Кушать, мыться, принимать таблетки - все на автомате и по расписанию. Разговоры в группах ничем не помогают. Давно, давно я это уже проходила. И что? Я сново тут. Тут мне и место - среди больных психикой и неуравновешенных, а не на сцене с микрофоном в руках. По крайней мере, сейчас мне не надевают смирительную рубашку, что уже радуют. После неё ужасно затекают руки от плеч до кончиков пальцев.

Сегодня мы будем мыться. По одному и под наблюдением толстой тетки, которая, впринципе, тебя и моет. Потом мне обрезали отросшие ногти, чтобы я не могла себя поцарапать или выколоть глаза - как будто это нельзя сделать пальцем. Еще бы перчатки одели бы, а лучше рукавицы.

Вчера мне принесли одеяло, потому что я спокойно себя виду. Это уже хорошо, может скоро я попаду домой. Я сидела и пела, рассматривая цветочки на пододеяльнике, когда дверь в мою комнату со скрежетом открыли.

- Хайленд, на выход, - сказал Трик, наш медбрат.

- Но сейчас у меня свободное время, - возразила я, потому что ещё не допела свою песню.

- У тебя свидание, - ответил он.

Свидание. Сегодня четверг, а значит это не папа. Папа приходит ко мне через каждые два дня, что-то говорит, рассказывает мне. Интересно, кто это мог придти?

Меня посадили за столик, а Трик, медбрат, остался наблюдать за нами.

- Привет, - я склонила голову. - Не ожидала тебя здесь увидеть.

- Привет, - поздаровался Эштон. - Как твои дела? Тебя не обижают?

- Почему меня должны обижа-ать? - Спросила я, смотря на парня. Из-за препаратов, которые мне дают, я разговариваю медленно, растягивая слова.

- Ты изменилась, - сказал он, отводя взгляд в сторону.

Я рассмеялась. Смешно. Действительно.

- Нет, я не менялась. Можно сказать - это мое истинное лицо. Девочка, которая из-за срывов, потеряла голову, когда увидела как всех поубивали.

Почему-то хотелось наклонить голову, как это делают совы. Дурацкие таблетки.

- Что ты делаешь? - Спросил он, наблюдая как я сворачиваю себе голову.

- Почему совы так могут, а я нет?

- Дарла, я пришел сюда, чтобы сказать, что Люк сожалеет, - сказал он, сцепив руки в замок.

- Если он действительно сожалел, то пришел бы меня навестить, - ответила я, садясь ровно, - а не передавая через друга, который еле как сидит и смотрит на меня, желая сорваться и убежать куда подальше отсюда.

- Время таблеток! - Трик протянул два мне маленьких стаканчика.

- Подними язык, - приказал он, когда я проглатила пилюли.

Я сделала, что меня просили, и он кивнул. За всем этим внимательно наблюдал Эштон.

- Время вышло, - сказал он, заставляя меня подняться.

Прямо как в тюрьме. А хотя почему сразу как? Это и есть тюрьма.

- Ты же простишь Люка? - Крикнул мне в след Эштон.

- Конечно, ведь хорошие девочки всегда прощают глупых мальчиков, - ответила я, улыбаясь ему.

Вечером мы разговариваем. Джереми что-то говорит, но я не слушаю, потому что занята своими мыслями.

- Дарла, о чем ты думаешь? - спросил Фред, смотря на меня.

- О жизни, - сказала я.

- И что дальше?

- Как легко ее потерять, - я посмотрела в окно. - Некоторые хотят умереть, но они слишком глупы и не ценят жизнь, когда тот, кто хотел бы жить, умирает.

- А ты хочешь жить, Дарлин?

- Конечно, - я перевела взгляд на него. - Не для смерти же я бежала всю ночь по лесу, а потом лежала два дня в овраге.

Я пожала плечами.

- Время таблеток, - сказала Маргарет, пышная афро-американка, которая была ласкова со мной с момента моего поступления в психбольницу.

Она протянула всем по стаканчика, а мне один.

- Тебе урезали дозу.

Я кивнула. Если урезали, значит скоро должны выписать. Потом был ужин, где некотором дают небьющуюся посуду. Кто-то всё-таки сорвался, раскидывая еду по столовой. Равнодушно смотря, как парня скручивают, я катала по тарелке горошек.

Затем после ужина отбой, но перед этим таблетки, которые стоят у меня уже поперек горла.

Ночью в обнимку с одеялом, зажимаю уши, чтобы не слышать эти душераздирающие крики. Боже, я тоже так ору по ночам?

Через какое-то время крики стихают, и я могу засыпать, чтобы окунуться в тревожные сны.