Оставшаяся часть пути прошла в гнетущей тишине. По крайней мере, среди троих.

  Первые два дня после нападения никто не упоминал о ночных событиях да и самих орков было не видать. Рин молча ехала в повозке, а Бран сторонился всех, даже торговца, от всей души благодарившего их за спасение его товара. Дугласу это не принесло ничего, кроме досады. Было убито шестнадцать человек, а еще столько же было ранено. И за ЭТО он его благодарит?

  — Как же меня это злит, — пробормотал он вслух с раздражением.

   — Что именно? — спросила ассасин, до этого момента молча сидевшая в углу повозки.

  — Всё. Начиная от себя и заканчивая Газманом.

  — На то он и торговец, чтобы ценить свой товар выше, чем жизни людей.

  — Будто я этого и без тебя не знаю! — мешок тяжело стукнулся об стену. Рин промолчала, и сделала правильно. У него нет желания обсуждать то, сколько стоит жизнь человека. Достало!

  — Слушай, а что ты тогда сказал вождю орков? — спросила Рин после некоторого молчания. Тишина стала угнетать, и вор уже жалел о своих словах, но она, кажется, не обиделась.

  — Что оторву его достоинство и засуну в одно место, — хмыкнул он. — Это почти все, что я знаю из ругательств орков.

  Ассасин тихо засмеялись мелодичным смехом. Смутная тяжесть вины, висевшая все это время на нем с той ночи, частично исчезла.

  — Интересно. Особенно когда ты бы не сделал.

  — Это мы еще посмотрим! — подмигнул Дуглас и откинулся на сваленные в углу мешки. Одна вещь все еще не давала ему покоя. — Я беспокоюсь за Брана.

  — Он ненавидит орков и все, что с ними связано, — проговорила Рин с грустью.

  — Но это не повод сторонится нас, — возразил он. — Всему есть предел.

  — Не всегда, — на этот разговор оборвался, но не закончился.

  Караван был всего в дне пути до портового города Тигель, а потому между людьми царило оживление. Кто-то мечтал потратить заработанные деньги, кто-то собирался навестить семью и родные места, а некоторые — через месяц тронуться вместе с караваном в обратный путь.

  Дуглас встал возле одной из повозок и внимательно разглядывал людей, беспорядочно расположившиеся внутри круга. Брана нигде не было. Тогда, протиснувшись между деревянными колесами, он выбрался наружу. Кое-где стояли часовые, но все они беспечно болтали друг с другом.

  Пройдя чуть дальше, вор заметил чью-то широкую фигуру, которая, словно почувствовав его взгляд, быстро исчезла. Возможно, это был Бран, но идти за тем, кто не хочет быть найденным, бессмысленно. Сплюнув, Дуглас вернулся к себе и просидел там до самого вечера, бурча себе под нос. Рин не присоединилась к нему и пошла ловить куропаток, чьи следы и клекот испещрили всю дорогу и близлежащую траву. Ну что ж, удачи.

  Когда стало темно, Дуглас высунулся, хрустя затекшими конечностями. Взяв охапку веток, он развел костер, приятно согревавший. Минут через десять пришла Рин, держа за лапки двух небольших песочно-серых крапчатых птиц, похожих на кур. Одну она бросила ему, а вторую стала методично ощипывать.

  Мимо них, закрыв огромной тенью, прошел наемник с опущенными плечами. Темные курчавые волосы блеснули в свете костра.

  — Эй, Бран! Иди к нам!

  Тот вздрогнул и остановился. Вор постучал рукой возле себя и продолжил потрошить птицу. Наемник не двигался, смотря на них недоверчиво и как-то пристыженно. Потом медленно подошел и сел на то место, куда показал Дуглас.

  — Как жизнь? Чего избегал нас? — миролюбивым тоном спросил он, но в его словах слышался упрек. Бран сжался и глухо ответил:

  — Плохо себя чувствовал.

  — Это из-за того, что ты оркард? — от слов ассасина он вскинулся, но потом спокойно, с застарелой болью кивнул.

  — Моя мать была простой торговкой в небольшой деревне у леса. Однажды мимо проходил отряд орков, которые напали на них, а один заодно и изнасиловал мою мать. Родился я, но все видели во мне только позор семьи, сына степняка. Мной никто не занимался, и жить приходилось как попало. Когда вырос, я пошел в наемники, подальше от родных мест. Но и сейчас, иногда, я слышу от людей оскорбления.

  Он замолчал и уставился на огонь. Рассказ не был каким-то из ряда вон, но это настолько частое явление, что становилось тяжело от несправедливости и бессознательной ненависти к миру.

  — Мои родители тоже были не лучшими, — вдруг проговорила Рин. Блики костра играли на ее маске. — Отец считал меня никчемной, а мать все время делала вид, что все хорошо.

  Дуглас перестал работать ножом о посмотрел на нее. Она никогда не рассказывала ему об этом, и было немного совестно, что он так мало знает о ее жизни.

  «Несладко ей жилось, — подумал вор. — Впрочем, а чем мое детство отличается от их? Только тем, что отец был зажиточным купцом, а мать умерла».

  Бран удивленно посмотрел на ассасина и благодарно кивнул. С него будто скинули тяжкий груз: плечи расправились, лицо приняло прежний румянец, а темные глаза снова горели огоньком энергии. Он оттер рукой пот со лба и громко выдохнул.

  — Уф, спасибо, что выслушали. Мне даже легче стало.

  — Да не за что, — наигранно беспечно ответил вор и наклонился к нему, — скажу тебе по секрету, мы с Рин — члены ордена Исповедников.

  — Правда? — округлил глаза наемник. Ассасин фыркнула и кинула в Дугласа комком перьев.

  — Хорош дурить его. Заканчивай, я есть хочу.

  Через некоторое время все трое уминали зажаристое мясо, которое было вкуснее любой похлебки. Бран, съевший в одиночку почти целую птицу, хлопнул себя по животу и громко рыгнул. Он смущенно икнул, и его лицо быстро стало краснеть. Дуглас не удержался и захохотал. Рин прикрыла рот ладонью и тихо, сдерживаясь, смеялась.

  Этот вечер стал поворотным в их судьбе, связавший их не только узами дружбы, но и другими, еще более крепкими, не имевшими какого-либо общего названия. Узы братства, судьбы, предназначения — но полны ли эти названия?

                  ***

  Город Тигель. Всего полвека назад тут расстилались степи, а теперь это один из самых важных морских портов континента. Но не каждый знает, сколько крови и слез пролили люди, чтобы отбить это место у ее исконных обитателей.

  У длинного причала стояли десятки судов. Мощные, с мачтами и белыми парусами с золотым львом, стояли корабли Ригеля. Темные, небольшие и узкие, покачивались суда Востока. Было еще множество лодок, каноэ, мелкие корабли, казавшиеся игрушками возле своих огромных оригиналов.

  Дуглас молча наблюдал за переносом товара в один из торговых складов. Переход закончился, и теперь надо думать, куда податься дальше. Ну не оставаться же ему там, где дров наломано на целую зиму? Да и Рин хочется мир показать...

  Вокруг этих вопросов вертелись мысли вора. Сама девушка пошла за расчетом, а Бран куда-то подевался. У всех дела, а он тут мозгами скрипит.

  «Неплохо бы на Восток наведаться. Или может сначала на Малый материк? — размышлял Дуглас, машинально теребя шнурок от рубашки. — Хотя лучше не надо, пираты что-то совсем обнаглели за последние годы. Может, к гномам? У них интересно, но... Грааа, как же сложно».

   — Чего хмурый такой? — спросила Рин, подходя к нему со стороны склада. В руке увесисто бряцал кошель с монетами. А вот и подарочек.

  — Думаю, куда податься. Можно до империи покататься...

  — Нет, — так холодно и жестко сказала она, что он вздрогнул. Ассасин смутилась и продолжила более спокойным тоном: — Можно на Восток. Я там ни разу не была.

  Вор, еще не совсем отошедший от жути, неуклюже спрыгнул с ящика.

  — Тогда решено. Узнаем, когда отходит нужный корабль, а там переночуем в гостинице. Может, Бран наконец отыщется. Понравился мне он, честный малый. Жаль будет, если не попрощаемся.

  Они уже вышли за территорию складов, как услышали позади тяжелый топот. Бран камнем бухнул перед ними, часто дыша. С плеча свисала небольшая котомка.

  — Ты чего? — спросила Рин, присаживаясь перед ним.

  — Я это... пошел за вами... а Газман сказал ушли... ушли вы. Вот я и бросился искать, — наемник отдышался и улыбнулся. — С вами решил идти.

  — И с какого... — начал было Дуглас, но ассасин больно наступила на ногу.

  — Да вот, чувствую, тяжело мне с вами расставаться. Почти как родные стали, — честно и с теплотой ответил Бран на его невысказанный вопрос. А затем тревожно спросил: — Не против же?

  Рин предостерегающе нажала вору на ногу, и тот кинул на нее взгляд, будто говоря:«Я все понимаю».

  — А почему бы и нет? В двоем-то будет легче прокормить нашу ненаглядную волшебницу.

  — И ничего я не обжора! — возмутилась она. Дуглас так и видел, как у нее надулись щеки.

  — Правда? Как я рад! — Бран, не обращая внимания на их перепалки, схватил обоих в охапку и прижал к широкой груди.

  — Пусти, умру же! — сипло сказал вор, смеясь. Теперь их стало трое, и ему казалось, что жизнь от этого станет еще интересней и веселей.