ЧАСТЬ 4. КАРТА

Один из комментариев к предыдущему рассказу заставил меня вспомнить один случай из детства, который всегда казался мне странным, но мне и в голову не приходило связать его с предыдущими историями. Память работает очень странным образом. В голове крутятся отдельные фрагменты, а потом одна мысль сшивает их вместе. Я не догадался вспомнить об этих событиях, потому что все время искал не там. Я ходил домой к матери и рылся в старых школьных тетрадях, пытаясь найти что-то важное. Я так ничего и не нашел, но буду искать дальше.

Люди, которые строили города, не думали о том, как разрастется их население, и скольким людям понадобится жилье. Дороги изначально строят лишь для того, чтобы соединить два экономически важных пункта. Только потом они обрастают новыми магазинами, домами и ответвлениями, пока не наступает момент, когда возможны только небольшие изменения, но основной скелет становится чем-то непреходящим.

Район, в котором прошло мое детство, был достаточно старым. Если прямые линии движутся, как летит ворона, то мой район, должно быть, был построен по змеиному маршруту. Первые дома, очевидно, построили у озера, и постепенно необитаемая территория стала уменьшаться по мере того, как строились новые ответвления изначальной дороги. Однако все они в каком-то месте обрывались — на весь район был только один въезд, он же выезд. Многие из этих ответвлений были ограничены притоком озера, который протекал по тому, что я прозвал канавой (именно она упоминалась в других историях). У многих изначальных домов были огромные сады, но большая часть из них была разделена между хозяйствами поменьше. Если посмотреть на наш район сверху, можно подумать, что в лесу когда-то умер гигантский осьминог, а потом какой-то ловкий предприниматель нашел его труп и решил проложить дороги прямо по его щупальцам.

С моего крыльца были видны старые дома, окружавшие озеро. Больше всех мне нравился дом миссис Мэгги. Насколько я помню, ей было около восьмидесяти лет, но при этом она была одним из самых приветливых людей, кого я знал. У нее были седые волосы, и она носила легкие платья с узорами в виде цветов. Она разговаривала со мной и Джошем, когда мы купались в озере, и всегда приглашала нас к себе домой перекусить. Она говорила, что ей было одиноко, потому что ее муж Том был вечно в командировках. Однако мы с Джошем всегда отвечали отказом на ее приглашения. При всей доброте мисс Мэгги, в ней было что-то странное.

Всякий раз, когда мы уплывали в озеро, она говорила:

— Крис и Джон, вас тут всегда ждут!

Мы слышали, как она это кричала, даже когда шли ко мне домой.

Как и у многих пожилых домохозяек, у миссис Мэгги была поливальная система с таймером, который, очевидно, сломался, судя по тому, что некоторые поливалки внезапно включались в любое время дня, а иногда, даже ночью. И хотя в наших местах редко было так холодно, чтобы шел снег, каждую зиму я выходил на улицу и видел, что замерзшая вода превратила сад миссис Мэгги в сюрреалистический арктический рай. Прочие сады были сухими и бесплодными, но там, посреди всей этой зимней серости, был настоящий оазис ледяных сталактитов, висевших с ветки каждого дерева. Когда всходило солнце, каждая льдинка превращала его свет в ослепительную радугу. Даже в детстве я был поражен ее красотой. Мы с Джошем часто ходили туда покататься на заледеневшей лужайке и пофехтовать сосульками.

Как-то раз я спросил маму, почему она это так оставляет. Маме пришлось подумать перед тем, как она нашла объяснение.

— Милый, миссис Мэгги часто болеет, а когда она больна, она все время что-то путает. Поэтому она иногда путает ваши с Джошем имена. Это она не со зла, она просто не может их запомнить. Она живет в своем доме одна, так что это хорошо, что вы с ней говорите, когда купаетесь в озере. Только если она будет вас к себе приглашать, отказывайтесь. Будьте вежливыми, чтобы ее не обидеть.

— Но ей ведь не будет так одиноко, когда ее муж вернется? Почему он так долго в командировке? Его, как будто, всегда нет.

На этот вопрос маме было непросто ответить, и мне показалось, что он ее расстроил.

Наконец она ответила:

— Дорогой... Том не вернется домой. Том на небесах. Он умер много лет назад, но миссис Мэгги это не помнит. Она все путает и забывает, что Том не вернется. Если бы кто-нибудь пришел к ней домой, она даже может подумать, что это Том. На самом деле, его уже нет, милый.

Тогда мне было пять или шесть лет, и хотя я не все понял, мне стало жаль миссис Мэгги.

Сейчас я знаю, что у нее была болезнь Альцгеймера. У нее и у ее мужа Тома было два сына: Крис и Джон. Они оба платили за воду и электричество миссис Мэгги, но никогда ее не навещали. Не знаю, то ли между ними что-то случилось, то ли это все из-за болезни, то ли они жили слишком далеко, но они никогда не появлялись. Я даже не знаю, как они выглядели, но, как видно, миссис Мэгги думала, что мы с Джошем были похожи на них в детстве. А может быть, она просто видела то, что хотела видеть и отвергала то, что ей передавали ее оптические нервы. Только сейчас я понимаю, насколько одинокой женщиной она была.

Летом после событий рассказа Воздушные шары, мы с Джошем пошли исследовать лес у меня за домом, а заодно и приток озера. Мы знали, что леса между нашими домами были связаны, и было бы забавно, если бы озеро у моего дома тоже было как-то связано с речкой возле его жилища. Это мы и решили проверить.

Мы собирались сделать карту.

Мы планировали сделать две отдельные карты, а потом объединить их. На одну карту мы собирались нанести территорию вокруг речки возле дома Джоша, а на вторую место, где она впадает в озеро. Поначалу мы хотели сделать одну карту, но поняли, что это невозможно, потому что я нарисовал карту своей территории такой большой, что на дорогу к Джошу не хватало места. Карту озера мы хранили у меня дома, а карту реки у него. Когда мы ходили друг к другу в гости, мы сравнивали и дополняли наши карты.

Первые две недели все шло хорошо. Мы шли по лесу вдоль воды и останавливались, чтобы дополнить карту. Казалось, не сегодня, завтра, обе карты сойдутся вместе. У нас не было необходимого для этой работы оборудования — не было даже компаса — но мы старались как могли. Дойдя до конца маршрута, мы решили воткнуть в землю палку, чтобы на следующих выходных можно было пойти с другой стороны, найти палку и понять, что карты наконец сошлись. Наверно, мы были худшими картографами в мире. В конце концов, лес у озера оказался настолько густым, что через него было невозможно пройти. На некоторое время мы потеряли интерес к этому проекту и стали уделять нашим исследованиям намного меньше времени. Вместо этого мы стали торговать мороженым.

После того, как я показал маме фотографии, которые я принес домой, она забрала у меня мороженицу. Тогда-то наш интерес к картам ожил. Нам надо было придумать новый план. По причине, которую я тогда не понимал, мама окружила меня строгими ограничениями, и когда я уходил играть с Джошем, я должен был время от времени показываться дома. Это означало, что мы больше не могли оставаться в лесу часами и надо было найти другой путь. Мы думали, что сможем добраться до притока вплавь, но поняли, что в этом случае карта промокнет. Мы пробовали пойти со стороны дома Джоша, но наткнулись на ту же проблему. Потом у нас появилась блестящая идея.

Мы решили построить плот.

Из-за строительства, которое велось в нашем районе, в одной из местных канав валялось много отходов. Сначала мы хотели построить целый корабль с мачтой и якорем, но потом перешли к более реалистичному варианту. Мы взяли доски и большие куски пенопласта и связали их веревкой.

Мы спустили наше судно на воду возле дома миссис Мэгги и помахали ей на прощание, когда она попыталась позвать нас к себе. Нас это не остановило.

Плот шел очень хорошо, и хотя тогда нам казалось, что так и должно было быть, сейчас я этому даже удивляюсь. Вместо весел мы взяли большие ветки, но потом оказалось, что ими легче отталкиваться от земли, чем грести. Когда стало слишком глубоко, мы легли на животы и стали грести руками. Когда мы впервые прибегнули к этому методу, я подумал, что издалека это могло показаться, будто по притоку плывет огромный толстяк с очень маленькими руками.

Только после нескольких плаваний мы добрались до непроходимой части леса. Она оказалась намного дальше от моего дома, чем мы думали. Мы решили поступить следующим образом: немного проплыть на плоту, причалить у берега и, оставив там плот, идти домой пешком. На следующий день мы шли пешком к этому месту и продолжали плавание.

Так продолжалось до первого класса. Мы с Джошем попали в разные школы, и уже не виделись в течение школьного дня. Именно поэтому родители разрешали нам играть по выходным. Мало того, отцу Джоша приходилось работать по выходным, а его мать должна была ждать звонков с работы, поэтому Джош приходил ко мне домой почти каждую неделю.

Однако когда мы добрались до недоступного места, оказалось, что там не было места, куда мы могли бы пришвартовать наш плот. Лес был слишком густым, а вода настолько размыла берег, что перед нами был почти двухфутовый подъем, из которого торчали корни ближайших деревьев. Каждый раз нам приходилось возвращаться и оставлять плот у той самой чащи, из-за которой нам и пришлось его построить. Что еще хуже, наступала зима, и наше исследование окончательно зашло в тупик.

В субботу около семи часов, когда мы играли с Джошем, в дверь постучала одна из маминых коллег. Ее звали Саманта, и я хорошо ее запомнил, потому что через пару лет сделал ей предложение, когда приходил к маме на работу. Мама сказала, что ей надо отлучиться на работу, чтобы решить какую-то проблему, и что она вернется через два часа. Ее машина была сдана в ремонт, поэтому ей пришлось ехать вместе с Самантой. Однако как я понял, проблема случилась по вине Саманты, поэтому они собирались обсудить все в машине. Мама сказала, чтобы мы ни за что не выходили из дома и никому не открывали дверь. Она сказала, что будет звонить каждый час, но потом вспомнила, что наш телефон был отключен за неуплату — поэтому Саманта пришла, не предупредив. Она посмотрела мне в глаза и сказала:

— Сидите дома.

Это был наш шанс.

 Увидев, как ее машина скрылась за поворотом, мы побежали в мою комнату. Я вытряхнул свой ранец, а Джош поднял с пола карту.

— У тебя есть фонарик? — спросил Джош.

— Нет, мы все равно вернемся до темноты.

— Я подумал, что на всякий случай стоит взять.

— У мамы есть, но я не знаю, где она его держит... Подожди!

Я слазил к себе в чулан и достал с верхней полки коробку.

— У тебя там фонарь? — спросил Джош.

— Не совсем.

Я открыл коробку и достал три римские свечи, которые у меня остались после празднования четвертого июля. Кроме них у меня была зажигалка, и мы могли быть уверены, что у нас будет хоть какое-то освещение. Тогда у меня еще не было причин бояться ночного леса, и нами двигал не страх, а практичность. Мы уложили все в рюкзак и выбежали через черный ход, но при этом закрыли его, чтобы Ящик не сбежал. У нас был один час и пятьдесят минут.

Мы как можно скорее пробежали сквозь лес и за пятнадцать минут добрались до плота. У нас были плавки, и мы сняли рубашки и шорты и сложили их в кучу на берегу. Мы отвязали плот от дерева, взяли наши ветки-весла и отчалили.

Мы спешили добраться до того места, которое еще не было отмечено у нас на карте, и у нас не было времени на то, что мы видели раньше. Мы знали, что на плоту мы шли медленнее, чем по земле, и что поскольку мы не сможем пройти сквозь чащу, нам придется вернуть плот к причалу, даже если, проплыв дальше, мы найдем место, где его можно будет пришвартовать.

Когда мы оказались в месте, не отмеченном на нашей карте, стало так глубоко, что мы уже не могли достать ветками до дна, и нам пришлось лечь на животы и грести руками. Начинало темнеть, и становилось все труднее различить деревья на берегу. От этого мы стали нервничать. Чтобы выиграть время, мы стали грести побыстрее, но от этого было много шума. В это время мы оба слышали хруст упавших веток в лесу, но стоило нам на секунду притихнуть, как шорох в лесу прекращался. Мы не знали, какие животные могли жить в этих местах, но у нас точно не было желания с ними встречаться.

Когда Джош пополнял карту, которую я освещал зажигалкой, мы вдруг поняли, что звуки в лесу не были плодом нашего воображения. Мы четко услышали быстрые и ритмичные:

Хруст. Щелк. Хруст.

Казалось, будто кто-то убегает от нас через густой лес. В темноте ничего не было видно. Очевидно, мы не рассчитали, как быстро сядет солнце.

У меня не выдержали нервы, и я крикнул:

— Привет!

Секунду мы лежали на плоту, боясь вздохнуть. Потом тишину прервал смех.

— Привет! — рассмеялся Джош.

— И что?

— Привет, мистер Лесное Чудище. Я знаю, что ты там скрываешься, но, может, ты ответишь на наше «привет»? Привеееет!

Я понял, что это было глупо. Что бы это ни был за зверь, он нам не ответит. Тогда я не понимал, что если бы даже это был человек, он тоже вряд ли бы мне ответил.

— Привет, — повторил Джош писклявым голосом.

— Привет, — крикнул я, как можно громче.

— Привет, приятель!

— При-вет, бип-буп!

Мы продолжали дурачиться и уже собирались развернуть плот, когда вдруг мы услышали чей-то голос:

— Привет.

Это было сказано шепотом, как будто неизвестный произнес это слово на последнем дыхании. Голос доносился с места, неотмеченного на карте, которое оказалось позади нас, когда мы развернули плот. Я медленно развернул плот в направлении звука и достал римскую свечу. Я хотел увидеть, кто это был.

— Что ты делаешь?! — прошипел Джош.

Но я уже успел ее зажечь. Как только фитиль догорел, я направил свечу в небо. Я никогда не пользовался такими штуками и опирался исключительно на интуицию. Сияющий зеленый шар взлетел к небесам и тут же потух. Я опустил руку пониже к горизонту. Я помню, что там были разные цвета, но не помню, сколько раз стреляла свеча перед тем, как полностью опустеть. Второй шар красного цвета вырвался в небо и погас над деревьями, но я так ничего и не увидел.

— Пошли уже! — настаивал Джош и, развернув плот в сторону дома, принялся отчаянно грести.

— Еще раз.

Я опустил руку прямо на лес и выпустил из трубки еще один красный огненный шар. Он полетел прямо и столкнулся с деревом.

Все равно ничего.

Я бросил фейерверк в воду и увидел, как последний огненный шар вырвался наружу и тут же погас в воде. Когда мы принялись грести в сторону дома, в лесу снова раздался шорох. Звук ломающихся веток и хруст опавших листьев был даже громче, чем наше плесканье.

Кто-то бежал.

В панике мы слишком сильно толкали плот, и я заметил, что одна из веревок у меня под грудью ослабла.

— Джош, осторожно!

Но было поздно. Наш плот разваливался. Еще немного, и он развалился надвое. Каждый из нас держался за отдельный кусок пенопласта, но эти куски были слишком малы, и наши ноги болтались в зимней воде.

— Джош! Скорее! — закричал я.

Он карабкался, как мог, но не успел, и мы оба увидели, как уплывала наша карта.

— М-м-мне холодно, — сказал Джош дрожащим голосом. — Н-надо вылезти из в-воды.

Мы добрались до берега, но каждый раз, когда мы пытались вылезти на сушу, в лесу раздавался шорох. В конце концов, мы так замерзли и устали, что перестали пытаться от него уйти.

Когда мы вылезли на берег, мы оказались неподалеку от причала. Мы слезли с обломков плота и попытались поднять их на берег, но обломок Джоша выскользнул у него из рук и поплыл в сторону озера. Мы сняли плавки и поспешили надеть сухую одежду, но что-то было не так. Я повернулся к Джошу.

— Куда девалась моя рубашка?

— Не знаю, — Джош пожал плечами. — Может быть, она упала в воду, и ее унесло в озеро?

Я сказал Джошу, чтобы он шел ко мне домой, и, если мама будет дома, сказал ей, что мы играем в прятки. Надо было найти рубашку.

Я бегал по берегу, искал рубашку и в воде, и на суше. Тут я подумал, что, может быть, мне повезет найти и карту. Надо было торопиться, потому что мне надо было идти домой. Я был готов сдаться, когда меня потревожил чей-то голос.

— Привет.

Я обернулся. Это была миссис Мэгги. Я и раньше видел ее вечером и знал, что в темноте она казалась особенно уязвимой. Казалось, что холод остудил ее привычную теплоту. Я ни разу не видел, чтобы она не улыбалась, а потому ее лицо выглядело очень странно.

— Здравствуйте, мисс Мэгги.

— Привет, Крис, — к ней вернулись теплота и улыбка, хотя это нельзя было сказать о ее памяти. — Было так темно, что я тебя не видела. Я в шутку спросил, не хочет ли она пригласить меня перекусить, но она сказала:

— Может, в другой раз.

Ее голос был таким радостным, что я даже не расстроился из-за нее. Она сказала еще пару вещей, но я был так занят поиском рубашки и карты, что не обратил на них внимания. Я попрощался с ней и направился домой. Позади меня раздавались шаги по замерзшему саду, но я даже не повернулся помахать рукой. Я спешил домой.

Я пришел домой за пару минут до того, как вернулась мама. Когда она пришла, мы с Джошем успели переодеться. Хоть мы и потеряли карту, все обошлось.

— Не нашел?

— Нет, но я видел миссис Мэгги. Она опять назвала меня Крисом. Радуйся, что ты видел её ночью.

Мы засмеялись, и Джош спросил, приглашала ли она меня перекусить. Он пошутил, что у нее, наверно, такая отвратительная еда, что она все никак не может от нее избавиться. Я сказал, что она меня не приглашала, и он удивился. Я тоже был удивлен. Она приглашала нас к себе буквально при каждой встрече, а тут я сам в шутку попросился в гости, а она отказалась.

Пока Джош болтал про миссис Мэгги, я вдруг вспомнил, что у меня в кармане осталась зажигалка, и если мама её найдет, это будет катастрофа. Я поднял шорты с пола и начал рыться в карманах. Я что-то нашел, но это была не зажигалка. «Неужели карта?» — подумал я, — «Но она же уплыла». Когда я разворачивал бумагу, у меня застыло сердце. Я пытался разобрать, что было на ней нарисовано. На бумаге, внутри огромного овала стояли два человечка, державшихся за руки. Один из них был больше, чем другой, но у обоих не было лиц. Часть бумаги была оторвана, а в правом верхнем углу была какая-то цифра. Не то 15, не то 16. Я нервно протянул бумагу Джошу и спросил, не он ли положил ее мне в карман. Он рассмеялся над одной этой мыслью и спросил, почему я так взволновался. Я указал на человечка поменьше и на то, что было рядом с ним написано.

Это были мои инициалы.

Я поскорее сменил тему и продолжил рассказывать Джошу о нашем разговоре с миссис Мэгги. Я всегда объяснял ее странное поведение болезнью, пока не вспомнил об этих событиях много лет спустя. Когда я об этом думаю, мне снова становится жаль миссис Мэгги, но у меня появляется еще худшее чувство, когда я задумываюсь над тем, почему она сказала это «может, в другой раз». Я знаю, что она сказала, но я не понимал, что скрывалось за её словами. Я не понимал этого и спустя несколько недель, когда из ее дома вышли странные люди в оранжевых костюмах, выносившие мешки полные мусора. В тот день во всем районе пахло трупами. Я так и не мог понять, почему дом решили снести и заколотили досками. Теперь я все понимаю, я понимаю, почему ее последние слова были такими важными, хотя тогда я не смог уловить их смысл.

Миссис Мэгги сказала мне, что в ту ночь Том вернулся домой, но я точно знаю, кто на самом деле к ней пришел. Я также знаю, почему я не видел, как ее тело выносили на носилках.

В тех мешках был вовсе не мусор.