В полумраке февральского вечера
Шаг за шагом по знакомой тропинке,
Теперь понимаю — терять больше нечего,
Я вновь проиграла в его поединке.

Сотрясаясь от жгучей боли
И повторяя его имя вслух,
Я словно была в неволе
Без его жадных, голодных рук.

Принимая ошибки прошлого,
Я клялась себе не тая —
Мы обойдемся и без хорошего?
Я ведь никто без тебя.

Приходи обратно, расставляй свои вещи,
Но впредь не забудь вовек —
Я только с тобой настоящая,
Мой самый нужный мне человек.

***

Я не дышу. Сижу на берегу реки и стараюсь понять, почему нахожусь именно здесь. Мир продолжает жить, я продолжаю просто существовать.

Солнце медленно плывет в сторону горизонта, готовясь скрыться от людской суеты. Как бы я хотела на миг оказаться тобой, и тоже убежать за эту линию.

Теряясь в потоках воды и создавая маленькие всплески, мелкие моросящие капли начинают неспешно спускаться с неба. Белые, и некогда ватные, облака постепенно уступают место тяжелым свинцовым тучам. Капли застенчиво постукивают по поверхности камней, дорог; опускаются на траву, ждавшую их после долгого дня, одарившего ее лишь пеклом. Жадно пытаясь впитать в себя еле заметную влагу, листочки деревьев покрываются словно застывшими капельками прозрачного клея. Парочки, сидящие недалеко от меня, хохоча и прикрывая голову руками, встают и уходят одна за другой, не дожидаясь, пока небо разразится плачем, спуская все свои слезы на засохшую землю.

И только я сижу неподвижно еще какое-то время, не слушая ничего вокруг, кроме шелеста листвы и собственных мыслей.

Шагая под проливным дожем по улицам города, всматриваясь в стеклянные витрины магазинов, окна домов, заглядывая спешащим прохожим в глаза, я думаю только о нем. Гуляя по знакомому маршруту от стен старого Капитолия до Миссисипи и обратно, я пытаюсь привести в порядок бушующие чувства и оттягиваю возвращение в кампус.

Когда у тебя нет вариантов для выбора, каждая первая мысль, кажущаяся не такой уж и безрассудной, является самым верным выбором.

Мой — снова был сделан сердцем. Ноющим, трепещущим, изводящим себя на нет и разбитым сердцем. Собирать осколки не так уж больно, если ты делаешь это все еще ранеными руками.

Решая снова пойти за ним, я не теряю ровным счетом ничего. Я ведь уже потеряна. Можно ли лишиться самой себя дважды?

Меня не заклеить пластырем, не вылечить прививкой от вируса, не отпоить водой с лимоном и не привести в чувство капельницами. Меня может вылечить только человек. Один-единственный человек, за которого я готова принести в жертву саму себя сотни и сотни раз.

***

— Мел, просто скажи мне, что я поступаю правильно. Даже если ты так не считаешь. Я должна услышать это от кого-то ещё, кроме своего внутреннего голоса.

— Элис, ты поступаешь правильно, — Мелисса впервые не читает мне лекции о его поведении и просто говорит то, в чем я так нуждаюсь.

— Он сделал столько всего, Мел... Столько всего, за что я не смогу простить его, кажется, никогда. Да и попросит ли он прощения? Я так люблю забывать обо всем плохом, стоит только вспомнить его образ.

— Я скучала по нашим разговорам, подруга. И знала, что все дорожки ведут к Эрику. Держи, — суёт мне в руку записку. — Он оставил ее под дверью пару дней назад, и написал мне смс, чтобы я отдала ее тебе, как только ты приедешь.

— Вы общались? — нервно раскрывая бумажный лист с порванным краем, тело начинает содрогаться, и я больше не могу находиться в вертикальном положении.

Медленно садясь на кровать, я уже не слышу, о чем говорит Мелисса. Глаза жадно бегают по строкам из стороны в сторону, не веря тому, что видят. Я перечитываю записку несколько раз, прежде чем понять смысл написанного и поднять взгляд на Мел, которая догадывается, что ее слова не долетают до меня, и прерывает свой рассказ.

— Да, Элис, мы общались, но совсем немного, — продолжает она. — Он звонил пару раз пьяный, потом столько же раз извинялся наутро. Искал тебя, но только на словах, в комнату не приходил. Потом я узнала, что он пока живет в квартире у Джеффа, которую тот снял около месяца назад. А в среду, когда я вернулась из дома, нашла бумажку под дверью и сообщение от Рика, — взяв телефон в руки, она указывает мне на экран, где светится последнее сообщение — «Мел, я не знаю, как быть, просто передай ей это. Я оставил записку у вас под дверью». — Я не читала ее, посчитала неправильным лезть в ваши отношения. Но судя по тому, что Эрик говорил мне, он потерян без тебя, и не знает, как себя вести.

— Почему он не позвонил мне? Почему не сказал ничего сам? Почему молчал месяц, Мелисса? — я снова раскисаю, снова плачу, снова растекаюсь лужей. Целый день я держала себя в руках, чтобы к вечеру взорваться новой истерикой. — Что он говорил тебе?

— Я думаю, ты должна спросить у него сама. Беги на остановку, вот адрес, — Мел принимается что-то печатать и мой телефон издает звук входящей смс — «115/3 Тафт Стрит, недалеко от церкви Сент-Клера».

— Мел, можно я...

— Элисон, не время для разговоров! Поднимайся и бегом к нему! — она краем глаза видит написанное Риком на бумажке, и расплывается в улыбке. — Я хочу, чтобы твои потухшие глаза вновь заиграли озорными огоньками! — прижимает меня с такой силой, что я невольно вскрикиваю.

Успокоив дрожащие руки, и приведя дыхание в порядок, я еще раз пробегаю взглядом по записке и бросаюсь на улицу, желая скорее сократить расстояние между нами.

«Прости, что не сделал этого раньше. Я ушел в себя, а там оказалась ты. Я буду ждать тебя целую вечность, даже зная, что ты не придешь. Дай мне знак, если не все потеряно».

Практически вылетая на оживленную трассу, я выскакиваю из ворот кампуса и несусь сквозь толпы людей по заранее проложенному маршруту. Они как будто специально решили совершить вечерний променад именно в это время! Расталкивая всех и слыша неодобрительные крики за спиной, я бегу, не чувствуя ног.

«Прости, что не сделал этого раньше».

Эти пятнадцать минут езды на старом дребезжащем автобусе кажутся мне целой вечностью. Колени дрожат, заставляя непослушные пятки отрываться от пола и выбивать неизвестный ритм. Сердце стучит так, что, кажется, заглушает все внешние звуки своим громыханием. Руки нервно сжимают одна другую, а пальцы то и дело хрустят костяшками. Глаза, точно, как у сумасшедших, бегают из стороны в сторону, смотря сквозь проносящиеся в окне сооружения, старясь не упустить из виду нужную остановку.

Оглядевшись вокруг и пытаясь понять, где находится нужный дом, я останавливаюсь, на секунду переводя дыхание. Нужно подумать, что я ему скажу... К черту, хватить думать! Если я начинаю это делать, ничем хорошим все не заканчивается!

«Я ушел в себя, а там оказалась ты».

Отбросив все сомнения, я воспаряю, как птица надо ржавой лестницей, и через несколько мгновений оказываюсь у незнакомой мне квартиры. Приготовившись постучать, я не успеваю занести руку, как дверь распахивается и на меня вываливается Джефф, выпучив глаза.

— Элис? — орет он.

— Где он? Рик у тебя? — не дожидаясь ответа, легонько отталкиваю его от дверного проема и вбегаю в квартиру.

Пахнет сигаретами и томатным соусом.

— И тебе привет! Не хочешь поздороваться? — Джефф заходит следом и налетает с объятиями. — Давно тебя не видел, как ты?

— Хорошо, то есть нормально. Будет лучше, если ты скажешь мне, где Рик.

— Он уехал в кампус, взять чистые вещи. Холлтер пока живет у меня.

Вот черт!

— Пока?

— Ну мы же не будем жить вместе всю жизнь, — смеётся его друг. — Поехали, отвезу тебя, как раз собирался за ним.

— Квартира, машина... Ты сорвал джекпот?

— Нет, всего лишь нашел славную подработку. Чего стоишь, погнали!

«Я буду ждать тебя целую вечность, даже зная, что ты не придешь»

Мы едем практически молча, обмениваясь лишь парой дежурных фраз. Я перевариваю в голове все происходящее и эмоции начинают понемногу стихать. Ноги уже не дрожат, руки перестают потеть, а сердцебиение почти возвращается в норму. Я заставляю себя не думать. Не думать ни о чем. Стараюсь выгонять из головы все мысли, которые я не приглашала.

Но как только машина останавливается у ворот кампуса, в ушах начинает стучат. Ватными ногами ступая на землю, я прошу Джеффа не идти со мной, сказав, что нам нужно поговорить с глазу на глаз. Он одобрительно кивает и просит передать, что будет ждать его в корпусе Оливера.

— Он скучал по тебе, Элис. Я знаю, — напоследок помахав мне, Джефф скрывается в противоположной стороне.

Мои мысли — мои враги. Впервые, взявший верх над чувствами, разум решает, что не стоит бежать сломя голову в его комнату и падать к ногам. Поэтому я хочу просто прогуляться по парку до скамейки, которую считаю своим местом силы.

«Дай мне знак, если не все потеряно».

На улице смеркается. День заканчивается и краски вокруг становятся все бледнее. Деревья превращаются лишь в очертания в полумраке. Звуки стихают, и я непроизвольно вспоминаю тот вечер. Как шла, запутываясь в собственных ногах и мыслях, по этой тропинке. Как сказала ему, что хочу поцеловать. И как вновь почувствовал вкус его губ, ставший таким родным за это время. Вспомню аромат миндаля, что заставлял меня терять голову сотни раз. На секунду мне кажется, что я снова чувствую этот приятный запах. Вспоминаю его глаза... хотя, кому я вру, я ведь никогда их не забывала.

— Лиса?

Легкое щекотание проходит по коже, отчего та покрывается мурашками. По спине пробегает еле заметный холодок, переходящий в сладкую дрожь. Мне не показалось. Я вдыхаю полной грудью и снова чувствую шлейф миндаля, доносившийся невидимой дымкой до моего носа.  Оторвав взгляд от земли, я сталкиваюсь с парой черных глаз, пронизанных темной поволокой. Биение сердца снова учащается, меняя свой ритм сотый раз за день. Меня словно сводит судорогой, и я не могу пошевелиться.

— Лиса... Ты и вправду здесь? — шепотом спрашивает Рик и принимается разглядывать меня с ног до головы.

Осторожно, сделав несколько шагов навстречу, шепча что-то нечленораздельное, он подходит еще ближе.

— Мне не кажется? Скажи, что ты рядом...

Его рука тянется ко мне, и он легонько проводит тыльной стороной ладони по щеке. Поняв, что я не видение и не галлюцинация, он молниеносно приковывает мое обмякшее тело к себе, сильно сжимая руками, и в то же время боясь сделать больно.

— Лиса, Лиса... Лиса... — он произносит мое имя десяток раз, в то время как я, просто молча наслаждаюсь его объятиями.

Я не могу выдавить из себя ни единого слова и просто сжимаю руки за его спиной, до боли в костях. Мне хочется разорвать его на части, хочется, чтобы он растворился во мне, и больше никогда не покидал. Я так хочу, чтобы время замерло, и мир был только для двоих.

— Прости... прости меня... — его руки переключаются на мое лицо и шею, то жадно сжимая, то лаская кожу.

Он не перестаёт шептать.

Легонько коснувшись моих губ своими, Рик как будто ждёт разрешения, прежде чем страстно поцеловать. Чуть подавшись вперед, я с трепетом касаюсь желанных губ и все вокруг застывает. 

Блаженство. Наслаждение. Эйфория.

Я бы никогда не отрывалась от него, если бы не нехватка кислорода.

— Я пришла сказать, что не все потеряно.