущественные. Они ходят в огромных очках и растянутых свитерах, пахнут пылью и отчаянием и пялятся на тебя, как спугнутый кролик, когда упоминаешь слово вроде «борделя» в их присутствии. Они кроткие и смиренные. Не приставляют они ножи к твоей глотке в день знакомства, не язвят о том, что нечего представлять их без одежды — расхаживая потом с утра с голыми ягодицами перед тобой! «И я больше чем уверен, что они не годятся для того, чтобы смывать с твоих рук засохшую кровь, когда ты натыкаешься на мёртвое тело в собственной комнате».

Или я слишком редко бываю в библиотеках?

Может, однако, загвоздка тут не в работе и не в том, шаман ты или нет. И даже не в талантах, какими ты наделён от рождения. Может, как говорят доверчивые мечтатели, дело в душе? В её выборе? Ты можешь дорожить книгами и всё равно обладать дерзкой грацией, если пожелаешь.

Я никогда не видел Лоретто в таком спокойном, целеустремлённом, радужном расположении духа в присутствии кого бы то было. Однако прямо сейчас Лоретто не кажется мне персоной от всех уставшей или всех подозревающей в подлости, или недовольной всем миром, нет, лишь расслабленной. Здесь, в книжных джунглях, Тэйен как пантера в своей среде обитания. У неё всё под контролем. Ни капли сомнений. Не могу не восхищаться этим, ибо сам я никогда не понимал, куда катится моя жизнь и на что она должна быть похожа. Вот на что.

«Я хочу быть таким же, — мысль приходит одновременно с дрожью восхищения и уколом зависти. — Уверенным в себе, свободным, независимым. Как... шаман? Как мой злейший враг? Блядь».

— Ты читать собираешься? — спрашивает Лоретто, заканчивая сооружать третью книжную стопку и руша мои витания в облаках. — Или так и будешь страницами шелестеть? Ты болтал без умолку с тех пор, как проснулся. Что произошло?

Помедлив, говорю негромко:

— Думаю, у меня вопросы закончились.

— И часто такое случается?

— Не часто.

Не дождавшись от меня развёрнутых объяснений, Тэйен перестаёт раскладывать книги и поворачивается ко мне. Глядит мне в глаза так долго, что мне начинает казаться, что куратору уже удалось проложить путь в самое моё нутро, ища там теперь что-то. Что-то, что я сам до сих пор так и не нашёл.

Смутившись, я отвожу взгляд.

Через миг Лоретто тоже отворачивается.

— Ты удивляешь меня, Еля. И уже не впервые, к сожалению, — говорит. — Мало у кого в последнее время получается.

— Звучит так, будто это что-то плохое.

— Очень. Боюсь, ты начинаешь мне нравиться.