Порой хочется плавать в холодной морской воде, потом взлетать как можно выше, чувствуя, как прислоняющийся к твоей коже воздух наполняет опустелые легкие. Ты наполняешь себя кислородом словно впервые. Твои свободные руки направлены в разные стороны, они будто на части разрезают небосклон. Та власть, которую ты умышленно присвоил себе, поднимает тебя ещё сильнее. Кажется, словно сейчас тело уже готово ощущать весь мир. Как приятно потом снова упасть, пускай даже на самое дно, в первый раз открыть глаза и увидеть нечто новое, безумно прекрасное. Тебе не больно, ведь здесь каждая вещь напоминает сахар. Белый, крошечный, сыпучий. Он растворяется перед всем, что стоит на твоём пути, открывая новые горизонты, но сейчас ты под водой, будто ниже земной оболочки. Блеск воды так изящно отражает свет на всём, что только ещё можно видеть. Любые живности, находящие рядом, не боятся тебя. Ты чувствуешь все, желая дотронуться до этих неизведанных простор. Но вдруг все яркие краски превращаются в один большой сгусток, смешиваясь в старой палитре. Все теряет себя, закрашиваясь темно-черным. И пустота. Больше нет воздуха, но ты готов ко всему. Готов даже к самому страшному.
   Когда я понимаю, что вот-вот потеряю самоконтроль, то, уже на самой последней секунде до крайнего сумасшествия, я думаю именно об этом. Создающиеся образы морских волн и свежести расслабляют меня, будто я только что упала в собственную кровать после продуктивного дня. Я хочу падать, с увеличивающимся давлением концентрируясь на всём меня окружающем.
Стук падающих ключей со странным брелком громкий и повторяющийся. Я боюсь этот звука. Он словно возвращает меня снова в прошлое, которое, как липкая паутина, тянет меня назад. Я сошла с ума. Я девушка с психическим заболеванием, в чем мне ещё предстоит уверить саму себя. Мне нужно признаться в собственном бездействии. Мои мысли, как на пустом холсте пропавшего художника, воображают прошлое. Факт потери памяти слишком сильно повлиял на меня, и теперь я запуталась даже в своём настоящем.
Темнота перед глазами, созданная после погружения под воду, исчезает. Мне впервые удаётся увидеть что-то более реальное, чем просто оттенки черного. Я больше не чувствую воды. Под моими ногами, определённо, суша. С неким опасением я ступаю, делая маленькие шажочки, ощущая нечто холодное и твёрдое под ступнями. Позже, через несколько секунд, появляются голоса. Вода в ушах полностью высыхает, и я начинаю слышать.
— Аккуратно. Ступай очень тихо. Лестница скрипит, — говорил мне голос из-за спины. Я сразу же повинуюсь. — Не спеши. Мы все успеем.
— Ты точно так думаешь? — нехотя произнесла я без мыслей в голове. Все казалось бесконтрольным. Я считала себя некой душой, поселившейся в моем теле, или это просто было нечто схожее со сном. Все это было как фильм с дорогими спецэффектами или реальная жизнь. Что-то такое, где я не могла управлять самой собой.
Я остановилась и обернулась. В помещении было очень темно. Я не видела лица человека, с которым говорила.
— Конечно же, — ответил мне он шёпотом, также остановившись на лестнице. — Я действительно так считаю, Анна.
Этот персонаж знает моё имя. Мне кажется, что я тоже его знаю, но не могу быть уверена. Практически незаметный лик напоминал мне фигуру мужчины, но это также были только предположения. Все было просто частичкой чего-то, где я даже перестала чувствовать предметы на ощупь. Касаясь перил, я, почему-то, знаю, что они сделаны из дерева, но на вид это тоже может быть абсолютно любой материал. Под ногами нечто скользкое и холодное. Цвет перил и ступенек, как я считаю, одинаков. Мне хочется отвлечься и убедиться, что они одного вида, но идущий сзади человек не даёт мне этого сделать.
— Ты знаешь, где он?
— Не сомневайся. Я видела его тысячу раз, — ответила я каким-то надменным голосом. Мои жесты были раскрепощенными и странными. В этом поведении я не узнавала себя, но незнакомец явно не думал точно так же. Не оборачиваясь, я ступаю с последней ступеньки на лестнице и сразу заворачиваю. Мои шаги до сих пор тихи, будто я боюсь чего-то. Адреналин явно присутствует в моей крови, но мне хочется только смеяться. Я ощущаю себя возвышенной, окрылённой. Человек сзади меня испытывает нечто похожее.
Подушечками пальцев я касаюсь высокого предмета, стоящего прямо напротив меня. Я понимаю это только потому, что мои руки находятся на уровне груди и я не делаю больше никаких шагов. Моя уверенность переполняет меня, и я знаю, что требуется совершить. Предмет оказался гораздо выше меня. Я осматриваю его с другой стороны и ощущаю иную поверхность. Ладони принялись искать нечто такое, что могло бы помочь мне открыть эту вещь. Быстро найдя ручки, я раскрываю высокий предмет и продолжаю прикасаться, но уже к содержимому. На моих кончиках пальцев собирается пыль. Нежность соприкосновения даёт мне понять каждый сантиметр того, до чего дотрагиваются мои руки. Это происходит на протяжении нескольких секунд, после чего я резко отодвигаю более мелкие предметы и снова попусту трачу время. Я боюсь шума, создающегося по моей вине.
— Все в порядке. Продолжай, — успокоил меня этот голос, находящийся так близко ко мне. Как будто прямо за моим плечом стоит этот человек, и, если сейчас я прикоснусь к его лицу, то узнаю его по чертам. Однако, я слишком напряжена и хочу только одного.
Пока мои руки исследуют внутреннее отделение предмета, я думаю о том, что же это может быть. Толстая коробка, стеклянная полка или что-то другое. Определённых мыслей пока не нашлось в моем сознании.
— Почему ты так медленно? — хотел знать этот персонаж, стоящий за мной. — Ты скоро?
Я ожидаю от себя большего, но ладони сильно вспотевают, а появляющееся внешнее давление лишь вызывает во мне негативные эмоции. С каждой секундой я все больше теряюсь в пространстве, забывая, зачем я здесь и что делаю. Подходящих слов не находится, чтобы ответить на вопрос, но ложь всегда становится на первое место, чтобы дать моему телу прийти в норму.
— Да, подожди ещё немного.
Время растягивается как можно дольше. Указательным пальцем я, как мне кажется, тыкаю куда-то хаотично, пытаясь словить себя на какой-нибудь вразумительной мысли. У меня ничего не получается.
После четырёх нажатий что-то происходит, и появляется нечто новое.
— Здесь пакеты, — говорю я. — Два или больше, я не знаю. Не думаю, что здесь деньги.
— Что? — злится тот человек из-за спины. Тишина нарушается благодаря скрипу появившегося предмета и разъяренного голоса неизвестного пока мне персонажа. — Ты обещала, что здесь будут деньги! Меня посадят, Анна! Ищи деньги!
Я быстро копаюсь по всей площади, но не чувствую ничего, кроме этих пакетов и какой-то бумаги, на ощупь которая вовсе не напоминает банкноты. Пытаясь успокоить незнакомца, я не имею сил обьяснить, что что-то происходит не так. Сразу же появляются какие-то шаги наверху, и только это снова «затыкает» его гнев куда подальше.
Вернув свой шёпот назад, он говорит мне настоятельно:
— Спрячемся за диван! Скорее!
Достав все содержимое кроме ненужных бумажек, я возвращаю предметы назад на своё прежнее положение и слушаюсь тому, что мне говорят. Следуя за незнакомцем, я прячусь за диван, но наши шаги только ухудшают ситуацию. Мне очень страшно, но я понимаю, что у меня не оставалось времени признаться в этом незнакомцу. Он держит меня за руку, чувствуя бешеный пульс, но это не помогает.
Мужской голос громко кричит нам, светя фонариком. За диванами нас не видно с первого взгляда. Тот персонаж сидит с краю, ещё больше закрывая меня от яркого света.
— Выходите! Я знаю, что вы здесь! — злился он. — Выходите сейчас же! — В грубом оттенке я услышала что-то знакомое. Это был мой папа, и после осознания этого я не могла понять, зачем меня просят прятаться от него. В свете фонаря я пытаясь разглядеть внешность человека, но он слишком сильно накрыл меня собой и спрятал лицо. — Если вы не выйдете прямо сейчас, я вызову полицию!
Персонаж, закрывающий меня, закопошился. Эти слова его явно не оставили равнодушными. Почему-то, они сильно испугали его, и я почувствовала, как он убрал от меня руку и потянулся к своему карману. Не думаю, что там бы нашлось место, чтобы спрятать найденные пакеты.
Мы услышали ещё чьи-то голоса. Кто-то был наверху, но не спускался вниз.
Незнакомец держался до последнего, пока отец не начал подходить к дивану, за которым мы прятались. Нам больше некуда было бежать в полном сумраке, боясь зацепиться за любую мелочь. Человек сдерживал меня все сильнее, вцепляясь пальцами в мою спину и рёбра. Я почувствовала боль.
Когда он подошёл совсем близко, я не замечала ничего. Помню только, что незнакомец резко оторвался от меня и что-то прокричал моему отцу. Он больше не боялся его. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этот яркий свет упавшего на пол фонарика, бьющего мне в глаза. Я услышала какой-то резкий стук, но не хотела открывать глаз раньше времени.
Позже послышались громкие и быстрые шаги на лестнице. Это была женщина, зовущая моего папу по имени. Знакомый голос также растворялся в темноте. Она кричала, зовя на помощь, и незнакомца рядом со мной уже не было даже на расстоянии в несколько шагов. За диваном ничего видно не было, но сердце колотилось с бешеной скоростью. Я узнала и свою маму. Встав с пола, я хотела, чтобы она меня услышала.
— Мама, это я, Анна!
Потом её голоса и вовсе не было. Тот человек вернулся ко мне и спросил, как я. Мне хотелось знать, почему мама не ответила мне, но все происходило так быстро, что даже в моей памяти сказанный вопрос «стерся» буквально мгновенно, не дождавшись ответа. Незнакомец схватил меня за руку и повёл в сторону, попросив кое-что напоследок:
— Оставь эти пакеты в сейфе.
— Но зачем?
— Просто оставь, настойчиво повторил он.
Я быстро забросила два пакета назад в то место, откуда взяла их. Теперь я могла знать, как назвалось это место. Вернувшись, я заметила, что персонаж уже открыл входную дверь. Секундное молчание повлекло за собой запоминание каждого момента. В его левой руке был нож, который он быстро сложил назад, вернув ему прежнюю форму брелка. Брелка в форме зеленого листа какого-то растения. Лёгкий фонарный свет падал на его окровавленные пальцы, которые незнакомец так и намеревался спрятать в карманы.
— Пошли быстрее, — громко сказал он и потянул меня за руку. Я побежала за ним. Дверь в дом осталась открытой.
Расплывающиеся воспоминания бросают меня в поток теперешнего осознания. То, что произошло тогда, и то, что происходит сейчас, сложилось вместе. Сейчас я осознавала, откуда вспоминала мужской образ вместе со странным брелком. Передо мной Кеймрон, и я не хочу даже на секунду предполагать, что эти ключи принадлежат ему.
— Откуда они у тебя? — кричу я, указывая на кипу на полу. — Откуда эта связка?
Он посмотрел на неё и ответил мне:
— Это мои ключи. Я однажды потерял их, но Винслоу вернул. Помнишь Винслоу? Брат Челси, хороший парень. Он одолжил у меня их.
— Ключи были в школе! Зачем он одолжат их у тебя?
— Из-за брелка, — сказал Кеймрон и свесил ноги с кровати. Взяв связку в руки, он показал мне кое-что. — Это лист папоротника. Даже незаметно, как легко эта безделушка превращается в нож.
Продемонстрировав свой, так называемый, фокус, он смотрит на мою реакцию. Нежно проводя пальцем по острому лезвию, он словно издевается надо мной. Я чётко ощущаю, как моё тело наполняется ненавистью к нему. Жгучее чувство по-настоящему обжигает меня, и я легко поддаюсь провокациям эмоций. Причём впервые. Эшли уже не было в комнате.
Я резко срываюсь с места и делаю несколько больших шагов к Кеймрону. Вырвав из его рук нож, я сжимаю железяку, стискивая зубы. Направив острый наконечник в сторону своего бывшего лучшего друга, я задаю единственный вопрос, который ещё сдерживает мой обезумевший гнев тела, копившийся последние пол года:
— Ты тот, кто убил моих родителей?
Кеймрон со страхом смотрит на меня, будто ничего не осознаёт. Я глубоко дышу, замечая, как острое лезвие приближается к нему в моей руке.
— У тебя была амнезия. Я не думал, что мы ещё вернёмся когда-либо к этому. Мне очень жаль, Анна. Очень.
Я понимала, что его беглая речь так и увиливала от того, чтобы лишь сказать гнусное «да». Он знал, как сильно я хотела найти убийцу, знал, как тяжело мне приходилось изо дня в день, а сейчас он просто посчитал, что я так легко возьму и отпущу своё прошлое. Нож в руке твёрд, но я сжимаю его со всей мочи и замахиваюсь, сама не осознавая, что творю. Я просто ненавидела его. Ненавидела его наркоманию, требующую постойной оплаты. Он считал себя сильным, принимая только определенный наркотик, только от этого лучше не становилось. В данный момент я ненавижу его больше, чем всё то, что когда-либо мне удавалось испытать. Это предательство, не требующее сожалений. Мои слёзы больше не сыграют никакой роли. Никогда.
Меня остановил Джордан, так крепко схвативший мои ладони, сдерживающие нож. Он не дал мне сделать того, что только могло помочь мне, но он спас меня. Спас меня от ненависти ещё и к самой себе. Если бы я только совершила это... Его ни жизнь, ни смерть уже не играет никакой роли. Он совершил суд над моими родителями, и только Бог вправе судить его. Ему нет прощения, но именно жизнь станет для него мучением. Только одна чёртова жизнь, которую он сам потом возненавидит. Он будет жить с этим в своей памяти.
Джордан нежно поцеловал меня в плечо, и я сильно расплакалась. Он пытался успокоить меня, но я была так счастлива, что он оказался здесь именно сейчас, что ещё больше не могла сдерживать слез. Нож упал в сторону, и я пообещала себе, что он больше никому не причинит вреда. Я хотела понять, как Джордан смог прийти так вовремя, но позже подняла глаза и увидела Эшли. Она знала, кому нужно было звонить. Посмотрев на меня, она понимающе улыбнулась, словно теперь это конец всем страданиям.
Внизу уже были машины полиции. Они поджидали чего-то, но я рада, что внутри дома их не оказалось. По дороге вниз я объясняла Джордану и причину моей потери памяти, и моё поведение, и ту ночь, разрушившую мою жизнь навсегда. Я не вспомнила все, но думаю, что мне ещё помогут с этим врачи. Мне обещали, что амнезия лечится.
Джордан дал мне свою кофту, и мне стало легче. Он понимал меня, слушал каждое новое слово, сказанное мной, а я как никогда чувствовала себя защищённой. Детектив был на месте. Он тоже выслушал меня и попросил подписать бумаги. Теперь причина ареста Кеймрона была очевидной. Его взгляд был направлен на меня, когда этому полуголому парню в одних джинсах одевали наручники. Он не испытал вины или сожаления, но и я тоже. Его тягу к наркотикам я не скрывала. Вокруг собралось много народа, и я должна была высказаться.
— Я была с тобой в ту ночь, едва не превратившись из жертвы в сообщницу, — произнесла я садящемуся в полицейскую машину Кеймрону. — Ты убил моих родителей, воспользовавшись моей шизофренией и её последствиями, а позже напоил своими таблетками, чтобы я расслабилась, а, как получалось, так надолго потеряла память, выпив большую дозу алкоголя вдобавок. Ты повёз меня прямо после жестокого преступления, совершённого именно тобой, ублюдком, на день рождения Эшли. Поздравляю тебя, время для таких махинаций сложилось идеально. Ты выставил меня полной дурой, сломал меня, называя себя лучшим другом, а, на самом деле, просто сперва быстро исчез, чтобы не считаться потом с моими попытками суицида, верно? А все это из-за тебя, знай это! Из-за того, что я была на твоей стороне до последнего, я тоже виню себя, но уже назад ничего не вернёшь. Дело в другом. Простят ли нас мои родители? Они ведь следят за каждым нашим шагом. Простят ли они тебя?
— Нас простят, Анна. Тебя уже давно простили, — сказал он, и машина тронулась. Я снова поддалась слезам и от боли села на корточки, ладонями закрыв лицо. Джордан стоял со мной рядом, и Эшли подошла ко мне. Они даже не представляли, как мне было тяжело, но только с ними я могла поделиться эмоциями. Жизнь расставила свои приоритеты, показала настоящую сущность человека, а мне лишь остаётся стать сильнее, чтобы превозмочь всё это. Я уже стала сильнее и могу быть уверена, что больше не останусь одна. Отпуская прошлое, нужно найти силы и мне простить его. Лишь позже я смогу понять, как мне это удастся.