Через несколько дней Виктори приносит мне платье. Я влюбляюсь в него с первого взгляда: пышные волны небесно-голубого фатина до колен, тонкие лямки, оголяющие плечи, квадратный вырез на груди - одновременно смелое и нежное. Нет никаких милых бантиков или сердечек, только цветочный узор на лифе: пурпурные, нежно-розовые и алые розы среди сплетения зеленой лозы. Их шипы оплетают лиф на талии, как раз там, где струящаяся льдисто-голубая ткань переходит в воздушный фатин. Туфли-лодочки синего цвета и на невысоком каблуке, за что я безгранично благодарна Виктори – будь каблук чуть тоньше и выше хоть на несколько сантиметров, я бы наверняка свернула себе шею. Джеймс, как и обещал, приносит мне новые серебристые линзы. День праздника я ожидаю почти что с детским восторгом и считаю оставшиеся до торжества дни.

Я просыпаюсь слишком рано тем самым, долгожданным утром, и чувствую оживление, нетерпение и радостное возбуждение – от такой смеси эмоций захватывает дух и быстро-быстро колотится сердце. Поскольку Джеймс, окончательно поправившись, решил вернуться в свою квартиру, у меня достаточно свободного времени в запасе для того, чтобы привести себя в порядок.

Я давно не чувствовала себя настолько радостной – хочется танцевать и смеяться.

Времени предостаточно, но сосредоточиться на чтении или рисовании, чтобы дождаться вечера, у меня не получается. Легкая зарядка, как перед каждой из наших с Джеймсом тренировок, помогает немного привести мысли в порядок и отвлечься. После принимаю душ, наслаждаясь теплыми струями, стекающими по телу. Закутанная в целую груду полотенец крашу ногти темно-синим лаком, недавно подаренным Виктори, и напеваю под нос какую-то незамысловатую мелодию, которая упрямо крутится на режиме "повтор" в голове. Времени всё ещё слишком много, так что принимаюсь рисовать – и на какое-то время это помогает немного успокоиться. Минуты и часы тянутся мучительно медленно, будто бы время превратилось в жевательную резинку.

Для того, чтобы привести в порядок волосы мне приходится повозиться – в итоге получаются более-менее приемлемые кудри. Наверняка сейчас я выгляжу очень комично – в потрепанном домашнем халате сижу в позе лотоса, в зубах – заколки, а волосы напоминают птичье гнездо. Когда наконец с волосами покончено, приступаю к макияжу. Не люблю сильно краситься – тональный крем, тушь и не очень яркая помада, немного румян, чтобы выделить скулы и хоть как-то скрыть мою извечную болезненную бледность. После этого достаю черную картонную коробочку, подаренную Виктори на Рождество – серьги-капли с бледно-голубыми камнями идеально подходят под праздничное платье. Виктори снова все продумала до мелочей.

Аккуратно надеваю платье, чтобы не испортить прическу и макияж, обуваю туфли и бросаю мимолетный взгляд в зеркало в коридоре. Если в тот день, когда мы с Виктори сбежали в клуб меня было не узнать и из гладкой зеркальной поверхности на меня смотрела незнакомка, роковая красавица, которая не имела со мной ничего общего, то теперь в отражении я настоящая. Без темных век или соблазнительной алой помады - девушка, призванная не сражать наповал, а восхищать. Я не пыталась превратить себя в совершенно другого человека – только подчеркнула преимущества и скрыла недостатки, но получилось даже лучше, чем ожидалось. Поток мыслей прервал звонок в дверь.

На пороге переминается с ноги на ногу Джеймс Эвенли, но совершенно другой Джеймс, вовсе не тот, которого я хорошо знаю – я так и замерла с открытым ртом, а приготовленные заранее слова разбежались прежде, чем я успела схватить и выговорить хоть одно. В темно-синем костюме, накрахмаленной белой рубашке с галстуком в мелкую полоску и лакированных туфлях Джеймс был похож на джентльмена с обложки модного журнала, но никак не на вспыльчивого и раздражительного атланта, который учил меня драться, подсмеивался над моими неудачами и бесконечно спасал мою несчастливую задницу.

Похоже, Джеймс тоже потерял дар речи, его восхищенный взгляд скользил вверх-вниз по моему наряду и наконец остановился на лице. Я мягко улыбнулась и, опомнившись, схватила атланта за руку, потащив в дом.

Бросив еще один беглый взгляд на наряд друга, хмыкнула:

- Выглядишь очень элегантно. Ещё бы шляпу и трость – и я бы вовсе тебя не узнала.

- Тоже самое могу сказать и о тебе, - улыбнулся Джеймс, а в его глазах читается радостное удивление и восхищение.

Сердце почему-то сжалось. Никаких привычных насмешек – только мягкая улыбка и свет в медово-золотистых глазах. И пальцы, бесконечно сминающие полы пиджака – от неуверенности ли?

Приходится приложить усилия, чтобы заставить голос перестать дрожать от волнения и предвкушения. Наигранно хмурюсь, голос звучит задорно и звонко, продолжая шуточный диалог:

- Что именно? Что мне срочно нужны цилиндр и трость с серебряным набалдашником для полного образа ворчливого старика-графа?

Джеймс смеется – непринужденно, искренне:

- Я не об этом, хотя было бы забавно посмотреть на такое. Выглядишь... - он запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, - восхитительно.

С уст Джеймса это, вероятно, самый роскошный и сильный комплимент, который я слышала за свою недолгую жизнь и вообще когда-либо услышу.

Я игриво подмигиваю атланту и беру его за полусогнутую руку, любезно улыбаясь.

- Спасибо, о прекрасный джентльмен.

- Пора выдвигаться на бал, Золушка, - Джеймс подмигивает в ответ и с насмешкой добавляет: - Только туфлю не потеряй – я искать не собираюсь.

***

Виктори поспешно открывает одну за другой полки шкафа. Где же этот проклятый браслет! Она роется среди сваленных в груду каких-то бумажек, тетрадей и кучи разных мелких безделушек, достает с книжной полки давно исчезнувшую футболку с полустертым хиппи-лозунгом – как она туда вообще попала? Атланта пожимает плечами, отбрасывает футболку и натыкается на темно-красную, потрёпанную книгу, тоскливо выглядывающую из-за старых деталей разобранного пластмассового робота. Она аккуратно достает её, смахивает рукой пыль с обложки – книга выглядит достаточно старой и потрепанной. Девушка аккуратно листает пожелтелые от времени страницы – они пестрят карандашными заметками – где-то буквы аккуратные и ровные, а где-то "скачут", будто написаны в спешке. Что это?

Спустя несколько минут все же вспоминается. Это та самая книга, которая по ошибке попала к Сьюзен. И та самая, которую так долго и отчаянно ищет среди своей библиотеки её брат. Виктори просто забыла про несчастную книгу, хотя думала вернуть её Фреиру уже давно – тот не находит себе места со дня пропажи.

Вик закидывает неприглядную книгу с небольшую сумочку и мысленно обещает отдать "потеряшку" брату сегодня же.

***

Улицы вокруг украшены замысловатыми гирляндами и бумажными фонариками. На окнах – разноцветные огоньки, везде яркие плакаты и вывески, но я не могу разобрать, что на них написано – одни палочки и завитки – совершенно чужой мне язык.

Джеймс ведет меня под руку, так же оглядываясь по сторонам, но с меньшей долей восхищения – как никак, этот праздник он празднует уже не первый раз. Жизнь кипит: все суетятся, покупают подарки, радостно поздравляют друг друга, распевают песни, судя по интонации и улыбкам поющих – поздравительные или какие-то праздничные. Кеймитар в самом разгаре, его пламенное сердце пульсирует в каждом слове, в каждой песне, в каждом прохожем, который проникается духом приходящего нового года и предстоящего большого празднества. Изредка атланты бросают взгляды в нашу сторону – всего-навсего нарядная парочка, неспешно прогуливающиеся по праздничным улицам. Спасибо Джеймсу за то, что жалеет мои бедные человеческие кости – он не спешит, как обычно, но мне всё равно приходится делать в два раза больше шагов.

- Волнуешься? – вопрос Джеймса застаёт меня врасплох, так как судя по его блуждающему вокруг взгляду, кажется, что эти слова адресованы воздуху, полному терпких ароматов корицы, мяты и шоколада или просто проходящим мимо атлантам.

- Я...немного.

По правде говоря, у меня жутко потеют ладони, а сердце неистово колотится – я вся в предвкушении. Никогда не видела действительно большого праздника атлантов, да к чему греха таить – я вовсе ни разу не видела ни единого праздника "варварской" расы. По соображениям людской расы, у них совсем не должно быть ни праздников, ни веселья, ни этих разноцветных фонариков, что будто по волшебству зависли в воздухе – чья-то особая способность – магия, я бы сказала, - в действии. Если верить всему, чему нас учили, атланты должны жить в бункерах, ходить в ободранных лохмотьях и жить ради одной-единственной цели – убивать. Тогда почему я слышу детский смех вместо свиста пуль, вижу повсюду радость, счастье и благодать и разгуливаю по улицам красивого современного города, а не в сырых коридорах мрачного бункера?

Правда, вся эта красивая мерцающая мишура - развлечение исключительно для местных жителей. Людей здесь будут не особо рады видеть, что вполне объяснимо – совсем недавно Джеймс в порыве гнева случайно проболтался о массовой казни обнаруженных по тесту ДНК мирных атлантов – и это не учитывая многолетней вражды двух рас. К моей радости неспешно примешивается страх: стоит сделать что-то подозрительное, затеряться в толпе, отстать от Джеймса – и я могу случайно выдать своё далеко не атлантское происхождение. За всё время пребывания в этом городе я уже успела понять – со шпионами и предателями тут разговор короткий.

Чтобы немного отвлечься, интересуюсь у Джеймса:

- Виктори придет?

Мой спутник фыркает и поворачивается ко мне с насмешливым выражением.

- Шутишь? А я-то думал, что ты успела достаточно узнать её непоседливый характер – кто-кто, а Вик не пропустит ни одного грандиозного события, тем более того, где можно танцевать всю ночь напролет и бесплатно поесть.

Я отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку. Раз на празднике будет Виктори, значит придет и Фреир – от этой мысли по телу пробежала приятная дрожь. Наверное, сейчас мне хотелось увидеть стеснительного атланта даже больше его темноволосой задорной сестры. Каждый раз, когда Фреир рядом, я чувствую, будто за его редкими улыбками, за каждым словом, мимолетным взглядом или касанием скрывается нечто большее, какая-то тайна, которая зовет меня. Да и что мне вообще известно о Фреире Коуле? Почти ничего кроме того, что они разительно отличаются с сестрой: она – обаятельная невысокая азиатка, он – высокий бледнолицый атлант с большими серебряными глазами и светлой шевелюрой в то время, как Виктори и Кэлиас, его старший брат, – такие же темноволосые азиаты. Близким родством тут даже и не пахнет, но все Коулы держатся друг за друга. Уже в который раз мне на ум приходит мысль о том, что Фреир – сирота, усыновленный Коулами ещё в детстве. Мне бы никогда не хватило ни смелости, ни такта, чтобы спросить атланта об этом напрямую, так что приходится довольствоваться догадками и крепкой любовью, которую выражает по отношению к старшему братцу хотя бы Виктори. К тому же, Фреир искренне заботится о Вик и своей семье, что не может не прибавить обаяния ему в моих глазах.

- О чём задумалась?

Джеймс наблюдал за мной уже какое-то время, а я и не замечала. Отмахиваюсь с напускным равнодушием:

- Так, ничего интересного.

Атлант не собирается просто так останавливаться и многозначительно добавляет:

- Ты улыбалась и покраснела.

Я останавливаюсь на месте, как вкопанная, так что Джеймсу тоже приходится прекратить прогулку. Мой голос звучит даже более настойчиво и решительно, чем я ожидала:

- Джеймс, никаких ссор или перепалок сегодня. Дай отдохнуть от твоей недовольной задницы и мне, и окружающим. Отправь своё язвительное "Я" в отпуск хотя бы на день – буду очень признательна.

Атлант поднимает вверх ладони, как бы сдаваясь, но в его глазах мелькают, сменяя друг друга, любопытство и удивление.

Чем ближе мы подходим к месту проведения бала по поводу Кеймитара, тем больше становится вокруг нарядно одетых, весёлых, ярких и шумных атлантов. Здесь все: от маленьких детей до пожилых людей, но особенно много молодежи. Оборачиваюсь, вглядываюсь в пеструю толпу, но ни солдат, ни любых других служителей порядка не видно. Только у входа замечаю нескольких атлантов в военных костюмах – как мужчин, так и несколько женщин. Они пристально разглядывают веселящихся гостей, а я отворачиваюсь и привычные коготки страха начинают скользить по моей коже. Джеймс разворачивает меня лицом к себе, наклоняется так, чтобы нас слышали как можно меньше посторонних ушей, ласково сжимает мои плечи. Над ухом звучит его приглушенный шумом толпы голос:

- Помни: я рядом.

Он ещё раз ободряюще сжимает мои плечи и отпускает меня. Приходится сдержаться, чтобы не уцепиться в его пиджак, как маленький напуганный ребёнок. Ладонь атланта находит мою, пальцы ласково скользят к моим, и мы соединяем руки. Брошенный на меня мимолетный взгляд призван подбодрить, но я не смотрю на атланта – там, впереди нас ждут молчаливые стражи. Одна оплошность – и вся правда откроется, а там не избежать казни. Глубоко вдыхаю, приказываю успокоиться, сжимаю руку атланта в знак того, что я готова и мы, обойдя очередную группу празднующих, оказываемся у подножия лестницы. Ступеньки заманчиво освещает разноцветный свет, доносятся звуки музыки и гул атлантов. Раз я едва не падаю, споткнувшись о ступеньку, но крепкие и сильные руки, аккуратно обхватив за талию, не дают мне поцеловать асфальт. Посылаю благодарный взгляд и мне отвечают легкой, едва заметной улыбкой. Паника, что уже начинала меня захлестывать, отступает и растворяется, как тяжелые тучи в небе после грозы. Рядом со мной мой Джеймс, готовый защитить и поддержать меня – и страх недовольно шипит, как рассерженный кот, но все же отступает.

Стражей мы проходим достаточно быстро – они монотонным голосом спрашивают наши имена, Эвенли, естественно, произносит вместо настоящего моё выдуманное имя, нам кивают и предлагают пройти в зал таким же бесцветным голосом. Стражи, кажется, даже не мигают, что придаёт им ещё большее сходство с бездушными роботами.

Мы заходим в первый зал, полный атлантов, но Джеймс не выпускает моей ладони, его пальцы крепко переплетаются с моими и у меня даже не возникает желания выдернуть ладонь огненного атланта со своей – наши сплетенные руки кажутся чем-то нормальным, даже привычным. Парень здоровается, кивает головой на доносящиеся со всех сторон краткие приветствия и радостные возгласы – многие из присутствующих ему знакомы, так что я чувствую себя лишней. Кажется, будто на меня направлены прожекторы – со всех сторон ко мне обращаются любопытные взгляды и тут же в них загораются огоньки недоумения. На миг в голове мелькает паническая мысль "что-то не так с линзами", но после шутливого комментария одного из знакомых Джеймса, с которым у атланта завязался разговор, всё встает на свои места.

- Джеймс, неужели летом снег выпал? – высокий светловолосый атлант с причудливым зигзагообразным шрамом на левой щеке кивает на наши сомкнутые руки и задорно подмигивает. Это вызывает у меня сильнейшую волну возмущения – на меня смотрят, как на вещь, глупую миленькую безделушку. Возмущение ударяет волной жара в голову, и я выдергиваю свою ладонь из цепкой хватки Джеймса, мгновенно удостаиваясь удивленного взгляда со стороны огненного атланта.

- Низшая, но с характером, - присвистывает друг парня. – Что скажут наши, когда узнают?

- Не твоё дело, Грег, - отмахивается Джеймс, скрепя зубами.

- И как давно? Вы уже...ну, того? – Грег кивает на меня и снова оборачивается к Джеймсу с многозначительной ухмылкой. У того глаза лезут на лоб – то ли от удивления, то ли от возмущения, а густые брови сходятся на переносице.

Мне уже надоело постоянно переводить взгляд с Эвенли на его нахального дружка, и обратно. Мой обвинительный тон удивляет обоих собеседников, заставляя тех обернуться наконец в мою сторону:

- И долго вы будете разговаривать так, будто меня нет?

Внимание атланта с шрамом полностью обращается ко мне. Оценивающий мутный взгляд ползет снизу вверх, слишком ощутимый на коже. Это распаляет моё раздражение и отвращение ещё больше. Грег наконец встречается взглядом с моими глазами – я уверена, их злобный блеск видно даже через линзы-обманки – и присвистывает:

- О-о-о, ты даже умеешь говорить! Отличная пассия, что сказать, Джеймсу точно повезло! Как тебя зовут?

- Её зовут Эдем. Грег, перестать вести себя как подонок, где твои манеры? Обычно при дамах ты ведешь себя более учтиво, - спокойно замечает Джеймс прежде, чем я успеваю сказать хоть слово в ответ нахальному атланту. Теперь мой негодующий взгляд обратился к моему спутнику, однако тот даже не бровью не повел.

- Тьфу, а ты всё старый сноб, - весело восклицает Грег, отмахиваясь. – Хотелось узнать, почему твой аристократический взор пал именно на неё, - атлант делает ощутимое ударение на последнем слове, растягивая его.

Джеймс пытается снова найти мои пальцы, однако я одергиваю свою ладонь и воинственно скрещиваю руки на груди. В ответ на молчаливое замешательство посылаю красноречивый взгляд огненному атланту и киваю на его пьяного нахального дружка, который продолжает распинаться, с гордостью рассказывая своё недалекое умозаключение:

- Теперь я понял – что тебе, что ей палец в рот не клади. Поздравляю, поздравляю, - светловолосый паренек хватает руку Джеймса и начинает энергично трясти её, широко улыбаясь попеременно то мне, то своему другу.

Джеймс натягивает на лицо улыбку и вежливо, но настойчиво высвобождает свою ладонь из цепких тонких пальцев Грега.

- Пожалуй, нам пора, - так же учтиво, но с толикой стали в голосе произносит атлант и его рука настойчиво обвивается вокруг моей талии, прижимая к себе. – А тебе пора перестать так много пить, Грег. Алкоголь вреден для здоровья. И твоего языка.

К счастью, мы с Джеймсом быстро исчезаем в толпе и переходим в другой зал. Музыка звучит очень громко, вокруг полно танцующих, веселых, шумных, раскрасневшихся от выпитого алкоголя и танцев атлантов. После длительного заточения и коротких моментов общения с окружающим миром, шумный праздник разом ударяет по всем моим органам чувств. Слишком много людей, света, веселья, музыки, которая пульсирует в каждой клеточке тела. Даже во время похода в клуб с Виктори я чувствовала себя спокойнее и веселее, сейчас же вокруг меня бесконечный поток атлантов, который двигается в такт музыке, вопит, приветствует друг друга и плавно течет из одного помещения в другое, как ручейки. Мне не хватает воздуха – легкие скребут призрачные коготочки, моя рука непроизвольно тянется к груди, а пальцы сминают податливую ткань лифа, царапают её.

Мне срочно нужен воздух. Кажется, будто из помещений разом выкачали весь кислород, и я беспомощно открываю рот, стараясь вдохнуть, а в голове острой болью пульсирует страх. Нужно хоть на миг оградиться от всей этой пестрой празднующей толпы, от многочисленных знакомых Джеймса, от дам, бросающих игривые взгляды в сторону моего друга – и я упорно тяну атланта в сторону дальнего угла очередной комнаты, темного и более-менее свободного от гостей. Джеймс даже не сопротивляется, когда я останавливаюсь, освобождаюсь от его объятий и, опираясь о стену, пытаюсь отдышаться. Я совершенно не привыкла к такому количеству душ и вообще к мероприятиям такого размаха. Даже в обычном человеческом обществе я всегда старалась обходить стороной подобные празднества и наслаждаться маленькими скромными вечеринками дома.

- Всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает Джеймс, склоняясь ко мне. – Ты слишком бледная.

Крепкое тело огненного атланта закрывает меня от пестрой разномастной толпы, и я наконец могу вдохнуть свободно. Непроизвольно цепляюсь в рукава пиджака Джеймса, мну плотную ткань и стараюсь прийти в себя. Наверняка со стороны мы выглядим как влюбленная пара, которая решила уединиться в стороне. Друг не спешит отходить и не отцепляет мои пальцы, хотя на идеальном пиджаке наверняка потом останутся складки. Его шершавая ладонь касается моей щеки, а большой палец очерчивает линию скулы.

- Мне нужно привыкнуть. Дай мне немного времени и...избавь, пожалуйста, от общества таких, как Грег.

- Без проблем, - улыбается атлант и убирает теплую ладонь с моего лица. – Да и Грег вообще хороший парень, только когда подвыпьет, начинает дебоширить и нести чушь. Ну, все мы не без греха, да?

Киваю, расцепляю мертвую хватку на рукавах Джеймса и выпрямляюсь, разглядывая толпу из-за плеча своего спутника. Как нам среди такого количества атлантов найти Виктори и Фреира? Задача кажется почти нереальной.

- Выглядываешь Вик?

Киваю в ответ атланту и даже привстаю на носочки в надежде увидеть среди веселящихся гостей знакомую копну черных волос.

- Бесполезно, - качает головой Джеймс, проследив за направлением моего взгляда. – Лучше искать их среди толпы, чем пытаться высмотреть из одного угла.

Он берет меня за руку, и мы ныряем в самую гущу собравшихся гостей. Джеймс легко маневрирует между атлантами, а я то и дело натыкаюсь на дам в шикарных платьях и джентльменов в дорогих костюмах, бормочу извинения направо и налево. Джеймс внезапно останавливается, я натыкаюсь на него и собираюсь возмутиться, но он предупреждающе сжимает мою ладонь и едва заметно кивает в сторону небольшой группы гостей, большинство из которых – далеко не молодые атланты. Они ведут себя чопорно и высокомерно, словно чувствуя свою власть над остальными собравшимися. Любопытный факт: глаза у всех этих аристократов насыщенного бирюзового цвета. Волны чужой силы здесь ощущаются во сто крат сильнее чем тогда, когда высокомерный громила - один из этих самый высших, кстати - чуть не задушил меня, угрожая Джеймсу. Вся эта исходящая от высокомерных атлантов мощь похожа на невидимые морские волны, которые со всей присущей им яростью натыкаются на окружающих. Меня немного покачивает – мне ещё не приходилось сталкиваться с таким количеством силы сразу, а голова кружится от странного ощущения, будто я оказалась на крошечной шлюпке посреди океана в самый разгар шторма. Окидывая зал и гостей беглым взглядом – кажется, никто вовсе и не замечает этих призрачных волн, кроме меня одной.

- Старайся держаться как можно дальше от них, поняла? – шепчет мне на ухо Джеймс, хотя его взор прикован к группе тех самых высокомерных гостей. – Высшим очень легко почувствовать, что ты не принадлежишь к атлантам.

Покорно киваю и мы двигаемся дальше мимо веселящихся гостей. На моё плечо ложится чья-то ладонь, аккуратно, но твердо, заставляя меня тихонько вскрикнуть от неожиданности и обернуться. Я выпускаю руку Джеймса и застываю, словно вкопанная. На меня смотрит знакомое лицо с серебристыми глазами, светлые волосы немного взлохмачены, как и обычно, а вместо привычного темного пальто в разноцветных бликах красуется белоснежный костюм. Не могу сдержать искреннюю радость в голосе:

- Фреир, ты здесь!

Атлант сдержанно кивает, но его лицо тоже светится от счастья и переполняющего его восторга.

- Выглядишь прекрасно.

Моя улыбка становится ещё шире, а глаза Фреира притягивают меня, словно магнитом, так что я делаю шаг через толпу, притягиваемая той самой незримой нитью, которая появилась во время нашего танца под звездопадом. Она приветливо дрожит, обвивается тугим узлом вокруг белокурого друга и толкает меня к нему навстречу.

- Ты тоже шикарно выглядишь.

Я не лукавлю – белоснежный костюм Фреира явно контрастирует с черными фраками окружающих, сразу выделяя его из толпы и очень подходит под светлые волосы и серебристые глаза. Атлант в ответ на мой комплимент со свойственной ему смущенной улыбкой выдает:

- Это целиком и полностью заслуга Виктори. Я не люблю ходить по магазинам.

Я чувствую, как за моей спиной возвышается, будто неприступная гора, внезапно возникший из толпы Джеймс. Его голос напоминает раздраженное шипение змеи:

- Я ведь говорил тебе не отставать.

Когда взгляды атлантов рядом со мной встречаются, температура в помещении падает как минимум градусов на пять. Из сияющих радужек Фреира исчезают любые искорки веселья, оставляя холодную неприязнь, а Джеймс выглядит как каменное изваяние, на его лице не отражается ни одной эмоции. Они приветствуют друг друга легкими кивками – прямо как те аристократы-атланты, к которым Джеймс запретил мне приближаться. Желая как-то развеять внезапно повисшую тяжелую атмосферу, невинно произношу:

- Кто-нибудь знает, где Виктори? Я её сегодня ещё ни разу не видела.

- Там, - рука Джеймса указывает куда-то вправо, в сторону столов, что ломятся от многочисленных яств, шампанского и вина. Мило хлопаю ресницами, бормочу: "Повеселись тут", хватаю за руку Фреира и скрываюсь с поля зрения Джеймса быстрее, чем он успевает это осознать и что-то предпринять наперекор моему упрямству. Виктори радушно встречает нас, что сразу снимает всю тяжесть с сердца. Она раскрывает руки и сгребает меня в охапку, на радостях стискивая бедные ребра так, что приходится пропищать: "Виктори", прежде, чем атланта вспоминает о моих хрупких человеческих костях. Она поспешно извиняется, а в её глазах блестит уже знакомый мне задорный огонек, щеки и уши горят – девушка успела пригубить вина. В таком состоянии в Виктори просыпается её неуёмная жажда приключений, так что вечер уже в самом начале обещает быть веселым.

Громкая музыка из динамиков медленно стихает, а потом и вовсе прерывается, тогда как нарастающий гул толпы заглушает звонкий энергичный голос ведущего:

- Добр-р-рый вечер, дамы и господа! Сегодня мы собрались здесь по поводу самого замечательного и волшебного праздника в году – и имя ему Кеймитар! Оставьте свои переживания, проблемы и обиды в прошлом году, и пусть новый год принесет вам только счастье, любовь и удачу в придачу!

По возвышению в центре зала бегает с микрофоном молодой худощавый атлант с густой копной огненно-рыжих волос, неряшливо торчащих во все стороны и прыгающих, как пружинки при любом его движении. Это именно его бодрый голос звучит с огромных динамиков по обе стороны от сцены. На вид атланту лет двадцать, может, чуть больше, но по количеству энергии, так и бьющей при любом его движении он вполне может посоревноваться с Виктори. Оборачиваюсь к подруге: та прищурила свои узкие глаза и поджала тонкие губы – видимо, ей в голову пришла такая же мысль.

- А сейчас, дорогие гости, для вас сыграет наш замечательные талантливый оркестр и споет самая прекрасная певица в мире!

Он передает микрофон высокой женщине в обтягивающем темно-красном платье. В её ушах поблескивают тяжелые золотые серьги с бриллиантами и крупными рубинами, на шее – такое же роскошное ожерелье. Я наблюдаю, как завороженная за тем, как колышутся волны дорогой ткани и как она переливается в ярком свете люстр. Думаю, один её наряд, не считая уже серег и ожерелья стоит целое состояние. Глаза атланты цвета чистого золота щурятся, пристально разглядывая толпу, музыканты позади неё начинают играть и...я задерживаю дыхание.

Такой чистый, высокий и красивый голос я не слышала давно. Женщина поёт на незнакомом мне языке, не то французском, не то итальянском – едва ли я когда-то раньше слышала этот язык - но всё ясно и без слов – по переливам её бархатного голоса, по мелодии, которая то затихает, то снова взрывается водопадом звуков. Я стою застывшая, зачарованная, слушая восхитительную песню, впитывая каждой клеточкой тела её звучание и не замечаю, когда атланты вокруг разделяются на пары и начинают кружиться в медленном танце вокруг сцены. Где-то позади я слышу выдуманное этим вечером для меня имя и оборачиваюсь: ко мне приближается Джеймс, его глаза горят твердой решимостью.

Моей руки касаются холодные пальцы другого атланта. Глаза Фреира излучают тепло, в них плещутся волны океана спокойствия. Тихая гавань, которой мне так не хватало.

Атланту даже не приходится задавать вопрос – мои пальцы сплетаются с его. Губы Фреира трогает сначала несмелая улыбка, потом она становится шире, а в его глазах загорается восторженный огонек. Рука атланта на моей талии почти невесомая. Я совершенно не умею танцевать, но музыка и Фреир делают всё за меня – я позволяю песне унести мой разум и повелевать телом.

Когда мелодия замедляется, и песня становится нежнее, атлант осторожно прижимает меня, а я обвиваю руками его шею. Его притягательный, полный восхищения взгляд серебристых глаз, легкая улыбка заставляют меня забыть обо всём на свете и кружиться, танцевать здесь, рядом с Фреиром целую вечность.