Не хочу оборачиваться назад, вспоминая былые дни. Прошлое позади и должно быть спрятано в самом тёмном ящике, какой только можно найти.

- Я всегда был честен перед тобой, но есть такие вещи, о которых мне не хочется вспоминать. Надеюсь, ты позволишь не терзать воспоминаниями, которые причиняют боль, - Рита внимательно слушает мою речь, не задавая лишних вопросов.

Прошлое - слишком острая тема для нас двоих. Некоторые вопросы должны быть закрыты раз и навсегда. Всё, что связано с Ульяной, причиняет мне нестерпимую боль. Более того, вина за её смерть камнем лежит на моём сердце. Отчасти я имею к ней отношение. Какое-то время после свадьбы брата мы были с Улей любовниками. О разводе не могло быть и речи. Нас бы никто не понял, отвернувшись навсегда. Когда родилась Катюша, всё вернулось на круги своя. Я понял, что нужно отступить, оставив семью брата в покое. Знаю, мерзко и подло было иметь любовную связь за спиной Игоря, но тогда мне казалось это неважным. Важным было лишь моё счастье. Эгоистично? Да.

Думаю, по этой причине у Ульяны началось расстройство с психикой. Она не смогла смириться с подобным развитием событий. Помню, как часто она сожалела о своем замужестве. Говорила, что не любит Игоря и вышла замуж за него лишь бы досадить мне, когда я уехал учиться за границу. Не знаю почему она сочла это подходящим решением. Данный поступок не находит объяснений в моих глазах. Я не понимал её и никогда не пойму. Женщины весьма странные особы. Они живут эмоциями и слишком импульсивные. Хотя, это тоже не оправдание.

- Уже поздно. Пожалуй, я пойду спать, - лёгкий нежный поцелуй в щеку возвращает меня из раздумий.

- Согласен, идём спать, - беру Риту за руку и веду к лестнице.

Часы показывают давно за полночь. Ступаем на гладкий паркет. Под натиском наших шагов скрипят половицы. Проходим в спальню. Я вспешке скидываю с себя вечерний костюм, а затем отправляюсь в душ. Тёплая вода приводит в порядок мои мысли. Глаза начинают сонно слипаться. Я чертовски устал...

Вернувшись в спальню, обнаруживаю мирно спящую супругу. Свернувшись калачиком, Рита тихо сопит носиком. Убираю с лица упавшую прядь. Покрываю лоб несколькими целомудренными поцелуями, облегчённо вздыхая. Наконец-то этот день завершился. Как только моя голова касается подушки, тот час засыпаю.

Первые дни супружеской жизни проходили в полной идиллии. Я отстранился на одну неделю от работы, доверившись надёжным помощникам. Мы с Ритой и Машенькой устроили настоящий отпуск, уехав в мой небольшой дачный коттедж за городом. Конечно, мне хотелось дать большего своим любимым девочкам. Я мог бы показать весь мир, устроив кругосветное путешествие. Но Рита пребывала в не самой лучшей физической форме, мучаясь от тяжести в спине и постоянного токсикоза.

- Я люблю тебя, ты моё всё, - неустанно повторял своей девочке каждый раз, как появлялась возможность.

- Ты моё море, - шетпал её нежный голос в ответ, - я больше не боюсь утонуть, зная, что ты всегда будешь рядом.

Целую неделю мы провели вдали от городской суеты. Таким счастливым я никогда не был раньше. Рита подарила мне нечто большее, чем своё сердце, она подарила весь мир. Ради одного только её звонкого смеха стоило просыпаться каждое утро. Эта любовь стала моим безумием, смыслом жизни. Рядом с ней я обрёл некую свободу эмоций и чувств. До встречи с ней я умело скрывал своё истинное лицо под маской высокомерия и гордыни, представая перед обществом настоящим негодяем. Больше всё это не имело смысла, когда я нашёл её...

Это утро не предвещало плохих новостей. Мы завтракали свежими тостами, запивая бодрящим чаем. Уютная беседка, что находилась в тени деревьев, наполнилась детским смехом. Рита показывала Машеньке, как правильно класть малиновый джем на тосты. В какое-то время всё это перешло в баловство и две мои любимые девчонки устроили настоящее поле битвы. В скором времени вовлекли и меня, к чему я не особо был готов.

- Ах вы, хитрюги! Вдвоём на одного, - сквозь смех пытался произнести я, уклоняясь от очередной порции джема, которым мне уже успели измазать всё лицо.

Я сдался. Это была заведомо проигрышная битва с моей стороны.

- Владислав Владимирович, - неожиданно окликнул меня охранник.

Я обернулся. Бросил в сторону рослого мужчины удивлённый взгляд, а затем замер на месте. Моя мать, одетая во всё чёрное, стояла в нескольких метрах от меня. Её сутуловатая осанка бросалась в глаза. Запавшие щёки и легко сидевшая по фигуре одежда, подтверждала наихудшие опасения. Я сделал шаг навстречу. Мать по прежнему продолжала стоять в тени деревьев, не предпринимая никаких попыток приблизиться.

- Что ты здесь делаешь? - произнёс я немного грубо.

С Еленой Павловной мы не виделись целую вечность, кажется. После той встречи в больнице, мне посчастливилось не созерцать собственную мать. Даже не пригласил её на свадьбу, как и сестру.

Они мне теперь чужие. Люди, которые не смогли принять и понять мой выбор - никогда не станут близкими. Они должны были поддержать моё любое решение, но вместо этого очернили самое дорогое, что у меня есть - мою Риту, моего ангелочка.

- Сынок, - оживилась мать, заметив меня.

Её рука потянулась к моему лицу, но так и осталась весеть в воздухе. Я отошёл немного в сторону, не имея желания терпеть прикосновения.

- Зачем приехала? - мне хотелось перейти сразу к делу без всяких вступительных "сынок" или тому подобное.

Елена Павловна с неким уроком посмотрела в мою сторону. Её карие глаза, похожие с моими, выглядели пустыми.

- Ты не отвечаешь на мои звонки и не знаешь, что происходит в твоей семье, - мать хотела окончить предложение, но я бесцеремонно перебил её взмахом руки.

- Вся моя семья сейчас здесь, остальные - родственники, - я приготовился к наступлению.

- Вот значит как? Новоиспечённая жена со своим ребенком тебе важнее родной матери и отца!?! - Елена Павловна окинула презрительным взглядом Риту и Машеньку, которые были поодаль нас и, к счастью, не слышали разговор.

- Ты забываешься, мама! - я никому не позволю говорить плохо о моих девочках.

- Ладно, ты сделал свой выбор сынок, но я сейчас не за этим. Твой отец, он умирает.

Я резко тронулся вперёд, поддавшись порыву. Схватил мать за руку чуть выше локтя. Видимо, тиски моих пальцев причинили ей боль, поскольку Елена Павловна в тот час поменялась в лице. Заметив эту перемену, я ослабил хватку.

- Что с отцом?

- Он отказывается есть и пить, очень сильно исхудал. Ему уже трудно дышать. Это конец, сынок, - на глаза матери навернулись слезы.

В моём сердце отозвались протяжные импульсы. Отец! Мой самый дорогой человек из семейства Росс умирает...

- Поехали, - только и смог я произнести.

Никаких утешений и объятий, ничего! Ничего я не могу предложить этой женщине. Я такой зол на неё, что, кажется, уже никогда не смогу преодолеть пропасть между нами.

Так иногда бывает: родные люди перестают быть таковыми. Существует точка невозврата, пункт конечной остановки, после которых обратной дороги нет.

Через полчаса мы ехали в машине. Я задумчиво крутил руль, стараясь не смотреть на пассажира. В голове творился настоящий бардак. Я не хотел признавать действительность, никак не мог смириться с неизбежным исходом. Мне казалось, вот я приеду и отец встанет со своей инвалидной коляске, подбежав ко мне.

Ещё каких-то три года назад всё было иначе. Я отчётливо помню шестидесяти пятилетний юбилей Владимира Роберотовича. Весёлый и полный жизненных сил, отец был образцом для подражания всей семье. Тогда я и подумать не мог, чем обернется для него время.

Когда на горизонте показался отчий дом, на меня начала накатывать тоска. Я вырос в этом доме, прожив здесь большую половину своей жизни. Здесь я научился ходить, кататься на велосипеде, здесь были мои победы и провалы. Здесь я был счастлив когда-то.

- Владик? - окликнула меня сестра, когда я переступил порог дома.

Высокая блондинка, так похожая внешне на отца, смотрела на меня отчужденным взглядом. Её голубые глаза казались такими же пустыми, как и у матери. Видимо, они провели ни одну бессонную ночь, что подтверждали синие круги под глазами.

- Привет, - забыв о своей злости, я подошёл к сестре.

Крепко обнял за хрупкие плечи и прижал к своей груди. Девушка сразу же всхлипнула. Тихий стон сорвался с её губ, когда она шептала мне о том, что не хочет терять отца. И я этого тоже не хотел.

- Дети мои, - произнесла мать и с некой нерешительностью посмотрела на нас с сестрой.

Я кивнул ей головой, приглашая присоединиться к нашим объятиям. Кажется, обиды остались в прошлом, когда я прижал к своей груди родных людей. Женщины рыдали в унисон, ища защиты и утешения в моём лице.

- Не бросай нас, братишка, - неожиданно сказала Лиза.

- Не брошу, - ответил я, чем удивил не только родственников, но и самого себя.

Едкий запах лекарств царил в комнате, залитой тусклым светом. Я напряг зрение, фокусируясь на огромной кровати. Совсем исхудавший и измождённый старик лежал посреди ложа. Некогда оливковый загар кожи Владимира Роберотовича отныне походил на зелёный оттенок. Многочисленные морщины обрамляли всё тело мужчины.

- Отец, - выдохнул я с горечью, склонившись перед отцом на колени.

Отрешенные от всего мира голубые глаза, обратились в мою сторону. Мужчина сделал попытку поднять руку, чтобы прикоснуться к моему лицу, но так и не смог этого сделать. Рука с тяжестью рухнула на кровать.

- Катя, - шептал его голос, наполненный хрипом.

- Катя, - продолжал шептать отец в промежутках между кашлем.

- Что ты хочешь сказать? Что Катя? - я никак не мог понять, что пытается донести отец.

- За-бе-ри Катю, - протянул отец, вкладывая в свой голос остатки сил.

В этом момент я не особо понимал значение этой фразы, да особо и не старался. Понятно, что Катюша - его единственная внучка и он искренне переживал о её жизни. Но дело было в другом, по всей видимости. Неизвестные мне мысли терзали рассудок мужчины, от чего на его лице всё время появлялись разные гримасы.

Он пытался что-то сказать ещё, но, кроме протяжных звуков, так и ничего не смог произнести. После инсульта папа не сумел восстановить речь и теперь мне только оставалось читать по его губам, что я никогда не умел делать.

Предательские слезы стекали по моим щекам, как бы я не старался их сдержать.

"Мужчины не плачут", - твердил мне в детстве отец, но сейчас я был не согласен с этим. Плачут, ещё как плачут! Если сердце неравнодушное, то слёз не избежать, как не пытайся.

Только через час я смог покинуть спальню отца. Изрядно уставший отец сразу же заснул, как только медсестра ввела в его вену очередную порцию лекарства.

Я был на грани... Мне хотелось обвинить весь мир в несправедливости. Почему умирают люди? Почему деньги не способны спасти человеческую жизнь? Внутренний голос пытался успокоить мои эмоции, утешая законом природного баланса.

Но этот день, казалось, совсем не пытался закончиться. Только я успел присесть на диван, чтобы выпить предложенный матерью успокаивающий чай, как раздался звонок мобильного телефона.

- Владислав Владимирович? - прозвучал мужской голос на том конце провода.

Номер был неизвестный моей телефонной книге, из-за чего я постарался сразу уже узнать собеседника. Тщетно.

- Вы являетесь близким родственником господину Россу?

- Да, конечно, - ответил я на автомате, ещё не понимая значения этого вопроса.

- Вам необходимо приехать в стодвадцатую городскую больницу, - продолжал неизвестный собеседник.

Меня обдало холодным потом.

- Что случилось? - едва не сорвавшись на крик, спросил я.

- ДТП, здесь ещё маленькая девочка, поторопитесь, Владислав Владимирович, - на том конце провода послышались короткие гудки.