Проспав в кустах до самого рассвета, они двинулись в Харн — город на юго-востоке, находящийся на границе Алмерии с Дьявольской топью — болотом, тянущимся на десятки километров и постепенно переходящим в Срединный лес.

Путешествие не удалось с самого начала. Не видя торчащих корней деревьев, Дуглас постоянно падал, в то время как Рин с невозмутимым видом перешагивала все препятствия, что еще больше бесило вора.

Уже ближе к вечеру, увидев впереди Вайр, левый приток Эйра, он издал радостный возглас вместе со своим желудком. Наконец-то его мучения закончатся и они устроят привал с перекусом!

Но Рин оборвала его радость, приказав принести хворост. Искать его днем — работа не самая легкая, а уж ночью так тем более. Но, испугавшись угрозы остаться без еды, Дуглас побрел обратно в лес. Подбирая ветки и бурча под нос о жестоких женщинах, вор не заметил, как лес кончился, а шел он уже не по твердой земле, а по упругим кочкам. Не замечал, пока...

— Твою ж..!

И лес огласился жутким воплем напополам с проклятиями. Дуглас, провалившись по пояс в жидкую грязь, с трудом сдержал рвавшиеся с языка другие ругательства. Кикимора, чтоб её! Живут-то они на болотах, но если их поблизости не оказывается, сами создают себе подходящие условия и едят все, что попадает на их территорию.

«Я влип, — думал Дуглас, оглядываясь в поисках нечисти. Оброненный хворост валялся как попало. — Хотел поесть сам, а теперь стану ужином для кикиморы, устроившая тут пикник».

Он хотел было позвать Рин, но тут же одернул себя. Тогда нечисть точно примчится сюда. Осторожно двигая телом, вор незначительно придвинулся обратно к лесу. До него было примерно двадцать шагов и, если никто не помешает, за десять или пятнадцать минут он вполне доберется до сухой, а главное — твердой, земли. Еще одно движение, за ним второе...

До земли оставалось шагов десять, как в воздухе раздался смех, похожий на лай гиены. Дуглас чертыхнулся и обернулся на звук. На другой стороне болота стояло существо с тонкими лапами, заканчивающиеся острыми когтями, и темными спутанными волосами. Бледно-зеленая кожа мерцала в темноте в такт большим черным глазам, немигающе смотревших на него. Кикимора задрожала и вор снова услышал этот жуткий смех. Замолкнув, нечисть уверенными шагами пошла по топи прямо к нему.

Дуглас дернулся в другую сторону, пытаясь на ощупь достать кинжал. Жидкая грязь стала еще более плотной и тягучей, а кикимора уже была в нескольких метрах от него, оскалив острые кривые зубы. Такими же зубами страх впился в него, путая мысли.

«Черт, черт, черт», — вор в панической ярости дернул ремень с ножнами вверх, и на поверхности показалась рукоять кинжала. Схватив его, он с разворота полоснул им по лапе тянувшейся к нему нечисти. Закапала зеленая кровь. Истеричный смех сменил вой. Кикимора отпрыгнула от него, огрызаясь и рыча. Дуглас направил на нее кинжал, и та с ворчанием побежденного пошла прочь. Видно, добыча оказалась не по зубам. Вор выдохнул и сжал дрожащие руки. Бессознательно стиснутые зубы ныли от такого грубого обращения.

— Долго же ты с ней копошился. Я уже хотела вмешаться.

На ветке дерева, удобно расположившись, сидела Рин. В руке у нее был небольшой мешок, откуда она брала ягоды, мигом исчезавшие за маской. Похоже, она тут уже давно, если не с самого начала.

— Может перестанешь есть и поможешь мне? — спросил Дуглас, сдерживая злость и досаду. Он, вор, профессионал, барахтался в грязи, как ребенок, да еще перед ней!

— Нет, слишком вкусно, а внизу грязно, — ассасин взяла синюю ягоду и покрутила в руке. — Между прочим, пойти в Харн через лес была твоей идеей. Считай это маленькой карой за твое упрямство и паранойю.

— Это не паранойя, а осторожность, — возразил он, с трудом продвигаясь к дереву, от которого торчал длинный узловатый корень. — Если бы мы пошли вдоль дороги, как хотела ты, шанс попасться патрулю или гвардейцам был бы значительно больше.

— Зато твоих падений и воплей было бы значительно меньше, — ответила она, подражая ему.

— Ну уж простите, не у всех такое хорошое зрение, как у некоторых, — дотянувшись до корня, он забрался на землю и развалился звездой, тяжело дыша. Одежда насквозь промокла и отяжелела от грязи.

— Моей вины в этом нет, а на кикимору ты сам наткнулся, — сказала Рин, переворачивая мешочек и вытряхивая листики на руку, отправившиеся затем в новый полет — на землю. Погладив дерево, ассасин спрыгнула с ветки. Поведя пальцами над вором, она произнесла:

— Чистка.

Дугласа накрыл теплый ветерок, очистивший и высушивший его за считанные секунды.

— Спасибо. А костер вот так развести можешь?

— Мужчины. И почему девушки должны все делать сами? — со вздохом спросила Рин, собирая ветки.

— Потому что это их работа, — назидательно ответил вор, за что получил палкой по голове.

— Если не можешь собрать хворост, иди собери мне черники, она недалеко от реки растет. Надеюсь, в этом тебе помогать не надо?

Зная, к чему приведет его ответная реакция, Дуглас молча забрал у нее мешочек и гордой походкой направился к их привалу, снова споткнувшись о торчащий корень. За спиной раздался смех.

Дойдя до реки, он решил побриться и, присев, достал бритву и маленький кусочек мыла. Соскребя двухдневную щетину и убрав все в сумку, вор быстро обнаружил пресловутый черничный куст с серьёзно поредевшими синими рядами. Горстями скидывая ягоды в мешочек, вор жаловался растению в несправедливости мира.

— И почему все женщины такие мелочные и самоуверенные, а? Особенно когда они в чем-то лучше мужчин. В этом тебе помогать не надо? — передразнил он её, кидая горсть ягод себе в рот. Прожевав, Дуглас продолжил. — И эти ягоды! То, что они вкусные, я уже убедился, но так трудно было отложить их и помочь мне? Хорошо хоть почистила потом, иначе...

Сзади раздался шорох и из-за деревьев вышла Рин, держа руками гору веток, на которой лежала тушка болотной птицы, а ногой отодвигая ветки. Дуглас снова ощутил укол зависти.

— Даг, хорош распинаться перед ни в чем не повинным кустом. Твои жалобы слышит весь лес, — сказала она. Сложив отдельно часть веток, девушка достала из сумки кремень и камешек и несколько раз ударила их друг о друга. Искры вцепились в ветки, и вот уже перед ними пылал хороший костер.

— Я думал, что все представители других рас, кроме орков, владеют магией, — с усмешкой произнес Дуглас, греясь у костра. Мешочек он спрятал, авось не вспомнит о нем и вкусные ягодки достанутся ему. Черничный куст сиротливо стоял где-то позади. Без намеков на ягоды.

— Какой ты догадливый. Я не делаю этого потому, что с магией огня у меня дела неважны, — ассасин перестала делать вертелы и посмотрела на него. Он физически ощущал ее пристальный, подозрительный взгляд. — И где же крики, факелы и осиновые колья?

— А зачем они мне? — удивленно пожал плечами он. — Убить не хочешь, с психикой нормально, к тому же неплоха собой, а то, что не человек — какая разница? О лучшем и мечтать не надо. Хотя будь ты эльфийкой...

— Спасибо за комплимент, — прервала его она, а затем пояснила: — Просто в одной северной деревеньке на меня набросилась толпа с факелами и вилами наперевес, после того, как я случайно сломала их барьер против нечисти. Поэтому я думала, что все люди так реагируют.

— Я и не удивлен. Любой испугался бы, если бы незнакомый человек в маске сломал защиту от темных сил. Да и на север я не советую тебе ходить. Суеверия и ненависть к другим расам там намного сильнее, чем в других местах.

— Возьму на заметку. Кстати, Даг, где мои ягоды? — спросила она, усаживаясь поближе к огню. Мысленно попрощавшись с десертом, он достал мешочек и бросил ей. Та подхватила его в воздухе и снова стала уплетать ягоды. Дуглас наблюдал за ней, не забывая очищать птицу от перьев.

«Несмотря на некоторые нюансы, с ней гораздо приятней проводить время, чем с некоторыми людьми, — думал он просто, без задней мысли. — И держится, что радует и одновременно не радует, не как бедняк из трущоб. Скорее как... принцесса? — глядя, как она есть чернику, он дернул головой. — Хотя нет, вряд ли».

Разделав птицу и насадив сочные куски на самодельные вертелы, Дуглас лег на бок, подперев голову. Глядя на Рин, он чуть ли не упивался слюной. Заметив его голодный взгляд, она протянула ему мешочек:

— Будешь?

— Не откажусь, — взяв приличную горсть, вор с наслаждением засунул ее в рот. Блаженство. Сладкие и сочные, напоенные запахом леса, — такие даже в столице не найдешь.

От жарившегося на костре мяса стал исходить аппетитный запах. Еще немного повертев его, вор с жадностью накинулся на еду, обжигая рот. Ассасин тоже стала есть, но более спокойно и сев к нему в полоборота.

Когда последний кусок исчез в желудке, Дуглас растянулся на земле и рыгнул.

— И где твои манеры? Я девушка, а не завсегдатай замызганного трактира.

— Упс, привычка. К тому же было вкусно.

— Что ж, хорошее оправдание для тебя, — сказала Рин и встала. — Пойду поставлю барьер. Не хочется посреди ночи просыпаться от твоих воплей.

— И ничего я не вопил, — буркнул он и повернулся спиной к огню.

— Да конечно.

Вокруг их мини-лагеря развернулось защитное кольцо, мерцая голубоватым светом. После этого Рин улеглась по другую сторону костра, перед этим подбросив новую порцию веток.

— Спокойной ночи, Даг.

— Спокойной ночи.

Подождав, пока она уснет, Дуглас медленно пополз к ней. Ещё с первой встречи ему было интересно, какое у неё лицо, и сейчас был хороший момент. Заглянув, вор наткнулся на маску. Он протянул руку, чтобы её снять.

— Даже не думай, — вдруг произнесла Рин, и он чертыхнулся, откидываясь от нее. — И хватит ругаться, это вредно.

— Любопытство не порок.

— Которое и сгубило кошку, — произнесла она. — Ложись спать, иначе я сама тебя вырублю.

— Обойдусь, — отползая обратно, сказал вор. — «Вот же ж. Еще и тонкий слух имеет. Ну ничего, я своего добьюсь. Когда-нибудь».

С этой мыслью Дуглас и уснул, а яркие звезды блестели в ночном небе, освещая их своим белым неподвижным светом.