Однажды бабушка сказала глядя на меня: «Она просто ребенок. Ребенок, которому не хватает любви».

Никто из моих родных, никогда не описывал меня настолько точно.

Нужна ли мне была на самом деле его любовь или он сам?
Не могу ответить честно.

Несмотря даже на то что, ответ лежит на поверхности.

Просто мне страшно признаться себе.

Независимо от того что, я все так же, постоянно задаюсь вопросом: я не люблю или все еще продолжаю любить?

Но в одном, я каюсь честно: мне хотелось любви; настоящей, искренней, теплой и я искала ее всюду. Ту любовь, которую не смогли мне дать ни мать, не отец.

Но я совершила ту же ошибку, которую совершают многие люди.

А заключена она в том что, часто мы влюбляемся не в самого человека, а в образ — придуманный в нашей голове.

Образ человека, который нравится нам больше, нежели реальная сущность, — того, кому этот образец был подобран.

****

Мысли летят сменяя друг друга, одна за другой. Настолько быстро, что мне едва ли удается ухватиться за ними. И полностью смаковать, чтобы соединить по кусочкам и понять — себя.

На темном небе, белоснежная луна. Такая красивая и прекрасная.

Представляю сколько людей сейчас, смотрят на нее вместе со мной; Кто-то грустит как я, а кто-то смотрит с любимым человеком, или молит о чем-то Бога.

Дорога с работы до дома занимает пятнадцать минут. Время — которое я растягиваю до двух, а то и трех часов ходьбы.

Я хожу кругами, длинными путями, лишь бы не возвращаться в пустую квартиру.

Я стала понимать его, когда он говорил, как ему не хочется возвращаться после тяжелого рабочего дня, в пустой дом. И поэтому, он снимал койко место — это была своеобразной мнимой визуальностью отсутствия одиночества.

Вот если бы там был он...

Но в нем ли дело или во мне?
Может, мне просто неинтересно с собой? Может, мне нравится страдать и я вовсе не люблю его? или люблю?

Я задаю очень много вопросов, — постоянно.

Но пока так и не нахожу на них ответа.

***

Мы расстались прохладным осенним днем. Не высказав друг другу всех чувств, а может и вовсе, сказать что, было лишь мне, а он сказал все что хотел, — обвинив меня в том, чего я не делала.

Он сломал мое сердце на мельчайшие детали и ушел. Мне казалось, что его уход ни что, и он — еще вернется.

Но это была ложь:
самообман и самоутешение.

Как же я люблю этим заниматься..: успокаивать себя ложью, придумывать и додумывать правду, чтобы не было так больно.

Но в итоге получается еще больнее.

Ведь когда моя выдумка распадается как карточный домик, не чувствовать боль — становится невозможно.

Я мазохист или параноик?

«Я мазохист или параноик?» — постоянно задаю себе этот вопрос.

Войдя в дом, я бросаю свою сумку в коридоре и направляюсь к холодильнику; достаю очередные две бутылки вина.

Открыв бутылку белого, сажусь в кресло и смотрю в пустоту.

Делаю первый глоток.

Проходит примерно пятнадцать минут, кажущиеся — часом, прежде чем, я потянусь к пульту на столе, чтобы включить телевизор.

Я могу просидеть так весь день — ничего не делая. Просто сидеть и смотреть в одну точку.

Еще глоток.

Ставлю бутылку на пол и пытаюсь дотянуться до пульта снова и вновь, — падаю со своего зеленого кресла.

— Это ритуал что-ли, сука.. — каждый вечер, в нашем заведении начинается одинаково.

«Жизнь ничему меня не учит..»

Поднявшись на крышу дома, я хожу по краю карниза, распуская руки в стороны.

Я хожу вперед, как подвыпивший канатоходец.

Иду по бетонному выступу шагом «пятка к носку», а легкий ветер играет с моими кудрями. Переехав сюда, я часто решалась пройтись по этому карнизу до конца.

Стоять на его самом краю. Смотреть вниз и думать, какая хорошая высота.

Я знала, что однажды будет день, и я опробую ее на себе.

А пока я просто шла, смотрела в небо и желала лишь чтобы он был со мной, но этому не бывать.

Никогда.

Мы не вместе, но я по-прежнему люблю и по-прежнему не делаю того, что он запрещал. Я лишь начала курить, а еще я пью вино и лезу по крыше, когда боль сжимает полностью мое разбитое — сердце.

В закате ночи, — пьяная, — я просто стою и смотрю на луну, завидуя ей: он смотрит теперь всегда на нее, а не на меня.

Каждый раз меня успокаивала мысль, что и он, возможно, тоже сейчас смотрит на нее, и сразу колет сердце с новой силой... — мысль, что вместе с другой...

Вспоминаю наше первое знакомство: — я была совсем ребенком; такая наивная — дура..

***

Я ненавидела его каждый раз, как он уходил и безумно желала, чтобы он вернулся.
Я готова была принять его снова.

Простить и поверить.

Никто не был способен меня понять. Ведь он обрубал мои крылья, а я тянула руки, чтобы его обнять..

«Я уже практически о тебе не думаю, но есть одна загвоздка: мне все напоминает о тебе. Скажи, как можно забыть тебя, — если ты повсюду?» — Зачастую я говорю с ним мысленно, нежели пишу письма.

Я представляю, как он сидит рядом со мной. Перед нами играют волны Черного моря, а шум прибоя, дарит нам покой.

Покой, который был так необходим нам обоим.

***

Еще в детстве мне не было известно, чем я хочу заниматься и думать об этом было страшно.

Будущее всегда казалось страшным, а взросление — было чем-то интересным и безумно пугающим.

Единственное, о чем я знала точно — это то, что я буду женой и матерью его детей.

«Или я внушила себе эту мысль?» — часто разговариваю с собой так, будто рассказываю кому-то другому.

Словно, я делюсь чем-то личным или ерундой, с кем-то близким/человеком интересующимся данным вопросом.

В один момент я полюбила фотографии.

Мне нравилось фотографировать и получалось у меня это очень даже неплохо.
Как казалось мне тогда.

Пересматривая свои «работы» спустя пять лет, я понимаю, что фотографировала мягко говоря — ужасно.

В четырнадцать лет мама подарила мне фотоаппарат, с тех самых пор я и начала снимать. Сейчас этот поступок матери — один из тех, за которые я ей благодарна. Этот незначительный подарок является моим основным источником дохода, который помогает мне зарабатывать на жизнь.

Говорят, что по книге можно узнать писателя. Знаете, так же и по фотографии можно узнать фотографа. У каждого свой стиль, неважно, чем ты занимаешься, каким видом деятельности.

Каждый из нас индивидуален, от того и более интересен.

Когда ты снимаешь пары — ты запечатляешь историю, которая зарождается между ними. Снимая детей и пожилых останавливаешь время.

Людей — раскрываешь их душу.

Поэтому так важно, найти и довериться именно тому, своему фотографу.

Когда я была с ним — снимала природу.

Мне было интересно запечатлеть в объектив камеры розы и ромашки, которые росли во дворе у бабушки.

Я снимала хорошо, но порой портила свои снимки насыщенностью: желание сделать их более яркими, порой уродовало, а не украшало.

Но тогда я не понимала этого и мне нравилось. Это как леопардовый принт, который был в моде, в далеком 2010.

Именно таким, я видела мир вокруг себя — насыщенно яркий и светлый.

Без всяких темных теней.

После того, как он ушел, мои снимки стали черных цветов. Никаких эффектов: один фильтр, один цвет — излюбленный не так давно.

На съёмках меня часто спрашивают:

— Почему вы снимаете в черно-белом формате? Разве не лучше делать снимки цветными?

Мой ответ был простым и прекрасно ясным лишь мне:

— Таково мое душевное состояние...

***

Вспоминаю день нашего знакомства..

Нет, это не было на улице или под дождем.
В нашем знакомстве не было романтики, как и не было встречи.

Это был обычный день, когда я просто сидела дома и «гуляла» по социальным сетям. Он отправил мне заявку на дружбу; такой милый, девятнадцатилетний, — как было указано в его профиле.

Еще тогда что-то зацепило в этом человеке, и мне захотелось, чтобы он был в моей жизни навсегда, — хотя бы другом.

Но я не призналась ему в этом, потому что боялась.

Внутри меня было чувство, что раз человек старше; другой религии и нации — нам не быть вместе.

Да, с самого начала мне было страшно, и поэтому я быстро откинула мысль быть с ним.
Точно так же, как и отклонила заявку на дружбу.

Когда он решил написать, я отвечала на «отвали», надеясь, что он прекратит этот разговор и кинула в игнор при первой же возможности.

Я отклоняла заявку на дружбу, а он отправлял снова и снова.

Тогда мне было одиннадцать лет, и уже тогда я убегала от любви на все триста двадцать километров — прочь.

«Впрочем, какая любовь в одиннадцать?» — скажут взрослые, а я отвечу лишь: самая глупая и первая.

И самая болезненная.

Но на самом деле, в жизни любим мы три раза: первая любовь, та, которой мы не придаем значения, потому что была в садике или школе. Вторая — разбивает наше сердце и убивает нашу наивность, — ее мы зовем ошибочно первой, а третья — настоящая и не всегда она бывает верной.

Да, бывает так, что люди влюбляются один раз и живут с этой любовью, с этим человеком вместе — всю жизнь.

Я сильно завидую таким людям. Особенно тем, кто умудряется не терять любовь к своей половине и в семьдесят пять.

Продолжают жить душа в душу, заботятся друг о друге и даже, бояться потерять.

Я сильно боялась знакомства и общения с этим человеком. Несмотря на то, что он писал, не давая понять, что хочет отношений.

Он лишь сказал, что желает быть другом. Но и эта мысль вводила в ступор.

После моего игнора прошел месяц. Я уже успела позабыть о нем, как вдруг, он написал мне снова:

«Куда пропала? Почему не пишешь?» — вспоминая сейчас, я не могу понять, чем меня развеселило данное сообщение.

Но оно вызывает улыбку по сей день. Несмотря на то, что не несет в себе никакого повода радости и умиления.

Он отправил заявку в друзья, а я подумала:

«Ладно, добавлю его — ничего же от этого не случится».

Но случилось..

Он сказал, что я ему нравлюсь, несмотря на то, что он не видел меня никогда. Все что оставалось мне это — удивляться и спрашивать, как такое возможно.

Наивная.

Но на мои возгласы возмущения он ответил просто: «Мне кажется, что ты красивая».
Вслед шел мой монолог о женщине сорока лет, у которой пятеро детей и она весит сто пять килограмм, — может я ею и являюсь? откуда ему знать!

Он посмеялся над этим и я призналась, что он мне симпатичен. Но решила разоткровенничаться и сказать о своих страхах:

— Тебе же девятнадцать лет, а мне лишь одиннадцать!

— На самом деле, мне семнадцать, просто нравится число девятнадцать — она любимая цифра.

— У нас разные нации и религии — нам нет смысла быть вместе!

— У Бога нет не религии, не нации, как и у любви. К тому же, моя мама из Грузии и я знаю, азербайджано-грузинские браки, в которых пары счастливы.

— Я не приму твою религию.

— Я и не заставляю, оставайся при своей. Я никогда не буду заставлять делать тебя то, чего ты не желаешь и мне все равно, какого ты вероисповедания.

«Ага, все равно..»

Вспоминая весь наш диалог сейчас, я хочу ударить себя, за такую наивность! Ведь все его слова после, вышли иначе.

Я боялась предательства.
Боялась последствий нашего общения.

Мне было жутко страшно впускать его в свою жизнь. Но я собственноручна, позволила ему войти и остаться.

Я думала, что он смог подобрать ключи к моему сердцу; разломал все стены, которые я строила, чтобы не подпустить его. Но на деле, все куда проще, — я сама позволила ему войти.

Я позволила, заполнить пустоту внутри. Сделала его своим идолом, Богом и смыслом.

Смыслом, который меня сломал.

Когда мы начали «встречаться». Я закатывала глаза на все признания любви. Мне казалось, что это общение продлиться максимум пару месяцев, а не длинных восемь лет..

Поэтому, когда он попросил номер моей мамы это было мягко говоря — неожиданно.

Я часто вспоминаю его тогда, семнадцатилетнего...

Молодой репер, имеющий красивый голос, который вызывает мурашки по коже. Со смешной причёской, которая сохранилась спустя годы.

И темно-карими глазами, кажущиеся черными, как смоль, и так легко смотрящие прямо — в душу.

И сердце... одинокое, разбитое, желающее всплыть с новой силой...

Или это все была лишь иллюзия?

Он стал моим жизненным учителем — воспитывал и учил всему.

Я часто задавалась вопросом: «Зачем я ему?».
Он все так же отвечал: «Я тебя никогда не оставлю. Я люблю тебя всей своей душой и я воспитываю тебя не для кого-то, а для себя» — эти слова казались искренними и настоящими.

Или мне хотелось, чтобы они таковыми являлись?