С их последней встречи прошла неделя. Каждый занимался своими делами, но один из них не переставал думать о другой. 

Очень часто в мысли и размышления Сергея врывался её образ, наполненный всеми теми качествами, которые мы называем детскими: она была наивна, глупа и слегка странновата, взгляд карих глаз был зачастую несерьёзным, а каждое её движение напоминало неуклюжесть ребёнка — всё это вызывало в нём чувство умиления, желание её защитить. 

Он никогда не предпочитал такой тип девушек — нет — его привлекали дерзкие, самоуверенные и яркие во всей своей самонадеянности и черствости стервы, он любил их усмирять и подчинять. Но вот появилась она, её не надо было усмирять — её кротости можно было только удивляться, её не надо было подчинять — это было бы также грубо, если бы он растоптал цветы на бабушкиной клумбе, её нужно было лишь принять. И именно она занимала его мысли всё чаще и чаще. 

Этот день был прекрасным, словно предназначенным для прогулок: как семейных, так и романтических. Сергей не преминул воспользоваться этой возможностью и пригласил Настю на свидание прогуляться по набережной. Девушка была счастлива: замечательный день, не менее замечательный парень да ещё и прогулка по набережной. Было чему радоваться. Пока она собиралась к предстоящей прогулке, Сергей не терял времени и решил прогуляться. 

Положив руки в карманы светлых джинс, он шёл мягкой поступью и слушал лёгкую музыку через bluetoth-наушники. Настроение было на высоте, хотелось идти бесконечно. Чтобы всегда солнце светило именно так: мягко, как будто бы лаская тебя своими лучами, чтобы воздух был всегда таким: свежим, будто после дождя, чтобы в душе всегда умиротворение и спокойствие. 

Он шёл прикрыв глаза, но заметил, что вдалеке на дороге сидит девушка, подобрав одно колено под себя и склонив голову. Тело время от времени содрогалось. Она плакала, но почему? Именно этот вопрос взволновал Сергея. 

— Девушка, вам помочь? — вокруг было пусто, помочь ей было некому, и Сергей решил проявить благородство. 

Самия тоже была рада погоде, собиралась погулять, но почему-то очень часто в бочку мёда капает ложка дёгтя. Ей позвонила мама и сообщила ужасную весть: умерла бабушка Самии. 

— Что? Как? — телефон упал на пол, а Самия скатилась по стенке. В телефоне отзывался встревоженный голос матери. — Да, я в порядке. Я приеду. Куплю билеты и приеду. 

— Не надо, дочка. На похороны ты не успеешь, не надо себя мучить. Ты должна учиться, бабушка не хотела бы, чтобы ты забросила учёбу. 

— Но я должна... Мама, я перезвоню. 

Она быстро собралась и побежала в аэропорт, но по пути она споткнулась, упала, разбила коленку и, не выдержав тяжести на душе, заплакала. И именно в этот момент ей протянул руку какой-то мужчина. 

— Девушка, с вами всё в порядке? — она узнала этот голос. Опять он. Только его не хватало. 

— Да, всё хорошо, — поторопилась она сказать, встала, дабы он не видел её лица, и поспешно бы ушла домой, чтобы выплакаться и снова пойти за билетами. Но Сергей её узнал по голосу, даже несмотря на то, что из-за слёз он был хрипловатым и от того ещё более манящим, дурманящим сознание. 

— Постой! Это ты? — он схватил её за локоть и заставил повернуться, у неё не было сил сопротивляться, да и коленка дала о себе знать — Самия хромала. 

Он смотрел на заплаканное лицо и вдруг понял, что она красивая даже сейчас. Раскосые брови, изящный разрез тёмных карих, сейчас заплаканных и потому красноватых, глаз, маленький, вздёрнутый носик и вмеру пухлые губы, он тут же сравнил их с дольками персика и вспомнил, что персик — его любимый фрукт. Но опустив взгляд чуть ниже, он заметил разбитую коленку, струйки крови, стекающие по стройной ноге и его сердце сжалось под натиском жалости, он вдруг захотел ей помочь, понимая, что если не поможет — никогда не забудет и не простит себе этого. 

— Не сопротивляйся, пожалуйста, — прошептал он ей на ухо, вспомнив, как она скандалила из-за отобранной авоськи. Воспоминания того случая вызвали у него улыбку. Он подхватил её на руки и вошёл в подъезд. 

Ей уже было наплевать, что её бесцеремонно взяли на руки, она думала только о том, что её бабушки больше нет. 

— Где ты живёшь-то? Квартира какая? 

— Пятьдесят восьмая, — тихо сказала она и вдруг встрепенулась: — отпустите! Отпустите меня, пожалуйста.

— Нет. У тебя нога болит, ты хромаешь, вот дойдём до квартиры — отпущу. 

— Ну пожалуйста, — голос дрогнул, а глаза наполнились слезами отчаяния.

— Я же сказал, нет. Не плачь. 

Они дошли до её квартиры, он наконец поставил её на ноги, но она чуть было не упала, больная нога давала о себе знать. 

— Я же говорил. А ты собиралась сама подниматься на пятый этаж. Открывай. 

— Уходите. Спасибо за то, что помогли. Уходите. Пожалуйста. 

— Нет. Я хочу помочь, тебе плохо, я же вижу. А оставлять человека в беде — не в моих принципах, — он уговаривал не только её, он хотел доказать самому себе, что им управляют только чувства сострадания. Только желание помочь. 

— У меня нет сил спорить. Давайте я войду, сяду и вы убедитесь, что всё хорошо и уйдёте. Хорошо? 

— Да, хорошо. 

Она открыла дверь, вошла, хромая, а Сергей еле сдержал желание вновь поднять её на руки, вновь почувствовать изгибы её тела, аромат персика. У неё определенно были невероятные духи. 

Самия присела на диван и уставилась на него. 

— Вот, я села. Всё хорошо. Уходите. 

— Ты забыла второе условие, я не убедился, что всё хорошо. 

Зачем он это делает? Он как будто издевается, зачем? Девушка лишь невероятным усилием воли сдерживала волну слёз, которая выбивалась из душевного заточения. 

Он подошёл и приподнял больную ногу. Она поморщилась, но ничего не сказала. Несколько секунд он не мог сосредоточиться и всё думал  о том, какие крепкие изящные у неё ноги, какой красивый на них загар. А эти алые струйки крови не портили внешний вид изящной ножкт — нет — они придавали ей какую-то мифическую притягательность.
Здравый смысл взял вверх и он начал осмотр. Неумело, интуитивно, но с большим вниманием. 

— Так больно? — он большим пальцем надавил на ямку под косточкой. Она сжала губы под натиском боли. 

— Да. 

— А так? — двумя пальцами обхватил её ногу в районе щиколотки и слегка надавил. Она, приподняв голову, прикрыла глаза, чтобы сдержать слёзы. 

— Да. 

— А если так? — он приподнял её ногу чуть выше. Она сжала платье в кулак, чтобы не заплакать.

— Да. 

— Я думаю, у тебя растяжение. Стоит сходить к врачу. 

— А я думаю, что сама разберусь со своей проблемой. Уходите. 

— А почему ты плакала? И сейчас еле-еле сдерживаешь слёзы. Не думаю, что всё из-за ноги.

— Не ваше дело! Катитесь отсюда к чёрту! У-хо-ди-те, — требовательный крик переходил на просительный шёпот. 

— Не уйду. Расскажи мне всё, — он присел на диван, рядом с ней. Телефон требовательно завибрировал, но он уверенно отклонил звонок и выключил мобильное устройство. Да, он знал, что его ждёт Настя, но сейчас Сергей решил помочь почти что незнакомой девушке, а не прогуляться со своей собственной. 

— У меня умерла бабушка, — это единственное, что она успела выговорить перед тем, как дать волю слезам. Волна отчаяния захлестнула её, заставила рыдать, буквально задыхаться слезами. 

Сергей впервые оказался в подобной ситуации, он не знал, как помочь, чем утешить, какие слова говорить. Но чистые, искренние порывы души толкнули его к одному, единственно верному, действию. 
Он неумело, робко и с каким-то ребяческим стеснением обнял её. 

Вот так они и сидели.
Самия, с разбитой коленкой, алыми пятнами на белоснежном платье, стройных ногах и уже даже на загорелых руках, с растянутой щиколоткой сидела и всхлипывала на его плече, умывалась утешительными слезами. 

А он наслаждался тем, что наконец обнял её, он слегка поглаживал её по спине, иногда замедляя движение ладони в районе тонкой талии, иногда играя с прядями волос, выбившихся из пучка. Он совершенно забыл о набережной, о девушке, которая с надеждой ждала его, забыл обо всем и наслаждался моментом. 

Через полчаса она уснула. Сергей невероятным усилием воли, мучая себя, противореча своим собственным желаниям, ушёл, перед этим аккуратно укрыв её одеялом и положив под голову подушку. 

Он старался быстро выскочить из подъезда, перескакивал через ступеньку, и только когда тяжёлая дверь захлопнулась за его спиной, он успокоился и вдруг понял важную вещь — ему, Сергею, лучше держаться от этой девушки подальше. К нему пришла горькая уверенность, что ничего хорошего эта таинственная незнакомка ему не принесёт.