Я отстраняюсь назад, тяжело дыша, и обхватываю руками раскрасневшееся лицо. В висках стучит, сердце бешено бьётся, разгоняя кровь по венам, а кончики пальцев истерически дрожат. Не могу поверить, что сделала это. Только что я потеряла свой последний шанс на спасание.

— Всё в порядке, — шепчет он, приподнимая мой подбородок. Я вижу самодовольную ухмылку на его лице и огонь в глазах. «Я сожгу тебя дотла», — вот что означает этот взгляд.

— Это была лишь минутная слабость, — отвечаю я, пытаясь выровнять сбивчивое дыхание.

Его пальцы скользят по моим волосам, задерживаясь у линии плеч. По телу пробегает электрический заряд, как только его указательный палец обводит мою ключицу, отодвигая ткань платья в сторону.

— Что ты делаешь? — мой голос предательски дрожит, а пульс учащается.

Он, игнорируя мой вопрос, продолжает эту сладкую пытку. Лямка платья спадает вниз, оголяя моё плечо. Я чувствую теплое дыхание в паре сантиметров от своей шеи. В мои ноздри врезается неповторимая смесь запаха мяты с сигаретным дымом.

— Ты проиграла, Настя, — каждую букву моего имени он произносит отчётливо. Так он даёт мне время, чтобы запомнить этот момент. Момент, в который он взял надо мной верх.

— И чего же ты хочешь? — мой голос срывается на последнем слове.

Время, кажется, замирает на мгновение. Он медленно наклоняется вперёд, преодолевая расстояние между нашими губами. Я вижу, как напрягаются желваки на его шее и в глазах вспыхивают пугающие искры. Тыльной стороной ладони он проводит по моей щеке, шее, ключицам. Мысленно, я подготавливаюсь к худшему. На что может быть способна его тёмная фантазия?

— Я хочу тебя, — выпаливает он, пронзая меня своим взглядом. — Но не сейчас.

— Ты с ума сошёл? — выкрикиваю я, отшатываясь в сторону. Дрожащими руками я поправляю лямку платья и рефлекторно прикрываюсь, пытаясь защититься.

— Ты проиграла, и должна выполнить любую мою просьбу, — заявляет он, снова преодолевая расстояние между нами. Я вижу этот дикий взгляд и уверенность на его лице. Он не остановится.

— Я никогда не сделаю этого, слышишь? — кричу я в отчаянии. Из меня рвутся крики и слёзы, но я терплю. Нельзя, чтобы он видел мою слабость. Я, чёрт возьми, не могу быть слабой. Просто не имею на это права.

— Послушай, Настя, — говорит он серьёзным тоном. Его губы всего в паре сантиметров от моего лица. Стоит ему вытянуть руку вперёд, и я снова окажусь в ловушке, — я могу сделать это по-другому. Мне стоит щёлкнуть пальцем, и ты сама ляжешь под меня.

Тошнота подступает к горлу от его слов. Я набираю в лёгкие побольше воздуха и выпаливаю на выдохе:

— Так сделай это. Давай, убей меня окончательно. Ты уже топил, резал, мучил меня и превращал мою жизнь в ад. Давай, уничтожь последнее, что от меня осталось. Сделай это.

Он с осторожностью дотрагивается до моего лица руками и шепчет:

— Я сделаю. Но тогда, когда наступит время. Сначала ты будешь сопротивляться, извиваться, бить кулаками о стены, а потом тебе понравится. Ты возненавидишь то, как твоё тело реагирует на меня, как кожа розовеет от моих поцелуев, как колени дрожат от моих касаний. Ну, как? Ты уже кончила? — усмехается он, не отрывая взгляда от моего лица.

— Не делай этого, — умоляю я, отступая назад. — Я не хочу этого.

Лёгкая улыбка трогает его губы, и он вплотную приближается ко мне. Большим пальцем он обводит мою нижнюю губу и шепчет:

— Ты хочешь, — его глаза задерживаются на моей шее. Несколько секунд он молчит, кажется, о чём-то размышляя, а затем продолжает: — В любом случаи этого не избежать между нами. Таковы правила, — он резко отстраняется и через пару минут скрывается в дверном проёме. Вот оно, самое страшное, что могло со мной случиться. Я уже стала его игрушкой, послушной куклой, безмолвным «приложением». Я уже стала его собственностью.

***

Слава

(21 мая, 19:22, вечеринка в загородном доме)

Я возвращаюсь в дом в абсолютном смятении. Что я, мать вашу, творю? Почему каждый раз, находясь рядом с ней, я начинаю терять контроль? Эти хрупкие плечи, бледная кожа, запах корицы и кофе...Что, чёрт возьми, со мной происходит? Я никогда не был фанатом таких замухрышек. Светлые волосы, смуглая кожа и подтянутое тело – вот мои приоритеты. Я останавливаюсь у барной стойки, наполняю свой бокал до краёв и залпом выпиваю всё содержимое. Jack обжигает моё горло и на какое-то время затуманивает разум. Нельзя нарушать правила. Нельзя проигрывать эту битву из-за какой-то глупой девчонки.

— Козёл, — раздаётся позади знакомый голос. Этот придурок тянет меня назад за ворот рубашки и ударяет ладонью в плечо. — Какого хрена ты творишь?

Я отшатываюсь назад, опираясь о барную стойку, и с ухмылкой произношу:

— Ну, что? Тебе понравилось шоу? Не желаешь продолжения?

Вокруг нас уже начинает скапливаться народ. Но мне пофиг. Пусть смотрят. Пусть слушают.

— Зачем ты это делаешь? Найди себе другую игрушку, а её оставь в покое, — предупреждает он, пылая от ярости. Я вижу, как горят его глаза. История повторяется.

— Или что? — спрашиваю я с вызовом.

— Или я убью тебя, — угрожает он и отталкивает меня назад.

— Это серьёзное заявление, — отвечаю я, не сдвинувшись с места даже на миллиметр. — Не говори того, о чём вскоре можешь пожалеть, — после этих слов я замахиваюсь назад и ударяю прямо по его «красивенькому личику». Капли крови выступают возле его носа, стекая на ворот рубашки. Он пытает нанести ответный удар, но я блокирую его руку в нескольких сантиметрах от моего лица. — Я сильнее, и ты это прекрасно знаешь. Неужели ошибки прошлого тебя ничему не учат?

— Оставь её в покое, — в каждое слово он вкладывает долю ненависти ко мне. Это даже забавляет.

— Почему ты так волнуешься? Она ведь «тупая баба, с которой ты даже не спал ни разу». Или что-то изменилось? — спрашиваю я с намёком лишь для того, чтобы его позлить. Злой Чайник мне нравится больше, чем Чайник сдержанный и уверенный в себе. Пора понизить его самооценку.

— Чего ты добиваешься? Зачем она тебе? Любая девчонка в этом зале с радостью прыгнет в твою койку, так зачем тебе Настя? — не унимается он, приближаясь ко мне.

— Гораздо интереснее поразмышлять над вопросом, почему она так интересует тебя? Ты не задумывался? — выпаливаю я, просверливая его лицо взглядом. Я хочу, чтобы он боялся меня, чтобы знал, насколько серьёзным врагом я могу стать для него.

— Ты не ответил на вопрос.

— Скоро всё узнаешь, — шепчу я возле его уха и внимательно оглядываю толпу. Я знаю, что она здесь и всё слышит. Я чувствую её присутствие. Совсем близко.

— Ты козёл, — выплёвывает он, не оборачиваясь.

— Знаю, — отвечаю я с ухмылкой, побираясь через толпу.

Через несколько секунд ко мне подбегает Ната в своём сексуальном облегающем платьице. Я, как обычно, шепчу ей на ухо очередную пошлость - девушки от такого заводятся – и, обнимая за талию, веду на второй этаж. Интересно, сколько секунд мне понадобится, чтобы снять с неё это самое платьице?

Уже на третьей ступеньке лестницы я рефлекторно оборачиваюсь, и мой взгляд встречается с изумрудными глазами, от которых можно сойти с ума. Я вижу, какая немыслимая боль пронзает её тело. Глупенькая девчонка! Она ещё не уяснила самого главного правила – палач не может испытывать жалость к своей жертве, точно также как кукловод не может быть пленён своей куклой.