Почему, когда тебе плохо, лишь ты одна можешь себе помочь? Почему никто не приходит на твой вой под одеялом? Ты просто лежишь, слезы катятся по щекам, затекая в уши, закусываешь одеяло, чтобы никто не слышал всхлипываний... особенно мама... и плачешь, потому что весь мир не понимает, потому что кажется, что ты никому не нужна. Может так и есть? А может ты просто депрессивная девчонка, ищущая внимания. Да, именно так... просто девочка, которую все достало. Ты думаешь, что только тебе так тяжело, только у тебя такие проблемы. Эй, детка, очнись, тебе есть что жрать и где спать, ясно? Всем похер, кто тебя обидел и когда... почему у тебя красные глаза. Но, знаешь, наверное, это так примитивно... ты уже сотню раз это слышала, да? Забавно. И до сих пор веришь в людей. До сих пор теплится надежда, что тебя никто не обманет. Как долго ты будешь себя обманывать? Тебе вонзили нож, смотря в глаза, люди, за которых ты могла убить. И после этого чистая душа твоя еще трепещет, словно раненная бабочка, которую злые дети скомкали в ладонях, а потом решили отпустить. Ты все еще веришь людям? Твое сердце, изрезанное на кусочки, переломанное и склеенное тысячу раз трясущимися руками, еще бьется. И ты отдаешь его вновь кому-то поиграться. Кому-то, кто подбрасывает его, смеясь, и в миллиметре от земли ловит. Кому-то, кто однажды потеряет к нему интерес и сожмет в руке драгоценный хрусталь. Ты ведь знаешь, что будет потом, девочка? Твои глаза снова станут красными, а сердце ты соберешь в тысяча первый раз трясущимися руками, порежешься об осколки и кровавыми нитями зашьешь, пока глупая душа наивной бабочки не трепыхнется вновь и не поверит очередному гнилому человеку. Тебе не надоело умирать? Сколько можно?

твоя подушка мокрая. одеяло прикушено с уголка.
в уши затекают слезы.

Разрывайся изнутри, но ни в коем случае не кричи. На твой истошный вопль сбегутся все, но никто...никто не поможет. Потому что эту боль ни один не выдержит. Только ты, с хрупкой и чистой душой, потрепанной предательствами, в спине будешь носить те ножи, что зовутся «дружескими».

После каждого убийства ты обещаешь, что никогда не свяжешься с людьми. Ведь лучше одной, ведь ты сама себя не предашь. А потом существо на правом плече шепчет, что люди меняются, и дает второй шанс тому, кто в первый раз слегка промахнулся. Ты не дура, ты просто веришь. И однажды не выдержишь. Как часто ты задумываешься, что дело в тебе? Может это ты плохая, а не люди вокруг... может они поступают вполне нормально, оставляя тебя с поломанной надвое жизнью, и ты не заслуживаешь такой радости, как «вечность»? Выводя красивыми буквами «навсегда», видишь, как через секунду оно зачеркнуто и порвано. Так же порвана ты. Думаешь, тебе распишут причины что не так? Уход по-английски – самый красивый и беспощадный. После него ты мечешься, словно птица в клетке своей же наивности. Ты уже не взлетишь. И это самое грустное осознание. Слышишь смех. Смех тех, кто думает о твоем притворстве. Запах их гнили чувствуется за километр. Терять людей для них – ничего не значит. Легко, когда играешь ты, а не с тобой. Кукловоды устают от одной и той же куклы слишком быстро.

Слишком гордая, чтоб резать вены и умирать так унизительно. Ты предпочитаешь медленно: когда артерия за артерией заполняется ядом, каждая кость покрывается трещинами, а между ребер что-то чернеет. Больно. Ногти впиваются в кожу, плач превращается в хрип, губы искусаны до крови. Мурашки каждую секунду заставляют тело вздрагивать. Боишься отдышаться, потому что сорвешься и закричишь. Ты выбрала самый мучительный способ самоубийства: убивают другие твоими руками.

Откуда в тебе столько силы, девочка? Ты сама не знаешь ответа. И когда снова кто-то попросит помощи, улыбнется, скрывая свое нутро, ты зажжешься надеждой, протянешь руку и... конец очевиден. Дай угадаю: ты в который раз захлебнешься в собственных разочарованиях. Они оставят тебя гореть и бросят сверху огнетушитель.

мокрая подушка. слезы затекают в уши. прикушен уголок одеяла.

Если я скажу, что это твое любимое занятие, ты посмотришь исподлобья, челка скроет глаза, улыбнешься так, что захочется заплакать. Так улыбаются на похоронах, когда вспоминают что-то хорошее об умершем. Нитки закончились. Ты мертва, но дышишь.

Эй, девочка-с-душой-бабочки, можно я заберу тебя и никому не отдам?