Мы сидим на крыше одного из уцелевших зданий. Виктори весело болтает ногами и зачарованно разглядывает панораму погруженного во мрак города. Слишком непривычно, учитывая, что я успела привыкнуть к его неоновым огням, которые раньше загорались каждую ночь.

- В темноте он выглядит красивее, - замечает Виктори, кивая в сторону ночного города. – Не так видны руины.

Я открываю глаза, чтобы посмотреть туда, куда указала подруга. На мой взгляд, тьма вокруг делает горизонт ещё более устрашающим: тут и там поднимаются с земли каменные скелеты того, что однажды было чьим-то домом, магазином или театром.

Прошло уже больше недели с дня суда, когда меня едва не казнили. Алакита Кор де Брана всё-таки посадили за решетку, не без моего настойчивого вмешательства. Как бы я не пыталась скрыть, это грело мою душу: атлант, причинивший мне так много боли, наконец получит по заслугам. Так как квартира Виктори оказалась разрушена бомбой, девушка очень обрадовалась, когда я пригласила её пожить у меня. Всё равно надолго мы здесь не задержимся – атланты обнаружили себя, так что теперь можно ожидать нового удара каждую минуту, удара, который этот город уже не переживет. Пора искать новый дом, где-нибудь далеко отсюда, там, где ни один человек никогда не найдет атлантов. Штат Мэн больше не будет радушно принимать "небесных детей" – но Виктори говорит, что у нас есть союзники на севере Норвегии и во Франции.

Сама того не понимая, озвучиваю мысли, которые меня не оставляют в покое с того самого дня, когда я очнулась после нападения атлантов, ещё будучи обычной, никому не нужной девочкой.

- Виктори, почему я оказалась здесь? Зачем всё это? Зачем вокруг меня умирают люди? Почему я просто не могу жить нормально?

Девушка поворачивается в мою сторону, но не спешит отвечать, разглядывая мои новые необычные бирюзовые радужки, немного светящиеся в темноте. До сих пор по телу пробегает дрожь, когда смотрюсь в зеркало – не так-то и легко привыкнуть к обличию атланты, которое ненавидела всю жизнь.

- Наверное, потому что это место, где ты должна быть. Сама подумай: не попади ты к нам в плен, никогда бы не узнала о том, что ты атланта.

Я вздыхаю, руки сами теребят подол мягкой кофты, защищающей меня от прохладного ветра. Я не должна быть здесь. Я должна была остаться дома вместе с Джесс и никогда не оказываться в проклятом Иннестоуте. Качаю головой и отворачиваюсь, подставляя лицо колючим порывам ветра:

- Вик, я не атланта, и никогда ей не была.

- Нет! – с жаром восклицает девушка, подвигаясь ближе ко мне. Она заворачивает рукав кофты и мягко поворачивает мою левую руку ладонью вверх: там, от запястья до локтя растянулась чернильная, едва видная в темноте метка. Затейливый рисунок из хитро сплетенных линий и рун. Сколько раз я в слезах бессильного гнева старалась стереть – ненавистная атлантская отметина, кажется, въедалась в кожу ещё сильнее вместо того, чтобы исчезать. Как клеймо, которое не даёт ни на миг забыть об атлантской крови, бурлящей в моих венах.

- Это твоё наследие, Сьюзен, - ласково шепчет Виктори, указывая на метку. – Прими его.

Резко отдергиваю руку, однако Виктори делает вид, будто не замечает этого. Снова вернувшаяся злоба на себя и весь мир окатывает с головой, и я тихо бормочу сквозь зубы:

- Я не могу. Это недоразумение.

- Нет, это часть тебя. Эти гены – в каждой капли твоей крови и хочешь ты того, или нет, избавиться от них невозможно. Разве ты не понимаешь? Это часть твоей семьи.

Я отворачиваюсь, чтобы Виктори не смогла увидеть эмоции, мелькнувшие на моём лице. Конечно я знаю, что это часть моей семьи и один из сотен секретов, которые мои близкие оберегали всю жизнь. Именно все эти тайны и недомолвки сгубили моих родителей, Амиту, Джессику, разрушили нашу спокойную жизнь и уничтожили во мне человека, пробудив ненавистную сущность атланты.

Позавчера одна немолодая атланта постучалась в мою дверь. Мне передали целую стопку личных писем мистера Дьюрте – сам он, как я узнала позже, погиб - и ответов моей тети, Джессики, на них. Лидера атлантов застрелили у него же в кабинете, а вещи остались без хозяина. Атланты же, как оказалось, не имеют привычки выбрасывать впустую чужие вещи, поэтому я осталась наедине с бумагой, исписанной потаенными мыслями, пронизанной чувствами и эмоциями двух мертвых людей. Поначалу я стыдилась: письма – это слишком личное, слова, исходящие от сердца и адресованные только одному человеку. Как оказалось, стоило только заглушить голос совести – и я смогла узнать много интересного, даже раскрыть несколько секретов Джес, ореол которых неотступно следовал за ней всегда.

Мистер Дьюрте был без памяти влюблен в мою тетю. Мучительный стыд обжигал мои щеки, пока перед глазами мелькали слова, дышащие неразделенной любовью, но я продолжала читать – и не зря. Вот и объяснение странной обходительности Аристона Дьюрте и доброты по отношению ко мне. Атлант видел не человеческую девочку, а племянницу женщины, которую любил больше жизни и которую потерял. Пытаясь угодить мне, он старался загладить свою вину перед Джессикой и успокоить совесть, которая упрямо доказывала атланту, что именно он виноват в смерти любимой женщины. Время от времени сквозь удивление пробивался настойчивый голосок совести, но я заталкивала его куда подальше – любопытство было всё равно сильнее.

С уверенностью я пробегала по строкам мистера Дьюрте, но стоило взять в руки письма Джес, как пальцы начали дрожать. Бумага до сих пор дышала её духами, а читая слова, я слышала её мягкий, звонкий голос, как она смеется или печалится, пока пишет, ощущала её незримое, успокаивающее присутствие рядом. Я не смогла сдержать слёз – они бежали одна за другой по щекам и капали на бумагу, расплываясь пятнами чернил. Я глотала слово за словом, как жаждущий – чистую прохладную воду, и не могла насытиться.

Джессика бросила свой дом среди атлантов, успешную карьеру и любимого мужчину ради того, чтобы исполнить последнюю волю своей младшей сестры, моей матери: остаться со мной в бедном человеческом городке и растить меня как свою дочь. Меня не переставала мучить мысль о том, что, возможно, жизнь Джессики не сложилась счастливо и оборвалась так рано именно по моей вине. Но это была не единственная тайна тети и всей моей семьи.

Сьюзен Грейс Деларейна. Вот как, оказывается, меня зовут. Всю свою жизнь я провела во лжи, под чужой фамилией, во враждебном мире, который привыкла считать своим домом, постоянно в опасности, которой я не замечала. Высшая атланта, наследница рода Деларейна, который издревле входил в Высший Круг, ходила в обычную школу, творила глупости с лучшей подругой, мечтала о куче открыток от парней на День Святого Валентина и просто жила сегодняшним днем. Все переживания, которые мучали меня тогда сейчас кажутся совершенно незначительными в сравнении с горькой правдой, разочарованием и болью, которые свалились на меня за недолгое время.

Сколько бы я сейчас отдала за то, чтобы вернуться в то спокойное и беззаботное время, которое по глупости совсем не ценила! А теперь остается только справляться с полным опустошением, которое оставили после себя раскрытые секреты моей семьи, и ненавистью к своему новому и, как оказалось, истинному обличию.

После воспоминаний о Джессике приходит Джеймс. Его любимая полуулыбка, запах кедра, мяты и моря, неизменно следующий за ним по пятам. Крепкие и надежные объятия. Несмелый поцелуй, теплое дыхание на моей коже и обещание защищать меня, которое стоило Джеймсу всего, а главное – свободы. От воспоминаний в груди противно ноет, и отчаянно хочется прижаться к атланту, почувствовать его неизменное тепло рядом. Мой друг...или нечто большее?

Виктори легонько пихает меня в бок и смущенно улыбается:

- Эй, ты чего пригорюнилась?

Отмахиваюсь вместо ответа, а в сознании яркой вспышкой появляется смелая, безумная мысль, подпитанная эмоциями, внезапно захлестнувшими меня с головой. Вик говорила, что Джеймс попал в плен вместе с Фреиром и, скорее всего, уже мертв. Скорее всего не значит точно, верно? Может, я ещё могу спасти дорогого мне атланта и вернуть хоть какой-то порядок в мою хаотичную жизнь?

- Виктори, - мой голос звучит сбивчиво и взволнованно. – Мне нужна твоя помощь.

- Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает атланта, удивленная моим внезапным порывом.

- Я должна вернуть Джеймса.

Мой голос едва слышный, дыхание сбилось, а глаза горят. Я просто надеюсь на то, что подруга поймет мои чувства без лишних слов – у неё всегда это хорошо получается. Но Виктори мнется, подбирает слова, чтобы не обидеть меня отказом:

- Я понимаю, но ты...

- Виктори, ты со мной? – перебиваю атланту, с надеждой вглядываясь в растерянное лицо девушки. Она колеблется какой-то миг, пока её глаза бегают с места на место: атланта обдумывает мои слова, ищет подвох, пытается найти как можно более мягкий отказ.

- Мы вернем Джеймса. И Фреира тоже.

При упоминании имени светловолосого атланта Виктори мгновенно оживляется, поднимает глаза, наши взгляды пересекаются. Сомнения сменяются решительностью: девушка готова идти до конца ради любимого брата.

- Так ты мне поможешь?

Атланта улыбается, её взгляд – сильный и решительный. Две девушки, готовые на всё. Две девушки, которым нечего терять. Виктори сжимает мою руку – ту самую, на которой метка, - и кивает.

- Конечно.

Её серебристые глаза сияют ярче, чем я когда-либо помню.

Они лучатся надеждой.