Они пришли в квартиру, так как был уже поздний вечер. Рыжий сказал гостю взять яблоко в вазе, чтоб тот не сдох от голода, ибо ему трупы не нужны. А главной причиной является то, что нет в накахаровской квартире такого ковра, чтобы эту шпалу можно было закатать туда.

Пришлось употреблять пищу, что была предложена господином.

Чуя пошёл в душ, ибо после тренировки это просто жизненно необходимо. Тем временем Дазай оглядел всю квартиру, хотя что там разглядывать в однушке. Хотя... Можно поспорить. Три фотографии Накахары весели прямо над диваном, где видимо, парень спал, ибо никаких других лож не наблюдалось. Кстати, из-за своих пошлых наклонностей Дазай проверил упругость этого диванчик, который был ничё такой. В комнате были: шкаф с одеждой, компьютерный стол, чьи полки были заполнены тетрадями и книгами. На столе также расположились ноутбук и настольный микрофон, лампа и подставка для письменных принадлежностей.

Всё было выполнено в одном стиле, а не как в некоторых помещениях бабкин ковёр на всю стену, там камод, который скоро развалится как СССР, а также дубовый стол, который передался по наследству от прадеда деда твоего отца, который тебе отец.

Логично.

Цветочки дополняли композицию.

Чуя вышел из ванной, разодетый в майку и в обычные домашние шорты. Открыл окно, достал раскладушку, которая проскрипела при раскладывании так, что сосед начал стучать по трубам, а сосед жил в канализации.

— Только не говори, что я буду на этом спать...

Накахара ехидно заулыбался.

— Ну нет, чуя-я ~

— Ну извините, кровати на которой спала сама Екатерина вторая у меня нет.

— Зато у тебя есть диван, на котором спит самый лучший рыженький человечек на планете ~

— Не подлизывайся, — говорил Чуя, что уже сделал из раскладушки спальное место.

— А я ещё и не лизал никому, — сказал Дазай, пошленько ухмыляясь.

На это рыжий повернулся.

— Придурок.

— Какой есть, — улыбался он.

— Ложись.

— Но сейчас же только пол десятого...

— Ну как хочешь, я лягу спать в одиннадцать, так что не мешай.

Осаму было интересно что будет делать рыжий и прошёл на свое ахуетельноекрасивоеизящное спальное место, присев, можно было обосраться от звука, но Дазай, как настоящий мужчина, сдержался. Честно, ложится было страшно, ибо эта хуйня может развалится в любой момент, а тем более она ещё и неудобная, зараза... Чувствует жопа, что Чуя будет матерится из-за ворочаегося шатена.

Музыкант сел учить песню, взяв свою гитару и какую-то тетрадь с той же полки на компьютерном столе. Наверное, он туда аккорды и текст песен записывал, да хуй знает, в общем не в этом суть.

Пел он красиво, но тихо, хотелось громче. Были мысли о том, на сколько красиво стонет Чуя, но если задуматься об этом настолько глубоко, то фраза "лежать член!" вообще не поможет.

Перебирая струны тонкими накахаровскими пальцами создавалась приятная слуху мелодия, от которой не хотелось танцевать, а просто слушать, как же глухим не повезло...

Чуя вдруг перестал играть и обернулся на Дазая, тот в недоумении на него посмотрел.

— Айпад гони.

Дазая это рассмешило и он, смеясь протянул пакет, с данной драгоценной вещью. Накахара положил его на пол, рядом с собой, продолжая играть.

Так продолжалось впредь до одиннадцати часов, конечно, с кратковременные перерывами. Дазай так и не уснул на этой хуете-блядуне и лупоглазил в открытое окно, из которого кстати, дуло!

Невозмутимо.

Так он ещё накрывался не полноценным одеялом или пледом, а какой-то сопливой простынью, такой бы даже муровей не согрелся.

Шатен не придумал ничего умнее, как залесть к рыжему на диван, под тепленькое, согретое теплом Чуи одеяло.

Голубоглазый не проснулся, даже когда его обняли чужие руки, крепко спит. Ну и хорошо, Дазай без синяков останется, только на ближайшее время, утром ему пизда.

***

Дазай всегда сдерживает свои обещания, как и в этой ситуации. Утром, после избиений после этих ночных нежностей шатен попросил номер, в чем ему не отказали.

И сейчас он звонит ему, чтобы сообщить, что работу он выполнил и как бы денюшки у него в кармане, так что не хочет ли эта золотая рыбонька их забрать, на что получил положительный ответ. Кроме денег разговор пошёл о посиделке в баре, провести там сделку, немного загладить свою вину вином. Чуя тоже отказывается от этого не стал, а кто откажется побухать на халяву?

Так они и встретились в этот же день часов в шесть, тренировку Чуе пришлось отменить, но ничего в этом страшного нет.

Бар особо не отличался от всех тех, в которых был рыжий, такая же атмосфера, только вот в этом людей было поменьше, наверное, потому что была середина недели. Но парню это даже нравилось.

Дазай сразу же отдал деньги, сказал, что теперь он и в секшопе может закупаться достойно, за это благополучно схватил леща по башке.

— Ну чего же ты, Чуя, девушки нет, сам себя развлекать будешь!

Лещ.

— Ну может не себя, кого-нибудь ещё!

Лещ.

— Ну может просто хуй резиновый купишь и на полку поставишь!

Лещ.

Бармэн заебался слушать их тираду.

— Чуя, будешь вина?..

Чуя уже хотел замахиватся, но опустил руку и кратко, с улыбкой кивнул, а Осаму выдохнул.

Оказывается, голубоглазый быстро напивается и его разнесло уже с третьего бокала. Можно было определить хотя бы по тому, что в трезвом состоянии или хотя бы нормальном он к Дазаю бы просто так лезть не стал.

Было принято решение идти домой к нему, так и ближе, быстрее, экономнее! (в плане сил) Только придя туда, пришло осознание того, что рыжего нужно будет переодеть, ибо в своих шмотках он успел ебанутся вместе с Дазаем раза три, не больше.

Осаму уложил того на диван, пока рыжий ржал над его волосами, потому что они были бохожи на кудряшки барана, которого Чуя гонял в детстве палкой. Шатен успел стянуть с него штаны, открывая вид на прекрасные ножки.

Накахара прикрылся одеялом и похихикал.

— Семпай, не смотрите на меня, я голенький, пхпхпхпхпхппхпхпппппхпхаааххахахаххаахаххахахахаххахах, — смеялся Чуя.

Осаму же вся эта ситуация только забавляла.

— Дай я сниму с тебя майку.

— А я сам разденусь, — кокетливо улыбнулся и стянул с себя майку, кинув её Дазаю на голову, с своеобразным звуком «вуаля».

— Глупый ребёнок, — усмехнулся художник.

— Я?! — гитарист даже вскочил от такого заявления, вставая на диван, наконец становясь выше.

— Ты, — положил руки на бедра голубоглазого.

Оба ухмыльнулись.

— Знаешь, хотел спросить тебя ~, — говорил рыжий, обнимая шатена за шею. — Не спидозный ли ты? ~

За это получил шлепок по своей упрогой ягодице. Музыкант закусил губу, иллюстратор подался вперёд, прильнув к его губам.

Накахара ответил, не задумываясь о каких-то последствиях, хотя, зная его, все равно ничего помнить на утро не будет.

Дазай был немного лучше по состоянию и подумал, раз Чуя, хоть и в алкогольном опьянении, так легко ему дался, то значит этот петушок не такой уж и натурал. Потому что любой другой мужик разъебал бы Осаму как лиса колобка.

Пара плавно переходила в лежачее положение, Дазай оставался сверху, переходя лёгкими покусываниями к шее, от чего рыжик немного постанывал, наверное, эрогенная зона.

Было приятно рукой оглаживать пресс и слышать томные выдохи напарника по сексу. Художник просунул свою руку в боксеры, проводя по плоти, не как в майнкрафте.

Музыкант открыл рот в немом стоне и желая большего, надавливал на руку парня, тем временем меняя их местами.

Пелена возбуждения давно затмило глаза и Чуя вообще не разбирал, в принципе, с кем трахается, да хоть с Леонардо Ди Каприо, все равно.

Чуя стянул с Дазая его боксеры и откинул на ту самую раскладушку, которая так и стояла у окна, ибо было лень её складывать и ставить на место.

С себя тоже пришлось все снять, оставаясь голым. При лунном свете, который светил из-за незашторенных окон можно было разглядеть россыпь веснушек на теле, а на лице Дазай их заметил ещё тогда, когда рисовал его портрет.

Чуя облизнул свою ладонь, смазывая член Дазая, ибо за лубрикантом идти было лень, которым, кстати, он нередко пользовался. 

Насаживается было жуть как приятно, приятнее, чем на свои же пальцы. Да, был за Накахарой такой грешок, ну что поделать... Был небольшой дискомфорт, но терпимо. Такт был сначала нежным, срываясь на грубый, что было очень интересно.

Дазай лишь наблюдал за тем, как на нем скачет его предмет обожания. Он и не знал, что тот, когда пьяный такой открытый, не думающий человечек. Даже сейчас, когда он стонет, закатывает глаза, кажется милым, но все же одновременно сексуальным.

Стоны стали синхронными, потому что обоим было чертовски хорошо, даже не грех было шлепнуть Чую по бедру, тот не был против.

Накахара, корябая грудь Дазая своими маленькими ноготками кончает, а Осаму следом, от сжатия внутри Чуи, что отдалось звёздочками в глазах от пережитого оргазма.

Завтра будет кому-то пиздец, возможно, все-таки придётся применять несколько ковров в дело.

______________

Продолжение следует...

А вот вы не ждали, а я написала.

Еблечку.