Говорят, беда не приходит одна. И эта поговорка оправдала себя на неделю вперёд.

Не успели они пройти сотню шагов от причала, как нескончаемый поток людей унес их в разные стороны. Дуглас с трудом протискивался сквозь тела, одетые в настолько цветастые одежды, что слепило глаза. Спустя вечность он вывалился на тротуар, в кучу какого-то мусора. Одежда вмиг пропиталась грязью и пылью. Стоявшие рядом андалцы что-то насмешливо залопотали, показывая на него пальцами. Вор встал и как можно быстрее скрылся в ближайшем узком переулке. Перед глазами прыгали цветные круги от избытка яркости.

«Черт, это намного хуже, чем беготня по крышам Лондайка, — думал он, стараясь хоть как-то привести себя в нормальный вид. — И где мне теперь их искать?»

Дуглас сплюнул, понимая, что за день вряд ли что-то получится. Для одного человека искать кого-то в Дельриге — работа из мира фантазии. Город с населением почти полмиллиона представлялся ему песочными часами с мириадами радужных песчинок, из которых нужно было выбрать всего лишь две: черную и золотисто-зеленую.

Осторожно забравшись на покатую крышу с загнутыми концами и тут же распластавшись на насыщенно-красной черепице, он попытался понять структуру людских потоков. Тот, в который он попал, двигался в центр города, но, не доходя до него, разделялся на десяток небольших улиц и площадей во все стороны света, кроме юга, куда смотрели ворота порта. Воистину дерево жизни, если немного переделать праздичное приветствие фанатиков Ригеля.

«Так, для начала попробуем отыскать их в восточной части Дельрига, — думал Дуглас, быстро спускаясь с крыши. В отличие от Лондайка, здесь вряд ли живут одни раззявы. — Еще надо найти нормальную гостиницу и чего-нибудь поесть».

Бегло проработав план действий, он с коротким вздохом шагнул вперед, и его тут же подхватил живой поток. Тяжелый воздух и жара свинцовым шлемом давила на вора, но алданцы словно не замечали этого, расхаживая в одеждах из плотной ткани. Мимо мелькали однообразные серые дома с красными покатыми крышами и различные вывески таверн, закусочных и мелких магазинчиков со всякой снедью.

В какой-то момент поток вместе с ним отделился от основного и плавно потек вправо, обвивая домики и небольшие сады. В Дугласа ударил прохладный воздух и он, заметив очередной поворот, юркнул в сторону, став у порога в чайный домик. Дальше он, прижавшись к горячим каменным стенам, медленно шел вдоль дороги, не представляя, куда попадет после.

Постепенно, день сменился вечером, и яркие оранжевые фонари бумажными гирляндами заструились по городу. Людей стало поменьше, а поток — слабее и спокойнее. Если бы Дуглас хоть на ноготь сдвинулся в своей цели, его бы это обрадовало. Беда в том, что день был потрачен на хождение по мукам.

Весь день он жарился на солнце и дышал воздухом, пропитанным потом и запахом пряностей. Крики торговцев, горожан и животных глушили так, что рев Левиафана казался рыбьим бульканьем. От этой смеси кружилась голова и к вечеру стало невыносимой головной болью, а почти все органы чувств вели себя как надравшиеся до невнятного писка сапожники.

«Проклятый Восток и их дурацкая жизнь, — мысли вора больше походили на неразборчивое рычание. — Да пошло оно все в чертоги Ада! Я хочу пить и спать, и даже ради собственной шкуры не буду работать до колючек в глазах, как осел на мельнице».

Плюнув на справедливость и несправедливость мира, он, шатаясь, побрел в сторону дома, очень похожего на второсортную гостиницу. Темные доски красного дерева мерцали в свете бумажных красных фонарей, а яркая, почти розовая крыша так и притягивала зайти под нее и отдохнуть. Иногда кто-то заходил туда, и на секунду из-за открывшейся двери слышался тихий смех и разговоры.

Дуглас обрадовался и пошел в сторону здания. Сейчас ему было плевать на стоимость ночлега, все, что он видел перед глазами — мягкую кровать и сытную еду.

Широкая бамбуковая дверь отъехала в сторону, на миг ослепив его полумраком. Небольшие круглые фонарики изучали слабый мягкий свет, позволяя определить лишь очертания сидевших здесь людей. В воздухе висел дурманящий аромат благовоний и цветов.

— Что за...

— Ким де со? — миниатюрная девушка лет шестнадцати с раскосыми глазами появилась прямо перед ним. Подол розового халата-кимоно мягко коснулся его ноги.

— Чего? — озадаченно спросил он, пытаясь разглядеть ответ в ее чертах лица. Красива, нечего сказать, прелетела у него мысль. Но произнести этого не мог, потому как Дуглас знал только три языка, и андалский в них не входил.

— Вами памоча? — спросила девушка, с усилием выговаривая слова на общем языке. — Вами памоча?

— Да-да, — закивал головой вор. — Мне нужна комнать, кровать, спать. — Он руками показывал, стараясь донести свою мысль.

Девушка сложила ладошки вместе и приложила их к уху, чуть закрыв глаза. Увидев радостный кивок, она просияла и потянула его к лестнице на другом конце комнаты. Никто из сидящих тут не обращал на них никакого внимания, весело разговаривая и, как мельком заметил Дуглас, целуясь. Один мужчина даже пытался незаметно ласкать свою спутницу под ее тихий смех.

Вскоре разговоры и смех остались внизу. Дуглас бесшумно поднимался по лестнице за своим проводником, уже представляя, как наестся до отвала и уснет в мягкой теплой кровати. На этажах, что они пропускали, слышался неясный шорох и шепот. На мгновение его чутье прошуршало об опасности, но тут же замолкло под тяжестью усталости и раздражения.

Поднявшись на неизвестно уже какой этаж, девушка поманила его за собой и открыла  темную бамбуковую дверь. Небольшая комната была заставлена только низкой кроватью, столиком и баром с блестевшими в нем бутылками.

«И для чего это все здесь?» — с пробудившейся осторожностью подумал Дуглас, входя в комнату. Дверь сзади со шлепком закрылась. Он обернулся, ухватившись за рукоятку кинжала.

Девушка, что привела его сюда медленно подплыла к нему и обвила руками напрягшуюся шею. Легкий шелест ткани и кимоно упало на пол. Она взяла его левую руку и положила на свой затылок, на прическу из мягких шелковистых волос. Кровь в нем начала бурлить в такт кричавшему разуму.

«Вот же драный черт! Шлюха!» — только сейчас вор понял, что это никакая не гостиница. Благовония, сцена на первом этаже и неясные звуки — это место было борделем, расчитанным для иноземцев. Полные губы шестнадцатилетней девушки потянулись к его лицу и Дуглас, с отвращением выдохнув, убрал руку с кинжала и резко ударил ее чуть ниже затылка. Маленькая голова дернулась и почти голое тело безвольно обвисло в его руках.

Осторожно взяв ее, он положил девушку на кровать. Усталость и сон как ножницами отрезало. Дуглас собрал одежду и бросил ее на постель. Ему нужно было уходить и по возможности поживее. Мысль спать в борделе, среди пьяных и девушек-подростков, была для него невыносимой. Бросив мельком взгляд на бар, вор шагнул к двери.

Прохладный воздух коснулся его спины, а рот накрыла чья-то рука. Дуглас потянулся за кинжалом, как другая рука с силой прижала его ладонь к рукояти.

Снаружи доносились гомон и стук колес. Отблески фонарей лежали на полу перед открытым окном.

— Не двигайся и не ори, а то убью. Ну и зачем мы пошли в бордель?